Волки и волчицы - Ветер Андрей (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗

— Что ты хочешь сказать? — Наташа нахмурилась. — Какие слизняки?

— Я видел мой прыщ, — Кирсанов ткнул себя пальцем в подбородок. — Там такое!.. Я видел его изнутри, в увеличенном виде! Это отвратительно! Но ведь это я! Это мой организм! Как же мы можем не знать и не чувствовать этого? Как мы можем обманываться? Как можем принимать нашу дутую оболочку за действительных нас? Мы же ничего на самом деле не знаем!

— Я не понимаю тебя, — девушка решительно поднялась и отошла от кровати. — Пожалуйста, поднимайся, поедем со мной.

Она протянула руку к блестящей коробке проигрывателя и мягко коснулась одной из кнопок, подсвеченных изнутри неоновым светом. Комната налилась густыми звуками симфонической музыки. Наташа слегка убавила звук и поглядела через плечо на Кирсанова.

— Пожалуйста, Лёша, иди в душ, — сказала она строго. — Нам надо ехать. Прошу тебя…

Когда он вышел из ванной, она спросила:

— Ты в порядке?

— Я в норме, всё окей, — он открыл шкаф и задумался. — Как ты думаешь, можно просто в свитере? Васнецову полтинник исполняется. Пожалуй, надо всё же как-то более официально. Надену костюм.

— Никогда не видела тебя при галстуке, — она не отрывала от него настороженных глаз. — Ты сможешь вести машину?

— Наташка, не беспокойся, со мной всё в полном порядке.

— А что всё-таки было?

— По дороге расскажу. Наверное, поймаем такси, не хочу сегодня за рулём…

По дороге Кирсанов пытался рассказать о том, что он почувствовал, стоя перед зеркалом. Девушка слушала внимательно, но мало что поняла.

— Это была галлюцинация? — уточнила она.

Водитель поглядывал на них иногда в зеркальце. Они сидели на заднем сиденье, девушка положила золотистую голову на плечо мужчине. Кирсанов смотрелся необычайно солидно в тёмно-синем костюме-тройке, на белой крахмальной рубахе сочно выделялся бордовый галстук.

— Какая разница, каким словом называть это, — негромко ответил он. — Если оно остаётся невидимым и неосязаемым для других людей, то не является реальностью для них.

— Я верю, что ты на самом деле видел что-то, — Наташа пожала ему руку.

— Не в том дело, малыш. Ты веришь, но это вовсе не означает, что для тебя в действительности существует то, во что ты веришь. Ты лишь веришь, то есть всего-навсего хочешь, чтобы оно существовало… — он вяло махнул рукой. — А твои слова предназначены для того, чтобы успокоить меня… Да и себя, пожалуй, тоже.

— Лёша, милый, любимый, ты забыл о моём детстве.

— Ты сейчас про что?

— Про мои рассказы, которые я начинала словами: «когда я жила раньше». Помнишь? — она с ожиданием заглянула ему в глаза.

— Теперь вспомнил, — кивнул он. — Но к чему ты об этом? Какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Прямое. Я тоже кое-что чувствую, вижу, но не умею понять этого.

— Ты имеешь в виду переселение душ?

— Да.

— Видишь ли, Наташ, мы не можем говорить об этом наверняка. У нас нет доказательств… Полагаю, что нам просто очень хочется того, что принято называть вечной жизнью. Не хочется уйти в никуда. Не хочется исчезнуть… Наверное, поэтому мы цепляемся за всякие теории.

— Ты сейчас нечестен, — голос девушки прозвучал очень серьёзно, в нём слышался упрёк.

— Разве?

— Ты хочешь, чтобы я опровергла твои слова. Надеешься, что я найду аргументы и опровергну твои сомнения.

Алексей смутился. В глубине души он хотел именно этого.

— Но я слабее тебя, Алёша, — с грустью прошептала девушка. — Я слабее и моложе тебя. Я не способна убедить тебя ни в чём. Разве только в моей любви.

— Извини. Ты права. Я не должен так разговаривать. Но пойми, что мне иногда так сильно нужна помощь!

Они замолчали и некоторое время сидели молча, вслушиваясь в шум дороги, скользившей под колёсами автомобиля.

— Тебе случалось видеть когда-нибудь один и тот же сон? — снова заговорила Наташа.

— Да. Мне всё время снился Рим. Я фильм-то взялся снимать из-за моих снов… А что?

— Я иногда вижу повторяющийся сон.

— Какой? О чём он?

— Не помню, — засмеялась девушка, — совсем не помню, о чём он. Но я сразу узнаю его. Вижу улицу и понимаю, что я там уже была. И знаю, что я увижу за поворотом. И знаю, что произойдёт через минуту…

— Говоришь, что не помнишь, а сама про улицу… Что за улица?

Наташа растерянно поглядела вокруг себя, будто в машине могло быть какое-то напоминание о её странном сне.

— Узенькая улица… Грязная… Черепичные крыши на домах… Средневековье, может быть… Я вхожу в большой дом, нет, даже не в дом… Это настоящий замок… Поднимаюсь по лестнице, на стенах висят гобелены… Но я — вовсе не я.

— То есть?

— Я не женщина. Я точно знаю, что я мальчик лет тринадцати…

— И это называется «ничего не помню»! — в глазах Кирсанова появился азартный блеск. — Что ещё?

Девушка покачала головой:

— Я вхожу в комнату, там вижу мужчину… Потом происходит что-то страшное… Нет, не могу… Я попробую в другой раз…

В ту же секунду лобовое стекло шумно хрустнуло и покрылось густой насыпью мельчайших белых трещин, словно инеем. Кирсанов инстинктивно сгрёб Наташу и подмял её под себя, успев увидеть появившиеся в стекле автомашины несколько дырок. Затем он услышал, как что-то скользко пробарабанило по крыше изнутри салона и отозвалось последовавшими ударами где-то над его плечом, в глубине спинки кресла.

«Пули!» — мелькнуло у него в голове.

Машину занесло, она издала отвратительный свистящий звук, выехала на тротуар, подскочила, сильно ударилась обо что-то, сотряслась всем корпусом и лениво накренилась, выдавливая откуда-то из своих недр протяжный скрежещущий стон. Алексея вместе с Наташей придавило к правому борту, на который машина завалилась. Кирсанов услышал тяжёлое медленное дыхание девушки в самое ухо.

Автомобиль колыхнулся и тяжело опустился на колёса. Наташа вскрикнула.

— Тихо, тихо, — прошептал Кирсанов, прижимая её к себе.

— Голову больно. Ударилась, — простонала она.

В следующую секунду пронзительно загудел клаксон.

— Эй! — окликнул Алексей водителя.

Мужчина молчал. Автомобиль продолжал ровно сигналить.

В стороне раздалось тарахтение мотоцикла, послышались крики людей.

Кирсанов с трудом приподнялся. Первое, что бросилось ему в глаза, было лобовое стекло, простреленное в нескольких местах.

— Всё-таки пули! — с тяжёлым вздохом проговорил он. — Но почему? Что за фокус такой?

— Какие пули? — спросила испуганно Наташа.

— Кто-то в нас стрелял.

Кирсанов перегнулся вперёд и потряс водителя за плечо. Тот не отозвался, его грузное тело привалилось к рулю, давя на клаксон. Алексей потянул шофёра на себя, и мужчина переместился как-то боком на спинку своего кресла, вывернул шею и безвольно откинул голову. Гудение клаксона оборвалось.

— Он мёртв, — удивлённо сказал Кирсанов. По лицу водителя густо струилась кровь, набегая на глаза и затекая в приоткрытый рот. — Ёлки-палки! Он убит! Что ж это такое?!

На проезжей части теснились автомобили. Со всех сторон сходились люди.

Алексей посмотрел на свою спутницу. Она обеими руками стиснула себе голову.

— Ты ранена?

— Не знаю. Больно. Наверное, ушиблась.

— Давай вылезать отсюда.

Он толкнул дверцу, но она не поддалась. Тогда он сильно ткнул её ногой, и она распахнулась, издав металлический визг. Кирсанов выбрался наружу, чувствуя во всём теле пульсацию. Колени дрожали. Земля плавала под ногами, накренялась.

— Чёрт подери, настоящая морская качка…

— Что случилось? — Наташа дрожала.

Алексей осмотрелся. Отовсюду подтягивались люди, робко расспрашивая друг друга. Несколько голосов громко требовали «скорую». Кто-то остановился перед Кирсановым и спросил:

— Вы в порядке?

Он пожал в ответ плечами и неуверенно кивнул:

— В порядке. Но водитель, похоже, мёртв… Вы что-нибудь видели? Что произошло? Кто стрелял?

— Я всё видел, — затараторил незнакомец. — Вон в ту машину стреляли, вон в ту! В упор из автоматов били! Из двух автоматов!