Евпраксия - Антонов Александр Ильич (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Генрих помнил, как молодой Гартвиг, тогда ещё не священнослужитель, граф, настаивал на том, чтобы император собрал германское войско и повёл его на Русь, освобождать коварно захваченный у Изяслава престол. Генрих почувствовал в словах Гартвига упрёк за то, что в ту гору не сдержал своего обещания, но проглотил обиду.
— Ты, святой отец, лучше скажи маркграфине о том, когда свершишь над нами обряд венчания.
— Что там говорить, ваше величество. Надо ехать в Кёльн. Там и прояснится день венчания, — ответил Гартвиг.
Через двое суток император и все, кто прибыли с ним, покинули Кведлинбург. Уехала с ними и Евпраксия. Генрих сам руководил сборами в дорогу. Он больше всего беспокоился о том, чтобы не забыли в монастыре сундуки и ларцы с состоянием Евпраксии. Оно по-прежнему не давало покоя Генриху. Да того дня, как он сможет, наконец, прикоснуться к нему, оставалось чуть больше трёх недель.
Через неделю поезд императора прибыл в Кёльн. Будущую императрицу поместили в замке короля Генриха Птицелова, в том замке, где завершила свой земной путь императрица Берта. Правда, Евпраксии отвели другую половину замка, где уже изрядно потрудились мастера и в покоях всё сверкало чистотой и манило уютом. Спальня Евпраксии была просторна, светла и отделана красивыми шёлковыми тканями. В замке ещё царила тишина, было безлюдно. Бывшие придворные Берты, вся прислуга разошлись, разъехались по своим гнёздам и замкам. Никто из них не желал служить императору, который свёл в могилу их госпожу. Лишь капеллан, стражи и несколько работных людей оставались при замке.
В последнюю неделю перед венчанием у Евпраксии нашлось время написать отцу и матери весточку о том, что она готовится стать императрицей. Она сочла, что батюшке будет важно знать об этом событии. Оно во многом изменит отношения как с Германией, так и с другими соседними державами. Так оно и было.
Однако нести из Кёльна о венчании и короновании княгини Евпраксии в Киеве были приняты по-разному. Глава православной церкви митрополит Иоанн отнёсся к тому неодобрительно. Знал он, что за минувшие три года Византия порвала всякие отношения с Германией и вступила в переговоры с заступившим недавно на престол Римской церкви папой Урбаном II, ярым противником Генриха IV.
Брак Евпраксии и Генриха IV, считал митрополит Иоанн, подрывал добрые отношения Византии и Руси. Великий князь Всеволод одобрил супружество любимой дочери. Он счёл, что она поступила мудро, по заветам отцов. Вето сердце проснулась гордость: его дочь — императрица великой державы. По этому поводу в Киеве прошло вече, где Всеволод донёс до горожан весть о породнении с Германией. Горожане приняли эту весть похвально. За это Всеволод отблагодарил их многими бочками медовухи и браги. Одержимый жаждой порадовать каждого, он не забыл и о Евпраксии. От щедрот своих князь собрал немало добра ценного: мехов, рыбьего зуба, жемчуга и золота с серебром. И отправил всё это с попутными купцами, дав им в сопровождение десять воинов под началом сотского Тихона.
К тому времени торжества по случаю коронования и венчания завершились. Они были пышными и красочными. На них повеселились как горожане Кёльна, так и многие гости. Собрались на торжество и члены ордена николаитов. Они прибыли в Кёльн по личному приглашению императора, и были среди них те, кто надругался над императрицей Бертой. Не забыл Генрих пригласить и барона Хельмута, который одним из первых опозорил маркграфа Генриха. Здоровяк Хельмут восторгался на пиру юной императрицей и в кругу своих друзей говорил всякие пошлости в её адрес: «О, я ещё потешусь над этой королевой, когда придёт мой час».
Хронисты той поры пространно писали о втором супружестве императора. «Коронование новой императрицы, а потом и венчание исполнялись порядком, заведённым при короновании германских императриц, — были совершены в Кёльне упомянутым магдебургским епископом Гартвигом, хотя в Кёльне был и свой епископ, Гариманн, но он был ещё только назначен, и сделали это по протекции Гартвига, его родственника. Но, главное, Генрих пожелал, чтобы торжественная ординация его новой супруги была совершена именно архиепископом Гартвигом, этим новым его „другом”, недавно перешедшим на сто сторону из враждебной партии».
Чего добивался император, приближая Гартвига, осталось никому не ведомо, но он дал повод своим врагам отрицать законность коронования и венчания, потому как архиепископ Гартвиг находился под отлучением синода.
Генрих IV посмеялся над тщетными усилиями врагов разлучить его с обретённой прекрасной княгиней россов и в августе 1089 года издал манифест о своём вступлении в брак с повелением молиться за новую императрицу Адельгейду.
После венчания прошло три дня и три ночи. Генрих был неутомим и всюду поспевал, всюду бражничал, при этом вовсе забыл на это время о своей молодой супруге, о своём супружеском долге. Евпраксия, однако, не очень переживала его отсутствие в спальне дворца Конрада II, но сожалела лишь о том, что рядом с нею нет Милицы и Родиона. Они оставались в замке Генриха Птицелова.
На четвёртый день император наконец появился в покоях супруги. Он был весел, беззаботен и нисколько не смутился тем, что Евпраксия не обращает на него внимания. Он нашёл нужным извиниться.
— Ты меня прости, государыня, что пропал на эти дни. Я готовлю собрание николаитов. Это так важно, так важно! А теперь должен сказать тебе самое главное. Мы сегодня же отправляемся в Бамберг. Это маленький, тихий городок, где мы обретём покой и радость супружества.
— Как сочтёшь нужным, государь, а я покорна твоей воле, — ответила Евпраксия равнодушно.
Сборы были недолгими, потому? как уезжали налегке. Император торопил Евпраксию и даже уговорил её пока оставить в замке Птицелова Милицу и Родиона, которых она хотела взять с собой.
— Ты не переживай за них, государыня. Они тремя днями позже приедут вместе со всеми придворными, — успокаивал Генрих молодую супругу.
Однако Евпраксия тревожилась за своих близких. Что-то настораживало её в поведении императора, и всё, что он говорил, казалось ей ложным. Всё это Евпраксия затаила пока и дала себя увезти из Кёльна.
В небольшом Бамберге, в самом центре его стоял красивый старинный замок. На другой же день по приезде Генрих собрал местную знать и устроил пирование в честь своего супружества. Он познакомил Евпраксию с вельможами, с дамами и назначил епископа Рупрехта Бамбергского духовным отцом императрицы. Он проявил к Рупрехту щедрость и подарил ему имение на императорской земле Бамберга.
Евпраксия ещё не успела привыкнуть к непредсказуемым поступкам супруга, ещё ждала его по вечерам в спальне, дабы провести вместе извечно обязательную супружескую ночь. Но Генрих вновь забыл о ней. И на третий день пребывания за утренней трапезой заявил, что должен срочно вернуться в Кёльн, чтобы исполнить неотложные государственные дела. Молодая императрица не стала пытать государя о сути этих дел, но с грустной улыбкой сказала:
— По-моему, государь, ты забыл, что у нас с тобой медовый месяц.
— Я пробуду в Кёльне всего лишь неделю. Ты не успеешь соскучиться, — заверил Генрих.
Однако у Евпраксии уже появились основания ему не верить. Распинаясь о любовных чувствах, он забыл о первой брачной ночи и обманул в том, что следом за ним прибудут в Бамберг придворные, а с ними — Милица и Родион. Она задумалась над тем, с какой целью он женился. И совсем немного времени пройдёт, когда полностью проявится суть поведения её супруга.
Через три дня после отъезда Генриха в Бамберге появился антипапа Климент III. Он тотчас же нанёс визит императрице и благословил её на долгое супружество, пожелал счастливой жизни. Евпраксия много слышала о Клименте. И все слухи были противоречивы. Теперь у неё появилось своё мнение об этом слащавом и изворотливом иезуите. Она сочла, что своим поведением он напоминает императора. Едва благословив Евпраксию, он попытался узнать у неё, не посылала ли она на Русь гонцов с уведомлением о своём короновании. И если нет, то он готов приложить к её посланию и своё.
