Остров Буян - Злобин Степан Павлович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Да и вы бы смирились, – сказал Павлик Тетеря, – не ныне, так завтра найдут. Что за корысть, коль повесят?
– Один за всю землю не встанешь, – поддержал его старый стрелец. – Ну, будешь разбойничать, ну, дворян погубишь десяток, а толку что?! Без города, без стрельцов воевать на дворян не ходи: они дружны и ратное дело знают…
– А коль мы отобьем из съезжей избы Гаврилу с Михайлой, Томилу, Козу да иных, да учиним на дворян ополченье, как Минин-Пожарский на ляхов, да сызнова город подымем? – сказал Иванка и выжидающе поглядел на стрельцов.
– Не вздынешь, – твердо ответил старик. – Крестьяне жить привыкли погост от погоста семь верст… Ты их не собьешь в ополченье. Они – как грибы по кустам…
– А Минин?.. – запальчиво возразил Иванка.
Старый стрелец усмехнулся.
– Минин дело совсем не то, малый, – со снисхождением сказал он. – Когда враг из чужой земли лезет, тогда все встают. Уж куды – бояре, и то иные корысть свою забывают. На том и держится Русь, без того ей не быть… Ино дело, когда меж себя, – тут не единство, а рознь… Не было бы розни, и спору не быть… Эх ты, Ми-нин! – со вздохом закончил стрелец. – Не усидел на спине, на хвосте не удержишься!..
– Да и слух есть, робята, – сказал Павлик Тетеря, – сказывают – царь указал, чтобы заводчикам мятежа не бывать во Пскове, и их в Москву повезут…
– В Москву?! – подскочив, воскликнул Иванка. – Когда повезут?!
– Кто знает, когда… – ответил стрелец.
Гурка вышел, пока Максим и Иванка говорили со стрельцами.
– Федюнь, где Аксюша? – шепнул он, возвратясь.
– На печке, чай, спит, – сказал Федя.
– Да нет ее там.
Гурка кинулся по деревеньке ее искать. Во дворах ее не нашлось, даже не заходила. Он вышел с фонарем в конюшню. Стойло, где был жеребец Аксюши, теперь опустело…
– Уехала! Эх, девка, девка, спугнул я тебя, как голубку! – воскликнул Гурка. – Теперь бы нам и зажить!..
Братья, семья, все, чего ему не хватало в бродяжной, бездомной жизни, явилось само. Ему вдруг захотелось тепла и покоя… Жениться, уйти куда-нибудь на Дон, что ли, в далекие земли, зажить домом, не воевать, не драться, не подставлять головы…
– Уехала, – в раздумье и досаде повторил Гурка, сокрушенно качнув головой.
Он постоял в конюшне у опустелого стойла и молча вошел в избу.
– Нашел? – спросил Федюнька, уже возвратившийся от Максима.
– Не нашел. Домой ускакала, к матке…
– И умница, слава богу. Куды ей тут с нами! – одобрил поп Яков…
10
На пеньке у дороги, возле Пантелеймоновского монастыря, сидел старичок с топором и котомкой…
–Шерстобит со своим лучком и с ним монастырский служка по дороге на Псков поравнялись со старичком-плотником.
– Здоров, дед! – поклонясь, окликнул его Шерстобит.
– Заспались, молодые. Тут чуть не замерз, – сказал плотник, встав с места. – Пора, пора, – тихо добавил он. – Пистоли заряжены ль?
– Все припасено, отец Яков, – ответил Шерстобит.
– Ну, гляди, не зевать! Не схватили бы нашего молодца.
– Не дадим! – уверенно сказал Шерстобит.
Из снежной дали встали псковские стены и башни Великих ворот.
По дороге тянулись обозы по пять, по десять саней, шли пешеходы, редко – в валенках, чаще в лаптях, с узелками и с котомками, закинутыми за плечи…
Одетый плотником поп Яков, служка и Шерстобит шли вместе. По мере приближения к городским воротам все суровее и озабоченней делались их лица.
То отставая от них, то равняясь, то обгоняя, шли пешеходы – крестьяне, монахи, стрельцы, горожане по трое, по четверо вместе, и поп Яков значительно переглядывался с прохожими, но ни разу не скинул шапки, не поздоровался и не сказал никому ни слова…
У самых Великих ворот их нагнал обоз из пяти возов с бочками. У передней лошаденки распустилась супонь. Обоз почти обогнал их. Старик плотник крикнул хозяину:
– Эй! Супонь рассоплил, подбери, раззява!
– Спасибо, папаша, – кротко ответил тот, остановился и стал возиться у конской морды, затягивая хомут. Все воза с бочками остановились за ним, и пешеходы их обогнали, подходя к воротам…
На многих санях ехали в город к торгу крестьяне, везли продавать кто свиную тушу, кто битых гусей, кто сено. И воротные стрельцы у Великих ворот осматривали воза, чтобы не было какого-нибудь неуказанного «воровского» привоза.
Молодой стрелец Костя Волосяник стоял у ворот. Он вскакивал на воза, повертывал тушу, ворошил сено, протыкал его копьем и пропускал крестьян в ворота. Он подошел к возу с двумя бочками.
– Что у тебя?
– Квашеная капуста, не видишь? – развязно ответил хозяин.
Костя Волосяник вскочил на сани и скинул покрышку с бочки. Он открыл рот, да так и остался.
– Накрой скорее, дурак! – проворчала из бочки «капуста», направив на него пистоль.
Костя опомнился и накинул покрышку. Хозяин саней стоял белый как снег. В ожидании, когда проедут воза, застряла в воротах толпа пешеходов. Лица их были напряжены, руки всех были сунуты в пазухи…
– Чего встал!.. Чего встал посреди дороги? Пошел! – закричал на хозяина «капусты» Костя. Тот взмахнул кнутом так, что чуть ли не пересек пополам лошадь.
– Н-но-о! Ме-о-ортвая! – заорал хозяин, торопясь проехать в ворота…
Костя Волосяник скинул шапку и задумчиво почесал в затылке.
– У тебя чего? – спросил он следующего мужика.
– Вишь сам – капуста.
– Ступай живей! – огрызнулся Костя, даже не смея взглянуть на бочку…
Толпа пешеходов с дружным и облегченным вздохом двинулась в ворота за санями.
Но они запоздали…
11
«Чтобы Гаврилка с товарищи во Пскове, сидя за приставом, злого умысла не учинили и воровства и смуты не завели, отослал я их, по вашему, государь, указу…» – писал воевода, окольничий князь Львов к царю.
Под сильным конвоем дворян и казаков тронулась вереница саней. Было раннее утро, а город уже проснулся.
Увидев печальный поезд, две-три женщины крикнули:
– Повезли!
– Казнить повезли!
Одна запричитала, подхватила другая, и вдруг – как это вышло, что молва неслась быстрее коней, но только до Петровского конца города долетела она раньше, и, когда подъехал санный поезд, улица была уже вся запружена толпою народа.
