Последний сёгун - Сиба Рётаро (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

Много лет спустя, уже в конце периода Мэйдзи (1868–1912), редактор его биографии спросил Ёсинобу, о чем он тогда говорил.

– Да говорил что-то, сейчас уж и не упомню, что, – ответил ему бывший сёгун…

А шестеро распростертых ниц самураев тогда только и делали, что повторяли: «Истинная правда, Ваше Высокопревосходительство! Искренне благодарны, Ваше Высокопревосходительство!»

Покинули замок они поздно вечером, поскольку предложивший план отречения сёгуна Гото зашел засвидетельствовать свое почтение регенту и засиделся у него дотемна.

А подлинный автор этого плана, Сакамото Рёма, все это время томился ожиданием у себя дома, гадая, чем закончится встреча в замке. В какой-то момент у него сдали нервы и он в панике стал кричать своим соратникам, что теперь кровавая развязка неизбежна, но потом снова взял себя в руки.

Наконец, прибыл гонец от Гото. Открыв письмо, Рёма не смог сдержать своих чувств и от радости несколько раз хлопнул себя по бокам. Потом Сакамото, в течение многих лет боровшийся против бакуфу, отдал должное Ёсинобу:

– Какая же буря чувств захлестывает сейчас сёгуна! – сказал он. – Сколько решимости! Какое мужество! Нет, я готов жизнь отдать за такого человека!

А ведь Сакамото не столь давно едва избежал смерти от рук подосланных бакуфу головорезов [120]…

Ёсинобу впервые узнал о том, что происходило в это время в городе, за стенами замка Нидзёдзё, только много лет спустя, когда читал материалы по истории реставрации Мэйдзи…

На следующий день, 15 числа (10 ноября) вышел императорский указ о передаче власти.

Дело было сделано.

А, может быть, лучше сказать, что с этого момента все только и началось.

Планы кровавого переворота, которые вынашивали в клане Сацума, были сорваны одним ударом, однако сами заговорщики выявлены не были. Они всего лишь отложили восстание и просто дожидались своего часа. Впрочем, не только дожидались. Стремясь побыстрее создать предлог для вооруженного выступления, они всячески провоцировали бакуфу. В Эдо – цитадель Токугава – засылались ронины, которые совершали поджоги, грабежи и вообще всячески вредили военному правительству. Более того, Сацума потребовали от императорского двора совершить над Ёсинобу такое действие, хуже которого для бывшего сёгуна ничего быть не могло. На языке того времени это называлось «лишение должности с конфискацией земель».

Глава XVI

Идею эту предложил Окубо Итидзо из клана Сацума. Если бы удалось отобрать у Ёсинобу и передать императору земли Токугава, которые стоят четыре миллиона коку, то бывший сёгун был бы низведен до уровня простолюдина, превратился бы не то, что в обычного даймё, а в нищего ронина!..

– Это такой человек: никогда не знаешь, чего от него ожидать! – говорил Окубо своему сообщнику Итакура. Они беседовали на базе заговорщиков – в обычном чайном домике, который Окубо Итидзо снял в центре города специально для этих целей. Перед встречами Итакура даже приходилось менять самурайское платье на монашеское одеяние: никто не должен был опознать в нем дворянина.

– Конечно, все может быть, – кивнул Итакура…

Даже такие матерые заговорщики, как Окубо и Итакура, опасались маневров Ёсинобу, который славился умением разгадывать чужие планы, разбивать их вдребезги и на обломках исполнять свои собственные танцы. Вот и сейчас он, скорее всего, смотрит далеко вперед, и потому не противостоит веяниям времени, а тонко учитывает настроения в обществе, чтобы тем самым по возможности уменьшить ущерб, который будет нанесен дому Токугава и ему лично. В основе всех его уловок всегда лежало не умение идти против течения, а скорее способность предугадывать извивы этого течения и плыть в его основном потоке. Иначе с чего бы ему месяц назад самому, безо всякого давления извне, взять да и отказаться от власти в пользу императора?

– Да, он хитер, как лис, – вступил в разговор Сайго Такамори.

– Но при всем при том… – Ивакура слегка наклонил голову. Ему сильно запала в душу идея лишить Ёсинобу всех постов, всех земель и враз превратить его в безродного ронина. – Но при всем при том вряд ли Ёсинобу додумается до того, что внезапно может выйти императорский указ, требующий от него именно этого…

Тем более что Ёсинобу только что совершил невиданное в истории благодеяние: собственноручно передал власть императору. У него и в мыслях нет, что его могут «отблагодарить» подобным образом.

– Есть у него еще одна особенность… – продолжал Окубо. Он мог бы сказать точнее: не «особенность», а «слабость». Речь шла о том, что Ёсинобу испытывал какой-то подсознательный страх перед императорским двором. Или, лучше сказать, никто в стране так не боялся, что его объявят «врагом трона», как боялся этого Ёсинобу. К тому же он во всем видел поступь истории и потому обычно преувеличивал историческую значимость происходивших с ним событий. А больше всего на свете ему не хотелось остаться в анналах истории обыкновенным мятежником… Откуда у сухого, логично мыслящего человека такая слабость? У Иэясу, основателя династии Токугава, эта черта отсутствовала напрочь, и потому в своих поступках и суждениях он был полностью свободен. Ёсинобу же, в отличии от Иэясу, родился в эпоху, когда люди слишком много времени уделяли книгам. Он был гораздо образованнее своего предшественника и потому постоянно думал о том, что будет написано о нем самом, был очень озабочен тем, что о нем скажут будущие историки. В этом смысле Ёсинобу был типичным человеком из Мито и последователем школы Мито, которая, как известно, имела свой собственный взгляд на историю Японии, в частности, считала феодала Асикага Такаудзи не более чем мятежником. А Ёсинобу, который все свои исторические познания почерпнул именно из учения этой школы, более всего не хотел стать вторым Асикага Такаудзи.

Знал это и Окубо Итидзо, человек того же круга. И потому он был уверен в том, что если эту труднейшую задачу – «лишение должности с конфискацией земель» – удастся решить с помощью императорского указа, то Ёсинобу безропотно подчинится этому решению, отдаст остатки своей власти и превратится в простолюдина.

Окубо продолжал рассуждать дальше. Хорошо, сам Ёсинобу, скорее всего, именно так и поступит… Но восемьдесят тысяч его вооруженных людей под началом хатамото вряд ли встретят подобное известие столь же спокойно. Как быть с ними? К тому же сёгунат сейчас владеет землями, которые оцениваются не то в четыре, не то в восемь миллионов коку. Это что же, все сёгунские вассалы, которые сейчас сидят на этих землях, по указу императора останутся без рисового пайка, на улице, в чем мать родила и будут как-то тихо-мирно доживать свой век? Сомнительно! Скорее всего, начнется бунт против императорской власти. Значит, придется объявить восставших врагами трона, объединиться с верными императору даймё и вместе выступить на борьбу с мятежниками. Иного не дано.

– Совершенно верно! – кивнул Ивакура, но добавил, что у него, придворного невысокого ранга, к сожалению, слишком мало сил для того, чтобы подготовить выход нужного императорского указа. Более того, при дворе у него вообще было не более трех сторонников, включая друга детства Накамикадо Цунэюки. Поэтому для начала необходимо сделать некоторые перестановки в придворных кругах. К счастью, среди знакомых Ивакура оказался и бывший Старший советник Накаяма Тадаясу, дед малолетнего императора по материнской линии. С его помощью заговорщики и решили сначала провести реформу императорского двора по замыслам Ивакура, а затем выпустить указ императора и довести до конца свой план в отношении Ёсинобу.

На несколько дней Ивакура с головой ушел в подготовку указа. Наконец, во дворце была сформирована новая бюрократическая структура, необходимая для его издания, а нужные люди расставлены в ней на нужные места. Всеми политическими вопросами при дворе ведал теперь принц Арисугава Соцу, человек бесталанный, но покладистый. Ему-то в подчинение и нужно было дать человека, который делал бы все, что говорит Ивакура Томоми. И такой человек был найден. Им стал тоже член императорской фамилии, который до этого был настоятелем монастыря Ниннадзи [121]; ради назначения на этот пост его снова сделали мирянином и нарекли принцем Ниннадзи. Кроме того, на важные должности были назначены бывший старший советник Накаяма Тадаясу, друг детства Ивакура Накамикадо Цунэюки, а также Сандзё Санэнару, Яманоути Ёдо из Тоса, Мацудайра Сюнгаку из Этидзэн и Симадзу Мотохиса из Сацума. Все они теперь действовали под диктовку Ивакура.