Исцеление Вечностью (СИ) - Санин Евгений Георгиевич (читать книги без регистрации txt, fb2) 📗

— Давай! — вяло, безо всякой надежды, пожала плечами Вера.

И Александр, призывая на помощь все, что когда-либо читал в непререкаемо-авторитетных книгах или слушал от опытных в духовной жизни людей — от старцев, с которыми сподобился беседовать, и не раз сам удивляясь своему красноречию, принялся говорить.

Вера поначалу только отмахивалась, потом задумалась и, наконец, стала слушать, не перебивая, и, как пересохшая пустыня встречает раз в сто лет идущий в ней дождь, жадно впитывать каждое слово.

— Есть такая пословица, которая, увы, все ставит с ног на голову: «Было бы здоровье, а остальное приложится!» — говорил Александр. — А Господь Иисус Христос ведь сказал: ищите прежде Царство Небесное, а все остальное приложится вам. Мы же, как правило, ищем это остальное, и в итоге не получаем ни того, ни другого. И правда, давай рассудим здраво. Если бы наша жизнь навсегда завершалась смертью, то, конечно, было бы справедливым считать любую болезнь бедой, а уж рак — величайшим бедствием. Но так как со смертью все для нас только начнется, то давай-ка поставим все с головы на ноги! Зная эту великую истину, жаждущие вечного спасения подвижники первых веков христианской эры, да и все святые во все последующие времена, уходя из городов в пустыни или основывая пустыньки, только и помышляли об этом… Я бы, конечно, мог бы и своими словами сказать об этом, но лучше послушай, как говорит об этом Иоанн Златоуст! — Александр достал из своей сумки тетрадь с выписками из Святого Писания и душеполезных книг и принялся читать:

— «Если мы непрестанно будем помышлять о Царстве Небесном, о бессмертии и нескончаемой жизни, о ликах Ангелов, о пребывании со Христом, о славе непреходящей, о жизни безпечальной, если вообразим, что и слезы, и поношения, и уничижения, и смерть, и печали, и труды, и болезнь, и уныние, и бедность, и злоречие, и вдовство, и грех, и осуждение, и наказание, и всякое другое зло и бедствие из небесной жизни изгнано…»

Александр поднял со страницы глаза на Веру — слушает ли она и, видя, что да, да! — продолжил:

— «Что, напротив, там обитают мир, кротость, благость, милосердие, любовь, радость, слава, честь и прочие блага, каких словом описать невозможно, если будем, говорю — то есть это Иоанн Златоуст говорит, — уточнил он, — непрестанно размышлять об этом, — то ни одно из настоящих благ не прельстит нас и мы будем восклицать с Давидом: Когда приду и явлюсь пред лицо Божие?»

Вера, не отрываясь, смотрела на тетрадь в руках Александра, и когда тот закрыл ее, заторопила его умоляющим взглядом: продолжай! И тот продолжил:

— Так что любая болезнь или скорбь это не приговор к смерти, а наоборот — призыв к смерти, более того, зов Божий — к Нему, в блаженную Вечность! Ведь неложно, сказал Господь каждому из живших тогда и живущим теперь: «Грядущаго ко Мне не изжену вон!» Тебе перевести?

— Нет, и так все понятно. «Какие красивые слова…» — прошептала Вера. — А кто их сказал? Откуда они?

— Их сказал апостол Иоанн Богослов. А вот где именно — в Евангелии или Апокалипсисе, к своему стыду точно не помню… Но погоди! Сейчас поищу…

Александр принялся листать Новый Завет. И пока он искал нужную цитату, Вера, удивленно качая головой, проговорила:

— И как только они — я имею в виду, жившие тогда, почти две тысячи лет назад, да и потом люди — смогли сохранить для нас эти бесценные слова? Ведь были войны, пожары, гонения на христиан… А папирусный свиток — это такой недолговечный и хрупкий предмет…

— Сам Бог хранил для нас эти книги. И люди — порой отдавали за них свою жизнь… — машинально пробормотал Александр и воскликнул: — Вот! Нашел! Это в Евангелии от Иоанна. А в Апокалипсисе он говорит, то есть, Господь говорит в Откровении к нему: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». И дальше: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его».

Александр, дав сначала Вере поцеловать Новый Завет, а затем с благоговением приложившись к нему сам, продолжил:

— Вот святые — многие из которых при жизни были большими грешниками, но благодаря покаянию и великим подвигам удостоились Небесного Царства, услышав такой зов Божий, а болезнь или скорбь, кстати, это тоже Его зов, пошли к Богу и шли к Нему до конца. Они совершали, казалось бы, невозможное: постились неделями, молились денно и нощно, у некоторых от потоков слез на всю жизнь оставались борозды на щеках. Они терпели холод и голод, поношения и нищету, всяческие лишения. Боролись с чревоугодием, сластолюбием, сладострастием, самолюбием, сребролюбием, блудной страстью, гордынею, которая, как известно, является матерью всех пороков, тщеславием, празднословием — всего сразу не перечесть… И все, как один, стремились к бесстрастию, ибо любая страсть может стать непроходимой преградой в Небесной Царство. Все свое время они старались отдавать труду и молитве. Преподобный Нил Столобенский, например, на ночь вставал на костыли, не позволяя себе ложиться. Другой святой, когда изнемогал от желания спать, садился, держа над босой ногой острый камень, чтобы, если он уснет во время молитвы, тот упал на пальцы и болью разбудил его… Столпники, желая уединения, поднимались на крошечные площадки наверху неприступных скал и там жили всю жизнь, опаляемые зноем и холодом, питаясь лишь тем, что поднимут им в корзинах сердобольные люди… Мученики шли на самые страшные мучения и казни… Я могу продолжать перечислять подобные подвиги до утра. Но, как мне кажется, пора уже сказать самое главное.

Александр выждал паузу и, как можно более весомо, сказал:

— Видишь, как все они утруждали себя ради того, чтобы удостоиться блаженной Вечности? А тебе все это дано — даром! Они понуждали себя, изнемогали, претерпевали немыслимые трудности, совершали невиданные подвиги, потому что понимали, насколько это важно для спасения души. А к тебе все это пришло как бы само собой. Хочешь не хочешь, а делай. И Господь всегда незримо был рядом и подавал тебе благодатную помощь, чтобы ты могла перенести это. Хочешь, не хочешь — ты и так спишь сидя, да и то чуть-чуть. Тебе стали безразличными вкусная пища и модная одежда, любимые занятия и красивые вещи. Ты больше не хочешь никого видеть и твоя комната мало чем отличается сейчас от тех самых площадок наверху скал. Болезнь не только иссушает твое тело, но и очищает твою душу от грехов. И в итоге всего за четыре месяца, сама не прикладывая к этому никаких трудов — ты достигла полного бесстрастия! То есть того, к чему, палимые солнцем, мучимые голодом, пугаемые дикими зверями и страшными нападками невидимых врагов — десятилетиями, по тридцать, сорок, пятьдесят, а то и более лет — шли самые великие подвижники! У тебя, к счастью, даже нет болей, от которых нестерпимо страдают некоторые пораженные этой болезнью люди. Тебе в крайних случаях помогает даже простой анальгин! Это ли всё — не величайшая милость Божья?!

Вера, забывшись, глубоко вздохнула и закашлялась. Александр решил, что надо дать ей немного передохнуть.

— И потом ведь не все обязательно умирают от рака! — неожиданно резко переменил он тему. — Даже в его самой что ни на есть последней степени! Я что — зря рассказывал тебе про женщину, которая сто лет назад подходила к преподобному Варнаве? Если скажешь, что это было давно и неправда, то у нас есть и современный наглядный пример — Галина Степановна!

Александр посмотрел на Веру, которая слушая его, старалась не пропустить ни одного слова, и опять целый час говорил, пересыпая свою речь цитатами и яркими примерами, почерпнутыми из книг, но вдруг увидев, что она устала, вновь оборвал себя на полуслове:

— И потом, что мы, в конце концов, все о раке да раке? Что на нем — свет клином сошелся? — спросил он и сам же ответил: — А что касается смерти — так ведь все умрут! Нет бессмертных людей! И весь вопрос не в том, от какой болезни или, скажем, несчастного случая это когда-то случится с каждым — а что потом? Задумываясь о смысле жизни, невольно начинаешь переосмысливать и свое отношение к смерти, понимать, что она является не черной гранью, за которой ничего нет, а переходом в Вечность! Одним словом, — видя, что Вера, клонясь набок, уже еле держится даже в кресле, подытожил Александр, — у нас с тобой, к счастью, есть еще это время для того, чтобы успеть подготовиться к ней!