Закат в крови (Роман) - Степанов Георгий Владимирович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Хотелось скорей уйти в мастерскую, зажечь электричество и отдаться работе над портретом.
Дверь ему открыл Однойко.
— Где запропастился? Три часа с лишним тебя дожидался. Нам надо немедля идти к Эрдели!
— Утром пойдем.
— Поздно будет! Завтра рано поутру у атамана военный совет…
В прихожую вбежала Инна:
— Леша, Покровский прислал тебе офицерский китель, галифе, сапоги со шпорами и погоны поручика. Вот все на вешалке…
— К Эрдели можешь идти в штатском. Он не придирчив, — торопил Однойко, взяв Ивлева за локоть. — Пошли сейчас же, покуда генерал не лег спать… — И он почти силой вытащил Ивлева на улицу.
Эрдели, грек по происхождению, был генералом скобелевского типа. Несмотря на поздний час, он сразу принял пришедших и, узнав, с каким поручением прибыл в Екатеринодар Ивлев, обнял его и коснулся его щеки пышными, холеными усами.
— Молодчага! Молодчага! — рокотал генерал низким баритоном. — Рассказывайте: как там наши?
Тронутый его радушием, Ивлев кратко доложил суть дела и добавил:
— По моим расчетам, генерал Корнилов сегодня дрался уже под Кореновской. Под вечер отчетливо была слышна канонада. Судя по звуку и слышимости орудийных ударов, она происходила не далее сорока верст от Екатеринодара.
— Да, будучи в Динской, я тоже слышал канонаду в тылу большевиков, — вспомнил Эрдели. — И еще недоумевал: откуда она там? А это, значит, Лавр Георгиевич действовал. Отлично! — Генерал, довольный, расправил усы, чуть тронутые проседью.
— Но, ваше высокопревосходительство, — сказал Однойко, — мы опасаемся, как бы завтра полковник Покровский не настоял на выводе наших войск из Екатеринодара.
— Ну, нет! — браво проговорил генерал. — Мы теперь постоим за свое. Нельзя допускать и мысли, чтобы Алексеев и Корнилов пришли к Екатеринодару, занятому большевиками. — При этом он даже кому-то погрозил кулаком. На безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо.
— Так, значит, вы завтра на совете у атамана будете настаивать на обороне города до самого прихода генерала Корнилова? — спросил Ивлев.
— Ну конечно, господа! Не беспокойтесь. Я буду твердо стоять на своем. Можете идти отдыхать. — Эрдели пожал офицерам руки.
Возвратился к себе Ивлев с таким чувством, будто им выиграно сражение за Екатеринодар. Эрдели не просто генерал, а полный генерал от инфантерии. И поскольку ему теперь известно, что Корнилов находится в одном-двух переходах от Екатеринодара, он все сделает, чтобы удержать Филимонова и Покровского от бегства из города!
В доме все спали. Ивлев тихо прошел в мастерскую, где все дышало Глашей — и кресло, на котором она сидела, и гитара, и холст, натянутый на раму. С этого холста, стоявшего на мольберте, уже очень живо глядели глаза Глаши. Воображение дорисовывало ее лицо…
Ивлев сел перед мольбертом, и ему вспомнился весь солнечный день, проведенный с Глашей. Все в этом дне, необыкновенно большом и светлом, звучало волнующим открытием любви. И Ивлев, страстно желая, чтобы и последующие весенние дни были полны Глашей, с грустью и почти молитвенно шептал:
Глава шестнадцатая
39-я дивизия возвращалась с Турецкого фронта в полном боевом составе, сохранив все свое вооружение. Двигалась она эшелонами по железной дороге, уничтожая на своем пути контрреволюционные заслоны войскового атамана Терской области.
С помощью солдат этой дивизии большевики установили Советскую власть в Моздоке, Кизляре, на Минеральных Водах, в Пятигорске, Кисловодске и Ессентуках, а затем и во всех станицах Терской области.
Хорошо дисциплинированные и революционно настроенные полки солдат-фронтовиков имели в своих рядах немало коммунистов, и, возможно, именно поэтому дивизия, столкнувшись в районе станций Кавказской и Тихорецкой с офицерскими отрядами Покровского, сразу отбросила их к станицам Динской и Васюринской.
Появление регулярных солдатских частей на кавказском и тихорецком направлениях глубоко обеспокоило и атамана Филимонова, и все Кубанское правительство.
Одно дело было сражаться с плохо организованными, пестрыми по составу отрядами Сорокина и Золотарева, другое — с компактными полками отлично вооруженных солдат-фронтовиков, имеющих за плечами четырехлетний опыт войны. Уже первые схватки с ними нанесли немалый урон кубанским добровольцам. Это прежде всего увидел Покровский, и мысль, что дивизия может повернуть и пойти на Екатеринодар, привела его в полное смятение.
— Против этой дивизии мы не выстоим, — говорил он Филимонову. — Она сметет все наши отряды и с ходу войдет в город. Нам надо немедленно уйти за Кубань.
И Филимонов, втайне от генерала Эрдели, отдал распоряжение — потихоньку вывозить военное имущество за Кубань, в аул Тахтамукай, а потом утвердил приказ Покровского о немедленном оставлении города Екатеринодара.
…По Красной улице нестройной колонной быстро шагали гимназисты, вооруженные винтовками. Впереди колонны подпрыгивающей походкой шел высокий, узкоплечий, с побледневшим лицом преподаватель словесности Елизар Львович Ковалевский.
Глаша сразу узнала его и остановилась. В прошлом Ковалевский был любимым преподавателем. На уроках литературы он мастерски, как хороший актер, читал наизусть рассказы Чехова и Бунина. Казался очень умным, очень проницательным и настроенным романтически. С большой любовью рассказывал о декабристах. И на тебе — тоже взял винтовку! Что же это такое? Неужели и его одолел страх перед большевиками?
За колонной гимназистов с грохотом катились пароконные телеги, груженные ящиками с патронами, консервами, мешками со свежевыпеченным хлебом.
Сотня офицеров, в черных бурках, шапках, с ружьями, прошла рысью на высоких кавалерийских конях. За ней проследовала пешая колонна юнкеров.
Глаша остановилась на углу Штабной.
Почти все Красную из конца в конец заполнили военные повозки, походные кухни, орудия, которые тащили шестерки рослых лошадей.
«Уходят!» — поняла Глаша.
В самом деле, какие-то дамы, стоя на краю тротуара, прощально махали руками, платками вслед уходящим юнкерам и офицерам, а дворники и кухарки, собравшись у ворот двухэтажного углового дома, громко судачили:
— Видно, кадеты не выдержали: поднажали на них…
— Юнкера мажут салом пятки…
— Хай катятся к чертовой бабушке!
«Да, пусть катятся! — радовалась Глаша, но тут же вспомнила об Ивлеве и внутренне вся сжалась: — А вдруг и он с ними?.. Нет, Ивлев должен остаться!..»
Она решительно побежала по Штабной к дому Ивлевых.
С силой толкнула железную калитку и вбежала во двор. Алексей, по-видимому, ожидал ее: стоило ей притронуться к пуговке знакомого звонка, как дверь распахнулась.
— Слава богу, ты не опоздала!
На нем была военная гимнастерка с офицерскими погонами. Глаша испуганно отпрянула назад:
— Значит, все вчерашнее — неправда?! Ты собрался уйти с ними?..
Ивлев схватил ее за руку.
— Нет, нет, все вчерашнее — правда, но я прошу, я умоляю войти в мое положение! Выслушай меня… — Он силой потянул Глашу в дом.
В просторной мастерской, залитой солнцем, пахло красками, на прежнем месте стоял мольберт с незаконченным портретом. Все было так, как вчера, и даже палитра на табуретке сверкала разноцветными червями красок, недавно выдавленных из больших морщинистых тюбиков. Но теперь все это, вплоть до гитары, висевшей у окна, уже обрело скорбный, брошенный вид. Сам Ивлев был бледен, как-то вытянулся, глаза его запали, лихорадочно блестели.
— Я должен, должен!.. — бормотал он дрожащими губами.
Глаша положила руки на его плечи.
— Я сниму с тебя погоны… — тихо произнесла она.
Он отрицательно замотал головой.
