Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады - Рубашкин Александр (читать книги полностью .TXT) 📗
Случайностью ли было то, что музыка, литература, театр пришли к ленинградцам через радио?.. Что оркестр начал свои репетиции не в июне – июле, а в конце марта, в еще холодных студиях Радиокомитета?.. Что творческие отчеты поэтов радио передало не после прорыва блокады, не в 1943-м или даже в 1944-м, а весной и летом 1942 года, когда эти передачи поддерживали людей, физические силы которых были на исходе?.. Здесь, на радио, родились лучшие военные стихи. И вот блокадный театр – он тоже вышел отсюда. Объяснить все это лишь уникальными возможностями, которые имело радио для связи с населением большого города, нельзя. Нужно понять значение подвига людей, которые использовали возможность сделать Ленинградский радиокомитет важным центром художественной жизни города.
Но и сыграв важную роль в создании блокадного театра, радио не отказалось от «Театра у микрофона», наоборот, усилило эту работу в 1943 году, после возвращения в Ленинград артистов Большого драматического театра. Почему же так произошло? Да, теперь в городе находилось уже два драматических театра и Театр музыкальной комедии. Но еще немногим удавалось бывать на спектаклях. В 1943 году по городской трансляционной сети 2486 раз сообщалось об артиллерийских обстрелах. Рабочий день продолжался до двенадцати часов в сутки. Трамваи ходили всего лишь по нескольким маршрутам. Одним было далеко добираться до центра, другим не под силу, третьим боязно: так много трудного осталось позади, что рисковать не хотелось.
Разумеется, заядлые театралы побывали и в БДТ, и в Городском театре, но десятки тысяч жителей города, бойцов многих фронтовых частей, раненых, лежащих в госпиталях, ждали премьеры «Театра у микрофона». Лучшие артистические силы принимали в них участие – В. Полицеймако и Б. Горин-Горяинов, В. Стрешнева и М. Домашева, В. Честноков и Н. Левицкий, Н. Железнова и Е. Студенцов, А. Нелидов и П. Андриевский и, конечно, артисты Радиокомитета К. Миронов, И. Горин, М. Петрова, Н. Чернявская, В. Ярмагаев, А. Янкевский. В 1942 году весь исполнительский план ложился на плечи 42 актеров и 5 режиссеров, которые, кроме того, выступали в госпиталях, выезжали с фронтовыми бригадами, а с октября еще играли на сцене театра. В 1943 году читали на радио и выступали в «Театре у микрофона» 138 актеров. Готовили инсценировки и спектакли 13 режиссеров.
Теперь основное место на радио заняли артисты театра, но это вовсе не означало, что вместе с ними придут законы обычного театрального представления. У радио были иные задачи, иные возможности. Речь шла не о том, чтобы соревноваться с театром, спорить с ним. Но учитывать специфику «невидимого театра» приходилось. Не случайно на одном из совещаний в литературно-драматическом отделе обсуждались такие вопросы: «а) требует ли микрофон яркой подачи звука и подчеркнутой дикции, как в театре; б) чем восполняет радиоартист для себя недостающего зрителя, который своей реакцией помогает работать артистам театра; в) что должно заменить в радиоспектакле пейзаж, декорации и т. д.».
Успех передач «Театр у микрофона», как и «Чтения с продолжением», пришел именно потому, что на радио не переносили механически другие формы искусства, а вырабатывали особую форму искусства и актерского мастерства. Прежде всего думали о слушателе – бойце фронта, труженике, готовили сокращенные варианты спектаклей по замечательным произведениям русской классики. Специально для «Театра у микрофона» были подготовлены постановки «Горе от ума», «Ревизор», «Враги», «Гроза». Режиссеры обращались не только к широко известным произведениям Н. Гоголя, А. Островского, А. Грибоедова, но и к вещам, еще не шедшим в театрах. Так была осуществлена радиопостановка пьесы М. Горького «Яков Богомолов».
«Театр у микрофона» опирался на опыт, который литературно-драматическая редакция имела еще до войны. Теперь же, когда, по словам председателя Радиокомитета И. Широкова, «радиовещание, в силу сложившейся обстановки, превратилось в центр культурного обслуживания города», значение таких передач было не сравнимо с прежним. Готовя каждую постановку, работники радио и артисты помнили об этом. Сколько нужно такта и умения, чтобы при сокращениях сохранить главное, передать дух и мысль великих творений. Сокращали по необходимости. Слушатель не мог несколько часов отдать искусству, у него просто не было на это времени. Он мог «сходить в театр» на час-полтора (и такую возможность давало радио), чтобы потом снова взяться за главное дело – в цеху, в госпитале, на батарее.
В сообщении «О художественном вещании Ленинградского радио» (16 ноября 1943 года) композитор Д. Кабалевский писал о его высоком уровне и соответствии политическим и художественным требованиям. Д. Кабалевский перечислил лучших людей, на которых, по его мнению, держалась вся работа художественного вещания. Все они уже названы на страницах этой книги.
Важно подчеркнуть: художественное вещание ленинградского радио в последний блокадный год по многим своим показателям (особенно инсценировкам) превзошло довоенный уровень. Во второй половине 1943 года даже возникла потребность создать специальную постановочную редакцию. Сначала в «Театр у микрофона» пришла классика; особый интерес вызвала пьеса А. Н. Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук». На сцене она давно не ставилась. Но ведь пьеса была посвящена славным боевым страницам русской истории и потому привлекала внимание. «Минин» стал одной из больших удач «Театра у микрофона», широко использовавшего возможности радио. В передачу были включены фрагменты из опер П. И. Чайковского и Н. А. Римского-Корсакова. Мощно звучал оркестр и хор Радиокомитета. Удача определялась и главным исполнителем артистом Петровским, читавшим в пьесе роль Минина.
Вскоре к репертуару классическому прибавились произведения советских авторов – были здесь как драматургические произведения, так и инсценировки. Героическому прошлому была посвящена пьеса А. Разумовского и В. Бахтерева «Полководец Суворов». Образ Суворова создал в радиоспектакле артист В. Софронов. Он показал человека, сочетающего в себе мягкость с твердостью и решимостью. Был создан глубокий и сложный характер. «Театр у микрофона» имел обширнейшую аудиторию. Потребность в искусстве оказалась столь велика, что, помимо оригинальных постановок, радио повторило репертуар ленинградских театров, а также Театра Краснознаменного Балтийского флота, игравшего главным образом во флотских аудиториях. В 1943 году «Театр у микрофона» осуществил 46 постановок – в три раза больше, чем в предвоенный год. На радио режиссеров привлекала не только возможность быстрого осуществления постановки, но и широкий выбор литературного материала для инсценировок, которые шли одна за другой. Были инсценированы повесть Л. Славина «Друзья», рассказ братьев Тур «Жена капитана», повесть В. Кожевникова «Март – апрель». Инсценировки позволили, в дополнение к спектаклям «Театра у микрофона», вести еженедельные утренние воскресные передачи, которые пользовались большим успехом у ленинградцев.
Возникла возможность создать многосерийные спектакли, когда та или иная инсценировка шла по радио, как и «Чтения с продолжением», по несколько дней. Здесь угадываются будущие телефильмы (сериалы), собирающие сейчас многомиллионную аудиторию. Режиссер К. Миронов поставил радиоинсценировку «Новые похождения солдата Швейка». Каждая из одиннадцати передач приносила на радио отклики слушателей. «Новый Швейк», о котором написал М. Слободской, печатался в «Огоньке». Журнал присылали самолетом, и на аэродром выезжали работники Дома радио, чтобы скорее получить очередной номер. Случалось, самолет, летевший с Большой земли через фронт, задерживался. Бывало, что он не долетал до места назначения… Режиссер И. Зонне подготовил девять передач «Возмутитель спокойствия» (по роману Л. Соловьева), режиссер Л. Рудник осуществил постановку «Мертвых душ». На этот раз состоялось восемь встреч актеров со слушателями. Такие же передачи с продолжением начала готовить и детская редакция. Ленинградские ребята истосковались по жанру приключенческому, по остросюжетным, занимательным произведениям. Радиоинсценировка Н. Паперной «Амулет» отвечала этим требованиям.
