Последние Каролинги – 2 - Навина Наталья (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Увидев его, она быстро повернулась. Видно было, что она бежала. Из-под жемчужной нити, охватывающей голову, выбивались потемневшие от пота завитки волос, она тяжело дышала, прижимая к груди пук неровно оборванных цветов.
– Добрый день, благородная девица! – он забыл ее имя. – Что ты делаешь здесь, вдали от своей госпожи?
– Я… собирала цветы… и случайно повстречала вас. – Явная ложь. Цветы рвались в невероятной спешке, многие стебли были обломаны.
– Но королева не хватится тебя?
Девушка смотрела на него. Цветы выпали у нее из рук, и на розовой ткани остались пятна зелени. Он вспомнил, как так же, будто бы случайно, она попалась навстречу ему в Лаоне… и с какой готовностью подставляла сегодня губы, когда подавала кубок с вином. Может быть, судьбы посылает ему именно то орудие, в котором он нуждается? «Королевские прислужницы бывают порой очень полезны», – сказал Фульк. Но следует быть осторожным… весьма осторожным, чтобы не попасть в ловушку.
– Королева не хватится тебя? – повторил он.
– Нет, не хватится! – с горячностью воскликнула она. – Сейчас у нее Феликс и Альбоин, они будут долго докладывать о делах, а потом будет суд, а потом придут просители, и так до вечера, а вечером королева будет заниматься с принцем какими-нибудь скучными науками, и так каждый день, и никакой разницы…
– Но ведь королева сказала, что она никого не принимает.
– Ну да! – ее пухлая нижняя губа обиженно оттопырилась. – Может, благородных людей она и не принимает. А всяческую чернь… Вечно толкутся разные монахи, один этот приор Горнульф рябой чего стоит, хорошо хоть он убрался, какие-то девки немытые, уроды, калеки всяческие…
– Это просители? («Или шпионы?» – добавил он про себя).
– Ну, наверное… – она пожала плечами. – Я их не слушаю.
– Значит, тебя, благородная девица, не очень радует жизнь при дворе?
– Ах, ваша светлость! – она всплеснула руками. – Может быть, дурно говорить об этом, но вы не представляете, как скучно жить в Компендии. Когда год назад родители отправили меня ко двору, я решила: «Боже, Ригунта, как тебе повезло!»
«Ригунта. Вот, значит, как ее зовут».
– Но все оказалось совсем не так… Я думала: может быть, когда король уйдет в поход… Но стало еще хуже. Королева совсем не любит и не умеет развлекаться. Вокруг нее только нудные чиновники, засушенные монахи и грубые солдаты. И занята она только делами, книгами да детьми. Разве можно так жить?
– Да, разумеется, это не жизнь для дамы благородной крови… – осторожно заметил Роберт. – Но ведь королева уже не так молода, не правда ли?
Ригунта улыбнулась. Он попал в точку. Для семнадцатилетней двадцатипятилетняя должна показаться чуть ли не старухой.
– Но так ведь вся жизнь пройдет, и не заметишь.
– Однако ж, высокородная Ригунта, случаются в твоей жизни и праздники. Вот коронация, например…
– Да, коронация… Это был и вправду праздник… самый большой в моей жизни… но не из-за самой коронации, и не охоты и пиров… а потому что… потому что…
Он мысленно закончил то, что она не решалась произнести. И улыбнулся в ответ.
– Я тоже не мог забыть нашей встречи, прекрасная Ригунта.
Она уже больше не улыбалась. Губы ее пересохли, глаза расширились. Если бы они и без того не были такими выпуклыми! Хотя… во всем остальном она была вполне недурна. По крайней мере, свежа. А он не в том положении, чтобы привередничать.
Он нагнулся к ней, не слезая с коня. Казалось. она ждет, что он вот-вот подхватит ее к себе в седло. Но он только говорил:
– Да, Ригунта, я не забывал о тебе. Может быть, я и приезжал сегодня, чтобы вновь увидеть тебя. Что мне королева с ее монахами и солдатами, когда я мог получить кубок с вином из твоих рук и поцелуй твоих уст, которые слаще вина…
«А хорошие я, должно быть, прежде складывал стихи. Придется вспомнить.»
– Но мы не можем так жить – от одной случайно встречи к другой, питаясь снами и надеждами.
– Нет, не можем…
– Однако ты видела – я нежеланный гость в замке. Королева не благоволит ко мне. Она пренебрегла долгом гостеприимной хозяйки, хоть я и брат ее мужа. И вряд ли мы можем рассчитывать на покровительство с ее стороны.
– Ах, ваша светлость, я готова…
– Нет, радость моя, я не опозорю тебя в глазаъ двора. Но мы можем видеться за пределами Компендия – тайно. Я найду способ это устроить. Дай мне на прощание что-нибудь, что могло бы служить условным знаком между нами.
– Вот! – она вытянула жемчужную нить из волос и протянула ему.
– Да, жди от меня вести о том, где мы сможем свидеться. И будь уверена, долго ждать тебе не придется!
Когда Деделла распахнула ворота, пропуская повозку, Фарисей от изумления присвистнул:
– Черт побери! Надо же! – Она помогла ему выбраться из повозки. – И подумать только, что когда мы в первый раз приезжали, тут были настоящие развалины.
– А вот посмотришь, как там внутри…
Он заковылял по усадьбе, восхищенно оглядываясь.
– Изгородь поставили, крышу починили… неужели ты это все сама осилила?
Она засмеялась.
– Могла бы и соврать, что сама… Но нет. На те деньги, что дала мне королева, я закупила лесины и наняла людей в Аризентах. Они и чинили.
– Что, меня не могла позвать? Думаешь, от колченогого какая польза?
– Я так не думаю, – осторожно начала она, но он продолжал сердиться.
– Ну, положим, на крышу я не взберусь, но с остальным как-нибдь бы управился. А то много у тебя осталось от королевиных денег?
– Но меня освободили от податей…
– Все равно. Пока не обживешься, любой грош надо держать за щекой.
Деделла поспешила сменить тему.
– Ты давно видел Винифрида?
– Перед тем, как выехать сюда. Авель опять приволок его в монастырь. Дабы, говорит, не совсем отстал от наук. Тоже мне, поборник книжной учености нашелся! Самому до двадцати с лишним годов ни одной буквы втолковать не могли, а мальчишке всего семь.
– Он, то есть приор, разрешит мне поставлять в монастырь масло и сыр?
– С чего бы ему не разрешить? Только лучше бы нам с тобой договориться, чтобы я приезжал за тобой. Тут места хоть и спокойные. а все же нехорошо тебе ездить одной.
– Ничего. – Она старалась говорить безразлично. – Я побольше концы одолевала… и в худшие времена.
– Я не сомневаюсь в твоей храбрости, – очень мягко сказал он, что было ему совершенно несвойственно. И тут же продолжал более резким тоном: – Ну, показывай, что у тебя еще есть.
– Вот хлев. У меня три коровы. Амбар. Сено придется запасать, но ничего, к этому мне не привыкать. А на том конце двора – сыроварня и маслобойня.
– Все-таки я не понимаю, как ты со всем этим одна справляешься.
– Честно говоря, я соскучилась по всему этому. Я не бездельничала эти семь лет, вовсе нет, но все было не то. Я работала не на себя и не на своей земле. А теперь я бываю еле жива от усталости. Но все равно довольна. И потом, я не совсем одна.
– Вот как? – настороженно спросил Фарисей.
– Да, я плачу одной вдове из деревни, она иногда приходит мне помогать.
Она могла бы ожидать от него шуточки вроде: «Ты уверена, что это вдова, а не вдовец?» – но ничего такого не последовало.
– А пахать как же? Я понимаю, что в нынешнем году уже поздно, но когда-то об этом думать придется? И – тоже одна?
– Ну что здесь такого? Всего одна гайда земли – неужели не справлюсь?
– Угу. И пахать, и косить, и коров на выпас гонять, и доить, и сыр варить… что еще? Ты надорвешься, даже с помощью этой твоей вдовы. Когда приор начнет тебе платить… а может, снова попросить у королевы… тебе следует купить себе рабыню. Или целую семью.
– Нет! – она как будто чего-то испугалась. – Нет, только не рабыню…
– В чем дело? Ты же упоминала, что твоя семья держала рабов – или уж одного раба, точно не помню.
– Да… Но я этого не хочу.
Фарисей понял, что снова невольно коснулся какого-то болезненного воспоминания, о котором она, казалось бы, столь открытая и простодушная, предпочитает умалчивать.
