Самсон Назорей - Жаботинский Владимир Евгеньевич (чтение книг txt) 📗
А у Самсона, после этого случая, появилась новая забава, охота за медью и железом; и почти все сказания о проделках его говорят об этой охоте.
Однажды Самсон пришел к филистимлянам в Гезер с большой поклажей сошников и заступов для починки. Отнес их в кузницу, передал точильщикам, а сам присел отдохнуть на улице. Вокруг него собралась, по обыкновению, толпа ребятишек и взрослых, и он их забавлял прибаутками и фокусами. В толпе этой был смуглый юноша лет восемнадцати; голова у него была бритая, как у жителей Синайской пустыни, и лохмотья кочевых народов. Почему-то он Самсону не понравился, и Самсон ему. Юноша сказал назорею что-то грубое на своем ломаном языке; Самсон ударил его, тот отлетел прямо на кузницу, едва не упал в огонь; и когда пришел в себя, то стал проклинать Самсона по-своему, а потом прибавил по-ханаански, неуклюже коверкая слова: «Я тебе отомщу!»
На другой день Самсон пришел забрать свою поклажу. Когда он расплачивался, вдруг из-за угла выскочил этот юноша и закричал:
— Он украл пять топоров, я сам видел!
Надзиратель кузницы велел развязать тюки, и там действительно оказалось пять топоров, Самсону не принадлежавших. Самсон очень смутился; запустил камнем в юношу, но тот увернулся, спрятался позади толпы и издали дразнил данита срамными телодвижениями.
Другого на месте Самсона за эту кражу бросили бы в тюрьму; но Самсона уже знали, а потому отпустили с суровым наставлением.
Надзиратель кузницы был филистимский чиновник, а рабочие все из уроженцев северного побережья — из Дора, из Тира, даже из Сидона. Надзиратель подозвал юношу и хотел дать ему денег за услугу.
— Лучше возьми меня на работу, — сказал тот.
— А кто ты родом?
— Я из шатров Амалека в пустыне; убил там одного и бежал.
Амалекитян брали даже в солдаты. Надзиратель принял его в кузницу. Юноша оказался понятливый: начал с раздувания печи, скоро перешел в точильщики, а потом научился ковать и стал хорошим мастером. И тут он вдруг исчез.
Юноша этот был Нехуштан. Еще задолго до того послал его Самсон в пустыню, учиться говорить по-амалекитянски и коверкать ханаанскую речь на ихний лад.
Так появился у Дана первый кузнец, а потом и ученики его. Они работали потайно в пещерах; потому что старейшины, боясь войны, были против этого новшества.
У Самсона было правило: после разбоя на филистимской земле — не оставлять таких следов, которые вели бы в области Дана. Если за ним снаряжали большую погоню с луками и стрелами — редкое оружие, и единственное, которого он боялся, — то он уходил от нее или в пустыню, или в землю иевуситов. Дикари эти его любили; а филистимляне, привыкнув жить на равнине, карабкаться по горам не хотели.
Один раз, отчасти по нужде, а главным образом из умысла, он миновал землю иевуситов и скрылся по дороге в Гивеон. Гивеон принадлежал Вениамину. Из-за этого стали филистимляне придираться к Вениамину. «Хорошо», подумал Самсон; и в следующий раз повел за собою погоню прямо в область Иуды.
В земле Иуды, впрочем, были у Самсона друзья. Там подрастала хорошая молодежь вокруг Вифлеема; они ловко метали камни из гнезда, пришитого к короткому ремню, и почтительно слушали рассказы Самсона, когда он останавливался там по пути.
Был он желанный гость и в Хевроне, но по другой причине. Там было главное кодло левитов. Они упрямо величали себя «коленом»; может быть, и вправду был у них особый родоначальник с непобедимой душой бродяги. Почти все левиты, шатавшиеся по стране с товаром или колдовавшие в божницах от побережья до Эн-Геди, были родом из Хеврона или окрестностей.
Они сказали Самсону:
— Если нужно сбыть краденое добро так, чтобы следа не осталось, — помни о нас.
— Всякое? — спросил он. — И мягкое, и твердое? Они сразу поняли. В то время уже зародился в горах спрос на боевое железо.
— Твердое добро тяжело развозить, — сказали они, — мы тебе за него меньше заплатим. Но товар всегда товар.
— Хорошо, — сказал Самсон. — Когда пришлю вам сказать: готово, соберите большой караван и ждите меня к югу от Вирсавии.
Около того времени он опять услал Нехуштана, — в Яффу, пожить среди моряков и грузчиков. Там данитов брали на суда охотно. Нехуштан был и проворен, и пронырлив; хозяевам он понравился и через месяц уже с бичом в руках покрикивал на грузчиков, а еще через несколько месяцев был допущен к кормовому веслу.
Однажды он разыскал Самсона в хижине туземца близ Бет-Дагона и шепнул ему:
— Скоро должен прийти корабль с острова Куфри с грузом меди и железа.
В темную ночь они встретились на набережной Яффы. Там стоял часовой, но труп его назавтра выбросили волны. Самсон и Нехуштан сели в одну из лодок; Самсон разорвал ржавую цепь, и лодка ушла в открытое море.
Около полудня завидели они сидонскую бирему. На палубе ее сидело двадцать гребцов, а еще двадцать весел работали снизу, сквозь отверстия во чреве корабля.
Лодка пошла навстречу биреме, а Нехуштан закричал в сложенные руки:
— Эй, капитан! Мы слуги Махона из Яффы: он шлет тебе важные вести.
Махон из Яффы был тот купец, которому предназначался груз; и корабельщики уже знали Нехуштана. Они остановили гребцов и бросили канат; юноша вскарабкался на палубу; за ним Самсон, и моряки и гребцы, разинув рот, смотрели на великана.
Юноша сказал капитану:
— У берега Яффы рыщут разбойничьи барки; они уже потопили Бен-Шиммуна, нубийца Баголу и две лодки из нашего флота. Говорят, они подстерегают тебя. Поэтому велел тебе Махон держать на Газу.
— А это кто? — спросил капитан, дивясь на Самсона.
— Это новый десятник береговой стражи в Яффе; я приказал ему ехать со мной, — важно сказал Нехуштан, — на случай, если бы мы повстречались с теми барками.
Бирема повернула на юг, держась открытого моря вне вида берега. По расчету капитана, сутки скрылся по дороге в Гивеон. Гивеон принадлежал Вениамину. Из-за этого стали филистимляне придираться к Вениамину. «Хорошо», подумал Самсон; и в следующий раз повел за собою погоню прямо в область Иуды.
В земле Иуды, впрочем, были у Самсона друзья. Там подрастала хорошая молодежь вокруг Вифлеема; они ловко метали камни из гнезда, пришитого к короткому ремню, и почтительно слушали рассказы Самсона, когда он останавливался там по пути.
Был он желанный гость и в Хевроне, но по другой причине. Там было главное кодло левитов. Они упрямо величали себя «коленом»; может быть, и вправду был у них особый родоначальник с непобедимой душой бродяги. Почти все левиты, шатавшиеся по стране с товаром или колдовавшие в божницах от побережья до Эн-Геди, были родом из Хеврона или окрестностей.
Они сказали Самсону:
— Если нужно сбыть краденое добро так, чтобы следа не осталось, — помни о нас.
— Всякое? — спросил он. — И мягкое, и твердое? Они сразу поняли. В то время уже зародился в горах спрос на боевое железо.
— Твердое добро тяжело развозить, — сказали они, — мы тебе за него меньше заплатим. Но товар всегда товар.
— Хорошо, — сказал Самсон. — Когда пришлю вам сказать: готово, соберите большой караван и ждите меня к югу от Вирсавии.
Около того времени он опять услал Нехуштана, — в Яффу, пожить среди моряков и грузчиков. Там данитов брали на суда охотно. Нехуштан был и проворен, и пронырлив; хозяевам он понравился и через месяц уже с бичом в руках покрикивал на грузчиков, а еще через несколько месяцев был допущен к кормовому веслу.
Однажды он разыскал Самсона в хижине туземца близ Бет-Дагона и шепнул ему:
— Скоро должен прийти корабль с острова Куфри с грузом меди и железа.
В темную ночь они встретились на набережной Яффы. Там стоял часовой, но труп его назавтра выбросили волны. Самсон и Нехуштан сели в одну из лодок; Самсон разорвал ржавую цепь, и лодка ушла в открытое море.
