Гибель гигантов - Фоллетт Кен (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Ей тоже хотелось объявить на весь мир о своем счастье, а не скрывать его. Она гордилась Вальтером: он и красив, и смел, и необычайно умен.
— Мы могли бы еще раз устроить венчание, — сказала она. — С помолвкой и свадьбой, и никогда никому не говорить, что мы женаты уже пять лет. Это ведь не запрещено — вступать в брак с одним и тем же человеком во второй раз?
Он задумался.
— Мой отец и твой брат попытались бы этого не допустить. Расстроить свадьбу им бы не удалось, но нервы они нам попортили бы, и никакой радости мы бы не получили.
— Ты прав, — неохотно признала Мод. — Фиц говорил как-то, что хоть среди немцев и встречаются отличные ребята, но он не хотел бы, чтобы его сестра за кого-то из них вышла замуж.
— Значит, мы должны их поставить перед свершившимся фактом.
— Давай сообщим им, а потом объявим в газетах, — сказала она. — Скажем, что это символ нового мирового порядка. Англо-германский брак, как раз во время заключения мирного договора.
— А как мы это организуем? — с сомнением спросил он.
— Я поговорю с редактором журнала «Татлер». [27]Ко мне там хорошо относятся, я им много шлю информации.
— «Леди Мод Фицгерберт всегда одета по последней моде», — с улыбкой сказал Вальтер.
— О чем ты?
Он взял с прикроватного столика бумажник и вынул оттуда журнальную вырезку.
— Вот, единственная твоя фотография, что у меня была.
Она взяла вырезку у него из рук. Бумага была мягкой и пожелтевшей от времени. Она вгляделась.
— Это еще довоенный снимок, — сказала она.
— Эта фотография прошла со мной всю войну — и выжила, как я.
На глаза Мод навернулись слезы, застилая и без того нечеткую картинку.
— Ну, не надо плакать, — сказал он, обнимая ее.
Она прижалась щекой к его голой груди и зарыдала. Иные женщины плачут по любому пустяку, она никогда не была в их числе. Но теперь безудержно плакала. Она оплакивала потерянные годы, миллионы погибших молодых парней, и бессмысленность этой жертвы. Она изливала все слезы, которые сдерживала эти пять лет.
Наконец рыдания смолкли. Когда слезы высохли, она жадно поцеловала его, и они снова занялись любовью.
Шестнадцатого июня за Вальтером в гостиницу заехал синий кадиллак Фица и повез его в Париж. Мод решила, что для «Татлера» понадобится их фотография. Вальтер надел твидовый костюм, пошитый в Лондоне еще до войны. Правда, он был теперь широковат, но в эти дни всякий немец ходил в слишком большой для него одежде.
Вальтер развернул в «Отеле де Резервуар» небольшое информбюро, которое отслеживало информацию, появлявшуюся во французских, английских, американских и итальянских газетах, а также собирало сплетни, которые удавалось раздобыть немецкой делегации. Вальтер знал, какие резкие споры шли между странами Антанты относительно немецкого встречного предложения. Ллойд Джордж, отличавшийся гибкостью в кризисных ситуациях, был готов пересмотреть проект договора. Но французский премьер Клемансо заявил, что и так проявил великодушие, и при любом предложении что-то изменить клокотал от ярости. Как ни странно, Вудро Вильсон тоже был непреклонен. Он считал, что проект договора составлен справедливо, а когда принимал какое-то решение, он становился глух к критике.
Страны Антанты вели переговоры с партнерами Германии: Австрией, Венгрией, Болгарией и Османской империей. Они создавали новые государства — Югославию и Чехословакию — и кроили Средний Восток на британскую и французскую зоны. И обсуждали, заключать ли мир с Лениным. Во всех странах люди устали от войны, но несколько влиятельных политиков все еще намерены были сражаться с большевиками. Английская «Дейли мейл» обнаружила международный заговор евреев-банкиров, поддерживавших московский режим, — это была одна из самых невероятных фантазий газеты.
В вопросе договора с Германией Вильсон и Клемансо взяли верх над Ллойдом Джорджем, и этим утром немецкая делегация в «Отеле де Резервуар» получила безапелляционную ноту: на размышления им отводилось три дня.
Сидя на заднем сиденье автомобиля Фица, Вальтер мрачно размышлял о будущем родной страны. Она станет такой же, как какая-нибудь африканская колония, опростившиеся жители будут гнуть спину, чтобы богатели хозяева-иностранцы. Он не хотел растить детей в такой стране.
Мод ждала его в фотостудии. Она выглядела просто чудесно в легком летнем платье от Поля Пуаре, кутюрье столь известного, что о нем слышал даже Вальтер.
Фотограф хотел снять их на фоне драпировки, изображавшей цветущий сад, но Мод нашла ее безвкусной, и они согласились сняться в столовой на фоне штор, которые были, к счастью, без рисунка. Сначала они встали бок о бок, не касаясь друг друга, как незнакомые. Фотограф предложил, чтобы Вальтер опустился на колено перед Мод, но это было слишком сентиментально. В конце концов остановились на позе, которая понравилась всем: Вальтер и Мод держались за руки и смотрели не в камеру, а друг на друга.
Фотограф пообещал, что снимки будут готовы на следующий день.
Они отправились на ланч в свою гостиницу.
— Но страны Антанты не могут просто приказать Германии подписать договор! — сказала Мод. — Это уже не переговоры.
— Именно так они и поступили.
— А что будет, если вы откажетесь?
— Об этом не было речи.
— Что же вы собираетесь делать?
— Часть делегации сегодня ночью возвращается в Берлин на консультацию с правительством… — Он вздохнул. — Боюсь, мне тоже придется ехать.
— Значит, пришло время объявить о нашем браке. Я отправлюсь в Лондон завтра утром, как только заберу снимки.
— Хорошо, — сказал Вальтер. — Как только прибуду в Берлин, я сообщу нашу новость матери. С ней не будет проблем. А потом отцу. И вот ему это не понравится.
— А я поговорю с тетей Гермией и Би и напишу Фицу в Россию.
— Значит, мы снова какое-то время проведем в разлуке…
— Тогда доедай — и пойдем в постель.
Гас и Роза встретились в садах Тюильри. Париж начинал возвращаться к нормальной жизни, радостно отметил Гас. Светило солнце, деревья оделись листвой, и мужчины с гвоздиками в петлицах сидели, покуривая сигары и провожая взглядом проходивших мимо женщин, одетых лучше всех на свете. С одной стороны парка шла оживленная Рю де Риволи с автомобилями, грузовиками и конными экипажами; с другой к парку подходила Сена с лавировавшими по ней гружеными баржами. Похоже, мир все-таки приходил в себя.
Роза красовалась в легком хлопковом платье алого цвета и широкополой шляпе. «Если бы я был художником, — подумал Гас, — я бы нарисовал ее именно такой».
Он был в синей спортивной куртке и модной соломенной шляпе-канотье. Увидев его, она рассмеялась.
— В чем дело? — удивился он.
— Ни в чем. Хорошо выглядите.
— Вы смеетесь над шляпой, да?
Она подавила смешок.
— Вы просто красавчик!
— Понимаю, у меня в ней глупый вид. Тут уж ничего не поделаешь. Со всеми шляпами одно и то же. Когда я в шляпе, то похож на слесарный молоток.
Она легонько поцеловала его в губы.
— Вы самый красивый молодой человек в Париже.
Самое замечательное было то, что она говорила искренне. «За что мне такое счастье?» — подумал Гас.
Он взял ее за руку.
— Давайте пройдемся.
Они пошли в сторону Лувра.
— Вы видели «Татлер»? — сказала она.
— Лондонский журнал? Нет, а что?
— Похоже, ваша близкая подруга леди Мод вышла замуж за немца.
— О! Откуда они узнали?! — воскликнул Гас.
— Вы хотите сказать, что это для вас не новость?
— Я догадывался. Я встретил Вальтера в Берлине в шестнадцатом году, и он попросил меня передать Мод письмо. Я сделал вывод, что они или помолвлены, а может, и женаты.
— Какой же вы скрытный! Ни слова не сказали.
— Это была опасная тайна.
— Может, она и сейчас опасна. «Татлер» с ними мягко обошелся, но другие газеты могут отнестись иначе.
