Казанова - Кестен Герман (книги онлайн полные .TXT) 📗
Казанова написал здесь пародию на самого себя. Конечно, он не мог себе представить, что позднейшим читателем его мемуаров станут открыты тайные акты инквизиции Венеции и каждый сможет узнать, что Казанова в пятьдесят лет сам стал шпионом инквизиции Венеции, предателем своих друзей, вигилянтом, желающим денег.
Казанова пишет: «Я содрагаюсь от мысли, с каким чудовищем был вместе». Здесь ключ к душе Казановы и к его двоедушию.
Как только Сорадачи заснул, Казанова обо всем написал отцу Бальби. Теперь нам надо ждать. На следующий день Казанова велел Лоренцо купить деревянное распятье, образ святой богоматери и образ святого Франциска, а также прихватить две фляжки святой воды. Сорадачи потребовал свои десять сольди, Лоренцо с презрительной миной дал двадцать. Казанова поручил ему впредь покупать вчетверо больше вина, тоже чеснока и сала, чистого лакомства для брадобрея.
Из рассказов Сорадачи Казанова сделал вывод, что брадобрей будет допрошен. Он решил доверить ему два письма, это нужно ему было лишь для того, чтобы Сорадачи мог выдать их секретарю.
Казанова сильно кормил брадобрея и заставил его поклясться на распятии, что он передаст оба письма Гримани и Брагадино, как только окажется на свободе. Брадобрей с потоками слез дал страшную клятву, которую требовал Казанова, щедро окроплявший во время этой церемонии святой водой камеру и брадобрея. Сорадачи спрятал письма в подкладку на спине своего жилета.
Как-то после полудня Сорадачи был отведен к секретарю и оставался у него так долго, что Казанова уже надеялся более его не увидеть, но вечером он вернулся. Секретарь оставил его под подозрением, что именно он предупредил капеллана. Казанова понял, что он долго будет делить с этим типом камеру. На другой день он потребовал свои письма назад, так как хочет что-то добавить. Тогда «этот изверг» бросился в ноги и признался, что у секретаря он ощущал непереносимое давление в спину в том месте, где зашил письма; это давление принудило его письма выдать.
Казанова преклонил колени перед образом богоматери и торжественным тоном потребовал мести для негодяя, нарушившего священную клятву. Он улегся в постель, повернул лицо к стене, и, проявив выдержку, оставался лежать, несмотря на вопли мерзавца о невиновности. Он превосходно играл комедию, пишет он. Ночью он написал Бальби, что тот должен прийти в час пополудни, минута в минуту, и работать четыре часа но ни одной минутой дольше. Их свобода зависит от его пунктуальности. Он не должен опасаться.
Наступило 25 октября, приближался последний срок. Инквизиторы и секретарь каждый год проводили первые три дня на материке. Лоренцо пользуясь этим напивался каждый вечер, спал долго и утром появлялся поздно. Поэтому их побег будет обнаружен поздно утром. Также и из предрассудка он держался последнего срока. Он спросил «Неистового Роланда» Ариосто. «Я прочел „Неистового Роланда“ сотни раз. С благоговением я относился к чтению великого поэта». Как некогда выбранную наугад строку Вергилия использовали как оракул, так записывает он вопрос, в которой из песен Ариосто он найдет предсказанным свой день освобождения, строит из чисел, полученных из слов вопроса, перевернутую пирамиду и в конце концов получает число девять для песни, семь для станса и единицу для стиха.
Со стучащим сердцем он взял книгу в руки и нашел следующий стих: «Fra il fin d'ottombre e il caрo di novembre». Такое точное соответствие стихов показалось ему чудом. Хотя он в это совсем не верит, но сделает все, чтобы предсказание стало правдой. Между концом октября и началом ноября лежит лишь полночь. С ударом колокола в полночь 31 октября на 1 ноября он покинет свою тюрьму.
Странно, говорит Казанова.
В темнице он стал столь глуповат, что верил в собственные пирамиды. Это наполовину прощает его мошенничество.
Теперь своими рассказами Казанова систематически доводил Сорадачи до обалдения. Сорадачи просил простить его, потому что месть богородицы уже началась, его рот полон язв. Это были типуны. Казанова не знал, лжет ли малый. Он вел себя, как если бы ему верил. Оба хотели обмануть друг друга. Кто был ловчее?
Казанова принял восхищенную мину. Он хотел, чтобы Сорадачи разделил его счастье. На рассвете мне явилась святая дева и велела простить тебя. Ты не умрешь, но вместе со мной покинешь тюрьму.
Сорадачи сел ошеломленный на свой соломенный тюфяк.
Казанова рассказал: «Я провел бессонную ночь. Письма сулили пожизненное заключение. Наконец я задремал и увидел сон. Святая дева, богоматерь, стоит возле меня и говорит: Сорадачи — поклонник моего святого розового венка. Он находится под моей защитой — прости его. За это мой ангел в человеческом облике проломит потолок твоей темницы и через пять-шесть дней ты будешь свободным. Этот ангел начнет свою работу сегодня ровно в час и закончит ее за полчаса до заката; потом он снова вернется при первом свете дня. Если ты, следуя моему ангелу, захочешь покинуть тюрьму, то должен взять с собой Сорадачи и заботиться о его пропитании, предполагая, что он бросил ремесло шпиона. Ты должен все ему рассказать».
Сорадачи сидел, окаменев. Казанова начал все спрыскивать святой водой и в голос молиться. Почти через час Сорадачи спросил: услышат ли они ангела или все это Казанове только приснилось?
О нет! Они услышат голос ангела! А может ли поклясться Сорадачи, что он бросил шпионить?
Вместо ответа Сорадачи тотчас заснул, проснулся через два часа и осведомился, не может ли он поклясться чуть позднее.
Пока не появился ангел; тогда он должен либо поклясться, либо отстать. Так велела святая дева.
Сорадачи выглядел довольным, потому что не верил в появление ангела. За час до срока Казанова пригласил его поужинать, сам он пил лишь воду, Сорадачи выпил все вино и вдобавок сожрал весь чеснок, который его еще больше возбудил. Когда пробило час, Казанова бросился на колени и ужасным голосом велел ему сделать тоже самое. Сорадачи смотрел на него блуждающим взглядом, но послушался. Как только Казанова услышал тихий шорох отца Бальби, пробиравшегося в отверстие, то вскричал: «Он пришел!» Казанова упал ничком, дав Сорадачи хороший удар кулаком так, что тот тоже повалился на брюхо. Ломание досок вызвало большой шум. Так они лежали с четверть часа. Он велел Сорадачи три с половиной часа вымаливать прощение у Розового венка. Он хотел совершено запутать брадобрея. Время от времени Сорадачи засыпал измученный однотонной молитвой и неудобной позой. Иногда он бросал взгляд наверх или на образ девы. Это было невыразимо смешно.
Казанова велел ему, чтобы утром, когда придет Лоренцо, он оставался на соломенном матраце, лицом к стене, без малейшего движения или взгляда на Лоренцо. Если Лоренцо спросит его, он должен отвечать, не смотря на Лоренцо, что не спал всю ночь и хочет отдохнуть.
Сорадачи поклялся на образе Марии. Казанова поклялся тоже, что при первом взгляде Сорадачи вверх задавит его на месте.
Когда Сорадачи уснул, Казанова два часа подряд писал Бальби. Когда работа будет окончена, ему надо прийти только один раз, чтобы проломить потолок, в ночь с 31 октября на 1 ноября. Они будут вчетвером. Он написал это письмо 28 октября.
На следующий день написал Бальби: путь готов, последнюю планку потолка камеры Казановы он сможет проломить за четыре минуты.
Сорадачи сдержал слово. Лоренцо ни о чем его не спросил. Сорадачи и Казанова целый день говорили на божественные темы, Казанова становился все мистичнее, Сорадачи — все фанатичнее, чем больше пил вина, подливаемого Казановой.
Утром 31 октября Казанова видел Лоренцо в последний раз. Он дал тюремщику книгу для Бальби. Он написал ему, что потолок надо проломить в одиннадцать.
Казанова извиняется перед читателями, за употребление имени святой девы, Франциска и т.д. всуе. Он охотно отказался бы от этого, если мог бы добыть свободу иначе! Должен ли он был задушить любимого Сорадачи? Это было бы легче и безопаснее. Он отговаривается тем, что Сорадачи должен умереть естественной смертью. Кто побеспокоится об какой-либо жертве под Свинцовыми Крышами?
