Хабаров. Амурский землепроходец - Демин Лев Михайлович (книга жизни txt) 📗
— Прижилась, рожь-матушка. Ожидаем хороший урожай. Узрите, други мои.
Приходили торговые и промышленные люди из Усть-Кута и Илимска и дивились на колосистое поле. Говорили добрые слова Хабарову.
— Следуйте по моему пути, люди, — отвечал им Ерофей Павлович; — Принимайтесь за пахоту, выращивайте хлеб. Общими силами мы избавим Ленский край от дорогого хлеба, что везут сюда из обжитых сибирских земель.
Осенью пашня Хабарова дала свой первый урожай. В одном из исследований мы находим любопытное свидетельство: урожай только одной ржи составил не менее 1300 пудов. Для малоплодородной почвы и сурового климата это были совсем неплохие показатели.
Построенная Хабаровым мельница молола зерно. К нему на мельницу заглядывали торговые люди, промысловики, чтобы разжиться хлебом. Работала и его соляная варница. Вываренная соль, как и ржаная мука, также пользовалась спросом и охотно раскупалась. Нераспроданные запасы хлеба и соли копились в амбарах.
У Хабарова складывалось многоотраслевое и прибыльное хозяйство. Торговля хлебом и солью обещала стать доходным делом, хотя Ерофей Павлович не намеревался бросать охоту на пушного зверя. Пушным промыслом продолжала заниматься ватага во главе с братом Никифором и племянником Артемием.
Но радужные надежды Ерофея Павловича обернулись горьким разочарованием. Причиной этого разочарования оказалось прибытие на Лену нового воеводы Головина. С первых его дней на Ленской земле у Хабарова с воеводой сложились напряжённые отношения.
8. Начало Якутского воеводства и злоключения Ерофея Хабарова
Первыми якутскими воеводами были назначены стольники Пётр Петрович Головин и Матвей Богданович Глебов. Московские власти назначали двух воевод в надежде на то, что станут присматриваться друг к другу, выявлять взаимные недостатки и поправлять друг друга. В случае же проявления одним из воевод несправедливости и беззакония его напарник мог направить жалобу в Москву. На практике этого не получалось. Слишком разными людьми оказались воеводы и по характеру, и по взглядам на свою службу. Головин — человек крутой, деспотичный и заносчивый — с первых шагов на Якутской земле стремился верховодить, отодвинуть на второй план своего напарника и взять на себя роль главного воеводы. А Матвей Глебов, наоборот, оказался человеком выдержанным, рассудительным. К тому же он считался с традициями местного населения. Глебов явно неодобрительно относился к Головину, присваивавшему себе роль главного администратора и политика, что на практике превращалось в безрассудный деспотизм.
Нелады между воеводами начались ещё в дороге. Их назначение на должности состоялось весной 1639 года, а в Якутию они прибыли только через два года, весной 1641 года. Ехали к месту назначения неспешно. Надолго задержались в Тобольске и Енисейске, старались там увеличить численность сопровождающих их лиц. И это удавалось. Воевод окружала многочисленная свита. В её составе оказались подьячий, духовные лица, дети боярские, казаки для пополнения якутского отряда.
В Усть-Кутском остроге воеводы сделали последнюю остановку, ожидая, пока Лена очистится ото льда и можно будет беспрепятственно продолжать речной путь до Якутска. На казаков местного отряда, торговых людей и промысловиков Пётр Головин произвёл дурное впечатление. Лицо его, часто недовольно кривившееся и постоянно сохранявшее унылое выражение, людей к себе не располагало.
Первым делом Головин затребовал к себе начальника устькутских казаков. Спросил пятидесятника срывающимся голосом:
— Велико ли твоё воинство?
— Всего только десяток человек наберётся. Увеличил бы его, батюшка.
Воевода ничего не ответил, только хмыкнул неопределённо. Помолчал, потом снова спросил:
— Что ещё скажешь, служивый?
— Храм бы нам построить. Часовенку-то малую мы возвели. Пастыря своего нет. Иногда поп приезжает из Илимска, крестит младенцев, венчает пары. Свой пастырь потребен.
— Это не по нашей части. Пиши архиерею в Тобольск. Ещё что скажешь?
— Ерофей Павлович Хабаров... — начал было пятидесятник, но Головин его нетерпеливо прервал.
— Это ещё кто таков? — спросил Головин раздражённо.
— Выходец с Русского Севера, промысловик. Большое хозяйство завёл, хлеб выращивает, скотину разводит, — пояснил собеседник.
— Хлеб выращивает, говоришь? — во взгляде воеводы мелькнул интерес. — Дело хорошее, хлеб нам нужен. Много ли десятин земли поднял этот, как его...
— Хабаров. Около тридцати десятин. Хорошее хозяйство у него.
— Посмотрим, посмотрим. Далеко ли отсюда сие хозяйство?
— Близенько.
— Веди меня к этому, как его...
— Хабарову.
— Познакомимся с его хозяйством. Будешь меня сопровождать, служивый. Готовь лошадей. И тебе, Матвей Богданович, полезно будет узнать хозяйство этого, как его...
— Хабарова, — опять подсказал пятидесятник.
К воеводам присоединилась многочисленная свита.
Путь от Усть-Кутского острога до хозяйства Хабарова был недолгим. За небольшим лесом находились распаханные поля, протянувшиеся изогнутой дугой по берегу Куты и Лены. На краях пашни выстроились шеренгой избы, амбары, скотные дворы.
— Показывай нам своё хозяйство, Хабаров, — резко сказал Головин Ерофею Павловичу вместо приветствия.
— Охотно, батюшка, — отозвался тот.
— Какой я тебе «батюшка»? — резко оборвал его воевода. — Батюшка вот перед тобой.
Головин указал пальцем на рослого пышнобородого священника, оказавшегося в воеводской свите.
— Виноват, — поправился Хабаров, — что тебе угодно узнать, воевода?
— А всё. Например, чем твои амбары наполнены?
— Известное дело чем: хлебушком, зерном и мукой. Рожью особливо.
— Показывай амбары.
Хабаров стал вскрывать один за другим амбары, наполненные мешками. Среди них были мешки с мукой и ещё не перемолотым зерном.
— И много насобирал хлеба, Хабаров? — спросил его въедливо Головин.
Ерофей Павлович назвал внушительную цифру.
— Было больше. Часть хлеба распродал купцам и промысловикам.
— Нам тоже понадобится твой хлеб, Хабаров.
— Что я, от того буду иметь?
— Ты государю своему Михаилу Фёдоровичу служишь?
— Все мы служим государю нашему. Каждый из нас служит, как может. За всякую службу воздастся по заслугам. В том числе и тому, кто возделывает землицу, урожай собирает. Так скажи мне, воевода, что я буду иметь за тот хлеб, который пойдёт на твои нужды?
— Ишь ты, какой расчётливый! Пока получишь от меня за свой хлеб бумагу. А будут в воеводской казне деньги, тогда и рассчитаемся сполна. Понятно тебе?
Воеводе явно не нравился Хабаров. Нацеливаясь на его хлебные запасы, он, видимо, не собирался рассчитываться с ним. Впрочем, Ерофей Павлович ссориться с воеводой не хотел, особенно с первых шагов знакомства, поэтому Хабаров ответил уклончиво:
— Рассчитывайте на нашу помощь, воеводы. Для того и старались, чтоб от нашего хозяйства была всем польза.
— Вот и рассчитываем на твою помощь, Хабаров, — многозначительно сказал Головин. — Приготовь три тысячи пудов зерна для отправки в Якутск. А я распоряжусь, чтоб дьяк Филатов написал тебе по всем правилам расписку на взятый у тебя взаймы хлеб.
Хабаров попытался привлечь внимание воеводы к новым жилищам и показать ему избы, а затем солеварню, но Головин ни к чему больше никакого интереса не проявил. Более того, тон Ерофея Павловича явно раздражал воеводу.
— Весь ли ясак платишь со своего урожая? — неожиданно спросил он Хабарова.
— Отдаю государству десятую долю урожая, — ответил тот.
— Только десятую?
— По закону. И на нашем Русском Севере мы платили также десятую долю.
— Так то Русский Север, Двина, Сухона... А здесь Лена. Край, населённый инородцами. Тут приходится держать казачье войско, строить остроги. Ты разумеешь, что их содержание стоит денег, и больших денег?
