Остров Буян - Злобин Степан Павлович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Дорогу! – выкрикнул пристав, боярский сын Марк Тимашев, тот самый, что охранял поезд Логина Нумменса при въезде его во Псков.
В другое время, в другом месте боярский сын не постеснялся бы огреть плетью двоих-троих ближе стоявших людей, но на этот раз его одолела робость. Правда, он не видал оружия ни у кого в руках, но толпа была так велика и густа, что могла просто так, руками разорвать в клочья стражу вместе с конями…
А народ притекал еще сзади. Отставшие догоняли поезд, на ходу натягивая шубейки и зипуны, женщины с ребятишками, ребята постарше – сами собой… Бежали посадские и стрельцы с криками, с плачем и бранью.
– Не велели во Пскове казнить, в Новгород повезли! – кричали в толпе.
– Эй, пристав, скажи там боярам, коли велят их казнить, и нам быть всем с ними в казни!
Пристав обернулся.
– Кому скажу? – спросил он. – Нас-то, сирот, и не пустят к боярам.
– А ты дойди! – крикнула крендельщица Хавронья. – Всем городом сказываем!
– Всем быть опять в татарыку, коль их казнят! – крикнул каменщик Прохор.
– Дядя Гавря! – окликнул Иванка, пробившись в толпе к саням, в которых ехал хлебник с семьей.
Хлебник оглянулся, и хотя Иванку было трудно узнать в лицо, он узнал его.
– Дядя Гавря, я всех вас отобью. Глянь, как город кипит! – сказал Иванка дрожащим от радости голосом.
При виде толпы, вышедшей провожать своих вожаков, он поверил в немедленное восстание города. Он видел волнение Пскова, такое же бурное, как в тот день, когда год назад в такой же толпе бежал по льду Великой, наперерез поезду Логина Нумменса…
– Уймись, Иван, – строго сказал Гаврила. – Вишь – люди плачут. Кто плачет, тот уж не воин!..
– Гаврила Левонтьич, как битва пойдет, так и слезы просохнут! – воскликнул Иванка.
– Уймись, говорю! Погубишь себя, и только.
– Да что я – один, что ли, в город прилез?! У меня ватага вокруг. Все на меня глядят. Только двину шапку, стрельцы и дворяне с коней упадут!..
Хлебник смолчал.
– Страшишься?! Своей головы бережешь! – воскликнул Иванка с упреком. – Аль крестное целование боишься нарушить и милости хошь заслужить смирением?!
– Эх, Ваня! – со вздохом сказал хлебник и ничего не прибавил.
– Поп Яков с нами и тоже ждет, – сказал Иванка, не отставая от саней хлебника.
– Скажи старому, чтобы тебя унял. Пора все кончать. Уходите подале – на Дон, что ли, али в Брянские леса… – тихо сказал Гаврила.
– А вы?! Вас на казнь отдать?
– За правду и смерть не страшна… А может, помилует царь – пошлет в ссылку, как знать!.. – ответил Гаврила.
Это был уже не тот человек, которому безраздельно верил и кого так жарко любил Иванка.
Борода Гаврилы свалялась и поседела. Голос его был глух, под глазами и на скулах отеки, взгляд поблек, и весь он был сгорбленный и прибитый. Железная цепь гремела у него на руках, как на собаке, от каждого движения.
Жена и дети расширенными и тревожными глазами глядели на хлебника, слушая его разговор с Иванкой и не вмешиваясь, даже не переводя своих любящих испуганных глаз от лица Гаврилы к лицу Иванки, словно его здесь и не было…
Слова Гаврилы нагнали отчаяние на Иванку. Но если хлебник отказывался от того, чтобы быть отбитым, то не откажется от задуманного Томила, и если не ради себя, так ради Аленки согласится, конечно, кузнец… Иванка глазами нашел впереди сани, в которых везли кузнеца, и, взглянув ему в спину, узнал с ним рядом в санях Аленку… Ее, ее тоже увозят!..
Иванка обогнал сани и протолкался к Мошницыным…
К ним протискивались соседи, знакомые, обнимали и целовали их. У всех отъезжающих на глазах стояли слезы умиления, благодарности и глубокой печали. Что бы ни ждало их впереди, но никогда не увидеть им больше родного города!..
– Михайла, здравствуй! – произнес Иванка над ухом Мошницына, улучив минутку…
Кузнец вздрогнул.
– Схватят тебя, – не оглянувшись, ответил он, сразу узнав Иванку. – Пошто ты сюда прилез?
– Дочку сватать к тебе прилез! Слышь, кузнец, пятьдесят сватов, пятьдесят пистолей. Кони ждут и невесту и тестя. Таких коней понабрал у дворян – никто не догонит.
Аленка слышала все и не смела поднять глаза.
– Слышь, Алена, – негромко сказал кузнец.
– Не мочно мне бачку покинуть, – ответила она. – Куды он один, без меня!
– И бачку твоего отобьем. Все готово: робята мои вокруг. Оглянись – все глядят на тебя, ждут согласья. Как окажешь, так враз и подхватят тебя из саней и дворян с коней мигом постащат, – говорил Иванка, идя за санями.
– Не балуй, Иван, – возразил кузнец. – Сколько крови прольешь в городу, и кровь та падет на Алену. Какое ей счастье будет? Сколь малых детишек, глянь!..
– Робята мои не попятятся, дойдем до ворот, там посадски отстанут, тогда отобьем. Аль не любишь больше? – спросил Иванка, склонившись к Аленке и заглянув ей в лицо, закутанное платком.
Она увидела усатого черномазого молодца, и, хоть было грустно и тяжело, она засмеялась – так был непохож усач на ее Иванку…
– За бачкой поеду, Ивушка, – тихо шепнула она. – Люблю я тебя, как Якуню любила. А бачку как кинуть?..
– Михайла, ты слышишь, пошто дочь свою губишь?! Слышь, отобьем вас обоих!.. – твердил Иванка с упорством.
– В чепях я, в колоде: сам бечь не могу, – возразил кузнец.
– Снесем на руках до коней, а поскачем что ветер! – твердил Иванка.
– Гаврила, Томила и Прохор да все – все поедут, а я убегу? Бесстыдник я буду! – ответил кузнец.
– Пропустите, посадские, дайте дорогу! – выкрикивал пристав.
Но его не слушали. Люди подходили к саням, совали деньги, лепешки, сало и яйца, обнимали и целовали уезжавших…
Целый час пробирался поезд через толпу к Петровским воротам, и сын боярский охрип и не мог больше кричать, и казаки не кричали, а только старались при первом случае каждый раз продвинуть хотя бы на шаг коней…
Иванка, не отставая, двигался за санями. Не стесняясь отца, он твердил Аленке, как будет ее любить и лелеять, что нет жизни ему без нее… Она опустила глаза и молчала.
Иванка в волнении перебежал к саням, в которых везли Козу и Томилу. Он обнялся с летописцем.
– Сын боярский глядит на тебя, – шепнул Томила, – бежал бы, рыбак.
