Изумленный капитан - Раковский Леонтий Иосифович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Оттого Софья шла так быстро, точно за ней гнались.
На Красной площади купецкие молодчики, закрывавшие ставни и привешивавшие к железным дверям лавок тяжелые замки, пересмеивались, глядя на Софью.
– Отколь сорвалась, красавица?
– Погодь, сестрица, вместе молиться побежим!
Продираясь сквозь торговые ряды, Софья с неудовольствием видела: к Мясницким воротам ей уже не поспеть. Надо торопиться хоть на подворье смоленского архиерея, что у Варварских ворот – там стояли подводы с капитанскими пожитками, авось, Платон еще не уехал на Арбат!
«Саша, наверное, в Питербурхе. Чего ему здесь делать?» – оправдывала она себя.
Конечно, Возницын тогда и сам не очень был уверен, что весной приедет в Москву. Но Софью угнетало другое – дорогой она предполагала из Москвы написать ему обо всем, о том, что едет в Польшу ненадолго – на полгода (хотя капитан ладился не менее, чем на два года), что она попрежнему помнит и любит своего Сашу.
«Милый Сашенька! Дорогой мой! – с нежностью думала она. – Ничего, я из Смоленска напишу ему.» – успокаивала себя Софья.
Она отчасти была довольна тем, что в Москве не встретилась с Возницыным. Софья знала, что Возницын воспротивился бы поездке. Но все равно Софья не отступила бы от своего решения – поездка так манила ее! Ей хотелось увидеть тот рубеж, о котором всегда восторженно вспоминала многословная полька Анна Щегельская и хвалила сдержанная Маремьяна Исаевна. И Софья знала, что другого столь удобного случая для поездки она нескоро дождется.
Софья торопилась.
Вот лавка, торгующая икрой, вот малое кружальце, вот харчевни, а там высокий, старый забор с обомшелыми зелеными досками, сад и тесовые ворота с образом смоленской богоматери.
Пришла.
Софья толкнула калитку и с облегчением вздохнула: возы стояли на дворе, лошади еще не были запряжены. Ямщики и пять солдат, которых под командой капрала дали капитану Мишукову для охраны в пути до рубежа от всяких воровских людей, разбрелись по пустому двору. Кто сидел курил, кто переобувался, а кто, подложив под голову мешок с овсом, похрапывал на возу.
Софья заглянула в избу.
За еловым столом сидели денщик Платон и капрал – они подкреплялись на дорогу. Оловянная фляга давно была пуста.
– Платон, скоро поедем? – спросила Софья. – Уже к вечерне звонят.
– Софья Васильевна! И ты здесь? – удивился Платон. – Сейчас поедем!
Софья вышла во двор и, подойдя к телеге, стала укладывать в свой сундучок какие-то пироги и оладьи, которые заботливая мать Серафима заставила ее взять на дорогу.
Она заново перекладывала свое добро и так увлеклась, что не слышала, как стукнула калитка.
Только когда Возницын радостно окликнул ее: «Софьюшка!» – она обернулась. Перед ней стоял Саша, о котором она только-что думала.
Возницын хотел было обнять ее, но Софья отстранилась.
– Пойдем в сад! – сказала она и, повернувшись, пошла вперед. Возницын, нахмурившись, шагал за ней.
Софья остановилась в густом малиннике (этот уголок ни со двора, ни из низеньких окон подворья не был виден) и протянула к Возницыну руки.
Возницын обнял ее.
– Почему ты не дала знать мне, что приехала? – спросил Возницын.
– Я думала, что ты в Питербурхе, – оглядываясь по сторонам, отвечала Софья. – Да и времени не было: едем сегодня, а сборов много. К себе, в Вознесенский монастырь, и то еле управилась сбегать.
– Не понимаю, отчего вы так торопитесь в Питербурх?
– Мы не в Питербурх едем…
– А куда же? – удивился Возницын.
– За рубеж.
Возницына точно обухом ударило.
– За рубеж? – переспросил он упавшим голосом. – Как это?
– Адмиралтейств-Коллегия посылает Захария Даниловича в Польшу.
– А тебе зачем ехать?
– Хочу хоть раз побывать там, где жили мои деды.
Возницын замолчал.
Сколько ласковых слов готовил он к этой встрече, как много хотелось сказать – и разом все пропало.
Слов не было.
Он стоял точно на смотру, вытянув шею, глядел куда-то поверх софьиной головы на высокий забор.
«Вон одна доска отбита. Видно, мальчишки по малину в сад лазят», – рассеянно думал он.
– Сашенька, что с тобой? Ты, кажется, недоволен, что я за рубеж еду? – спросила Софья, стараясь поймать его глаза.
– Нет, нет, что ты! Коли так хочешь, отчего же – поезжай! – натянуто сказал он, продолжая глядеть куда-то в сторону.
– Ведь я же не навсегда, понимаешь! – тормошила его за рукав Софья. – Я ведь возвращусь к тебе, Сашенька!
Она прижалась к его руке.
Слова вернулись к нему. Но какие-то жесткие, холодные, чужие. Не его, не те, что он подбирал за все месяцы разлуки…
– Ты как же? Только с капитаном вдвоем едешь? – насмешливо спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Софья вспыхнула.
– Опять? Как тебе не стыдно? Едет вся семья и меня берут, – сказала она.
Отвернулась, замолчала. Глядела куда-то вбок. Рука легко отпустила его рукав.
«Нет, нет! И тот подлец-грек и этот дурак Масальский – все лгут, клевещут. Я опять незаслуженно оскорбил!» – спохватился Возницын.
– Не сердись, Софьюшка, я пошутил, – сказал он извиняющимся тоном и взял ее за руку. – Не сердись!
– Хороши шутки! – буркнула Софья, но не отодвинулась. – Эх ты, Сашенька, – с укоризной посмотрела она на него. – Ну, не будем попусту ссориться. Расскажи лучше, что у тебя!
– Меня произвели в унтер-лейтенанты, – вяло рассказывал Возницын. – Сейчас отпустили домой! Из флота выключат – набирают в кавалергарды, говорят, записали и меня. С флотом разделаюсь, а из армии будет легче уйти. Вот, когда можно было бы пожениться и жить, а ты едешь…
Разговор вновь уперся в ту же точку. Все прежние ревнивые подозрения поднялись в нем с новой силой. То, что минуту тому назад было опрокинуто, встало опять во весь рост.
– Если б любила, не спешила б за рубеж! Коли едешь, значит поездка дороже любви…
Софья чувствовала, что он злится, и его злость мгновенно передалась ей.
– Какой ты, Саша, нетерпеливый, точно ребенок! Не можешь обождать. Ведь я же сказала тебе, что вернусь…
– Софья Васильевна, где ты, матушка? Ехать надо! – кликал со двора денщик.
Загремела подворотня – открывали ворота.
– Неужели сейчас вот уедет далеко, может быть навсегда? – подумал Возницын.
Тоскливо сжалось сердце.
– Прощай, Сашенька, меня ждут!
Она потянулась к Возницыну.
Возницын снова стал каким-то деревянным.
– Все-таки едешь? – спросил он, глядя на нее в упор злыми глазами.
– Еду! – твердо ответила Софья.
– Что ж, поезжай! Рыба ищет – где глубже, человек – где лучше! – сказал он, а сам продолжал стоять, точно не видел, что она собралась прощаться.
– Смешной ты, Саша! – криво усмехнулась Софья. (Ее уже брала досада, что он задерживает.)
– Софья Васильевна! – снова позвал Платон.
– Иду! – крикнула Софья. – Прощай! – решительно подошла она.
– Ладно! Поезжай! Коли ты так, то и я ж буду… Прощай! – угрожающим тоном сказал Возницын. А что «буду» – и сам не знал.
Она торопливо, какими-то холодными губами поцеловала его и быстро пошла из сада.
Возницын рванулся было вслед, хотел сказать, что он готов ждать, что он любит, что все последние его слова, его угрозы – ерунда, но всегдашнее упрямство удержало его на месте. Он только стиснул зубы, швырнул шляпу оземь и ничком ткнулся в траву.
Подводы одна за другой тарахтели по улице, а Возницын лежал.
Уже давно разошлись по домам гости, выпившие всю водку и пиво. Андрюша Дашков, дожидаючи Возницына, лег на лавку полежать, да так и проспал до самых сумерек, а Возницын все не возвращался.
Андрюша проснулся совершенно протрезвившимся, напился хлебного квасу и ходил по двору, не зная, что делать: то ли ехать одному домой, то ли итти искать Возницына?
Солнце уже зашло, темнело. Надо было собираться во-свояси.
