Лунный свет и дочь охотника за жемчугом - Поук Лиззи (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt, .fb2) 📗
– Ни один из них? – спросила мать дрогнувшим голосом.
– Боюсь, что нет, милые мои.
Элиза почувствовала, как из груди рвётся рыдание. Она хотела продолжать бороться за жизнь китов, столкнуть их обратно в воду, посмотреть, смогут ли они плыть. Отец подошёл и положил руку ей на плечо.
– Элиза, мы пытались. Это главное. Мы пытались дать им шанс, это всё, что было в наших силах.
Начался дождь. Элиза посмотрела на Томаса. Его кулаки были сжаты, зубы стиснуты, а лицо выражало ярость.
Глава 20
На дне давно не открывавшегося сундука в аккуратно зашитом полотняном мешочке Элиза находит спрятанное платье. Так, должно быть, мать пыталась уберечь свой лучший наряд от вездесущей плесени. Девушка прижимает прохладную жесткую ткань к щекам. Зарывается в неё носом и вдыхает, чувствуя слабый, едва уловимый цветочный аромат маминых духов.
Сегодня утром Септимус Стэнсон на плоскодонном пароходе вернулся в Баннин. Элиза представляет его облаченную в льняной костюм фигуру, прошествовавшую по шумным улицам города. Маленькие глаза с прищуром, рот, похожий на гильотину, рядом скромно семенит красивая юная жена. Мин, когда заходила в бунгало к Элизе, рассказала о приеме, который устраивает президент Ассоциации торговцев жемчугом. Она собиралась там поработать, поскольку женщин часто нанимали на подобные мероприятия. Они разносили напитки, дули на игральные кости, следили за тем, чтобы исполнялись любые желания мужчин в зале. Но Элизу как дочь торговца жемчугом приглашали на приём в качестве гостьи. Ее дядя Виллем и тетя Марта тоже собирались почтить его своим присутствием. И хоть Элиза могла назвать и несколько более неприятных случаев, это была настолько удачная возможность оказаться в одном месте с Хардкаслом и другими торговцами, что грех ею не воспользоваться. Откуда ещё лучше получить подробности, как не из первых уст?
Она идёт по улице, провожаемая взглядами, похожими на кинжалы. От женщины ее расы ожидают, что она будет передвигаться на дрожках. Но Элиза как всегда предпочитает идти пешком, и ее потрепанные ботинки выглядывают из-под зелёного шелкового подола платья матери. По правде говоря, больше всего она любит уходить далеко за пределы города, за миссионерский дом Маквея, и любоваться на залив с невысоких красных скал. Оттуда, с высоты, ей легче оценивать обстановку, подбирая людей, как шахматные фигуры на доске и переставляя их в более выгодные позиции.
Перед ней красивейшее бунгало из всех, что ей довелось повидать. Стальные тросы, защищающие здание от землетрясения, пересекают крышу и исчезают в цементе. Витиеватая белоснежная лепнина украшает просторную веранду, меблированную креслами, гамаками и устланную плетёными циновками из Сингапура. В честь праздника веранда увешана сотней бумажных фонариков, а доски так тщательно отполированы, что блестят, как только что выдутое стекло. Горячий воздух кишит кусачими насекомыми. Сады вокруг залиты светом, в котором заросли цветов гороха красуются рядом с бугенвиллеями и жасмином.
Элиза распахивает французские двери, и тишину вечернего воздуха наполняют голоса. У неё возникает желание сбежать, но вместо этого она поправляет воротничок платья и входит в комнату, заполненную людьми. Торговцы жемчугом в тропических костюмах выпускают вверх завитки дыма тонких сигар. Взмыленная прислуга суетится с серебряными подносами, нагруженными бокалами с джином и импортным шампанским. Атмосфера наполнена смехом и позвякиванием льда о полированное стекло. Большинство жён торговцев жемчугом – изнеженные натуры, которые терпеть не могут неблагоприятные погодные условия и потому с началом сезона дождей уже отправились на юг, в Перт. Но несколько женщин все еще здесь, в их числе Марта, Айрис Стэнсон и ещё несколько других из Круга. Исчезли шляпы с вуалью и обувь с высоким голенищем. Теперь на них нарядные платья пастельных тонов, а на шеях сверкают нитки жемчуга. Элиза опускает глаза на своё платье, разглаживая большим пальцем упрямую складку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Элиза, я едва не приняла вас за прислугу! – Женщина с напряженным лицом, проходя мимо, толкает ее плечом. – Вам не следует проводить так много времени на солнце. – Элиза узнаёт в этой женщине одну из старых знакомых матери, хотя не припомнит, чтобы мать когда-либо положительно отзывалась о ее характере. Она идёт под руку с мужчиной, который плывет по залу с томным видом хозяина жизни.
– Она всегда была немного дикой. – Элизе слышно, как бормочет женщина, удаляясь от неё. – Впрочем, как и ее мать.
Элиза бродит среди гостей вечеринки, где женщины беззаботно смеются, а мужчины оттягивают галстуки, которые повязывали им жены. Несколько человек увлечены игрой в покер или в ту-ап[30]. Позади них длинные столы с тяжелыми вышитыми скатертями заставлены хрустальными бокалами, майоликовой посудой и массивными серебряными столовыми приборами. На стене над ними развевается большой флаг Союза. Присмотревшись, Элиза отмечает, что края его покрыты плесенью.
В дальнем конце комнаты она замечает Мин в черном платье, обтягивающем лиф, и с длинными павлиньими перьями, вплетенными в волосы. Подруга мило улыбается, опираясь на плечо джентльмена, который так пьян, что едва держится на стуле. Мин поднимает голову, и их взгляды встречаются. Элиза незаметно кивает на дверь.
В гостиной тихо, горит всего одна лампа. На толстом турецком ковре стоит пара мягких кресел.
– Ну разве ты не сама элегантность? – улыбается Мин Элизе.
– Очень смешно. Думаю, мы обе знаем, что я выгляжу почти так же элегантно, как форель.
Стены увешаны фотографиями в рамках. Мужчины в охотничьих камзолах позируют на фоне оленей с остекленевшими глазами. Охотники в широкополых шляпах для сафари упираются ружьями в туши убитых слонов. Элиза наклоняется, чтобы рассмотреть розовые тигриные язычки, виднеющиеся сквозь длинные белые клыки. Она поворачивается к Мин, которая поправляет сползшее перо.
– Итак, каков план? – спрашивает Мин. Она кажется рассеянной. Элиза полагает, что ей нельзя слишком долго отрываться от работы, по крайней мере, пока такой мужчина, как Стэнсон, ей приказывает.
– Просто продолжай подливать Хардкаслу, – шепчет Элиза. – Постарайся споить ему как можно больше. Нам нужно, чтобы у него развязался язык, и он проболтался о члене своей команды.
Мин кивает и, помолчав, внимательно вглядывается в лицо своей подруги.
– Знаешь, у нас будет гораздо больше шансов на успех, если ты не будешь делать то, что подсказывают тебе твои инстинкты.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я очень тебя люблю, но ты можешь быть довольно… импульсивной. – Мин пересекает комнату и выглядывает за дверь проверить, не идёт ли кто. – Ты натура страстная – благослови Господь тебя за это – но часто действуешь необдуманно. Ты руководствуешься порывами сердца, тебе всегда нужно всех спасать, и иногда это может создавать определенный хаос.
– Просто у меня твердые убеждения. – Элизу задело замечание подруги. – И я не считаю, что мне нужно сдерживаться или вести себя как-то по-другому только потому, что я женщина.
– Элиза, все это прекрасно, но ты должна подумать о том, что позволит тебе добиться желаемого. – Придвигаясь ближе, Мин понижает голос. – Если ты серьезно намерена выяснить, что происходит, самая мудрая маскировка – это почтение. В Баннине это сработает лучше решительности, страсти или же хитрости. Если что и нравится мужчинам меньше опустевшего стакана джина, так это женщина, которая бросает вызов тому ничтожно малому, что находится в их черепных коробках, – продолжает увещевать ее Мин. – Эти торговцы жемчугом – придурки, опасные гордецы. Пойди против, надави на больную мозоль, и они или вовсе сдадутся, или набросятся словно змеи.
Элиза думает о Септимусе Стэнсоне, безусловно, самом влиятельном человеке залива. Она вспомнила, как один из молодых торговцев напился и начал приставать к его жене. Его жестоко изгнали из Ассоциации. Его флотилия разорилась, и он больше никогда не занимался ловлей жемчуга.