Приключения в Красном море. Книга 1 (Тайны красного моря. Морские приключения) - Монфрейд Анри де (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Едва судно вышло в море, как абиссинцы захотели повернуть в Джибути. Но накуда смекнул, что это не принесет ничего хорошего, кроме хлопот. И тогда он попросту связал абиссинцев, которые не желали угомониться. В связанном состоянии они так сильно напоминали двух красивых рабов, что накуда решил, что все как-то уладится, если и дальше содержать их в таком качестве.
Именно в этот момент мое судно начало погоню…
Мои бывшие пассажиры, до сих пор опутанные веревками, задаются вопросом, какую участь я для них уготовил. Они хранят полнейшее молчание — присмиревшие животные у входа в бойню. Впрочем, это не представители племени амара, а настоящие абиссинцы, уроженцы страны Шоа, из тех, кто выдает себя за потомков королевы Саба. Это галла, а точнее, уаламос, народность, предназначение которой рабство. Таким образом, нет никаких препятствий для того, чтобы продать их в качестве рабов.
Сейчас, когда они раздеты почти догола, видно, насколько это красивые люди, и накуда, кажется, их высоко ценит. Я не могу избрать для них лучшего наказания, чем отправить их в рабство на побережье. Это избавит меня от необходимости наказывать их самому с той жестокостью, которая вызовет угрызения совести, но без которой, однако, никак не обойтись, если хочешь, чтобы другим было неповадно поступить с тобой таким же подлым образом.
О происшествии конечно же станет известно в Джибути, и господин Дельтель будет тем более уязвлен в лучших своих чувствах, что окажется в смешном положении.
— Что ты думаешь об этих людях? — спрашиваю я у накуды.
— Боже мой! Они великолепны! — отвечает он, и я чувствую, что ему жаль расставаться со своими пленниками.
— Что ж, — говорю я великодушным тоном, — если они тебе нравятся, возьми их. Я дарю их тебе, но будь начеку с тем, кто говорит по-французски, ибо он умеет еще и писать. Вели развязать их. Я хочу задать им несколько вопросов.
В прошлом воспитанник святых отцов, абиссинец принимает лицемерно униженный вид. Он просит у меня прощения, падает на колени и умоляет доставить его в Джибути. Он-де подчинялся приказам Ато Жозефа, «который ослепил его, пообещав вознаграждение», «Господь покарает его» и т. д.
— Довольно! — обрываю я излияния абиссинца. — Ты предал меня, и уже во второй раз! А кроме того, и это более серьезно, ты попытался убить одного из моих людей, припрятав револьвер. Тебе ведь известен закон твоей страны: око за око.
Он ползает у моих ног.
— Клянусь вам, что стрелял не я. Это он взял револьвер, — говорит абиссинец, показывая на своего товарища, который не понимает по-французски.
Я окликаю его, но выясняется, что он не говорит и по-арабски. Тогда я обращаюсь к нему на языке галла, повторив вопрос: действительно ли стрелял он?
— Да, — отвечает он хмуро. — Он вложил револьвер в мою руку, стрелял я. Кажется, я промахнулся. Тем хуже.
Этот человек остался дикарем. Он знает, что, когда вступаешь в схватку, всегда есть победитель и побежденный. Сейчас победили его, и потому он смиряется с неизбежным финалом.
Он с презрением глядит на своего товарища, все еще ползающего на коленях и норовящего поцеловать мне ноги.
Меня охватывает непреодолимое отвращение, я бью его ногой в лицо, и он падает в трюм.
— Встань же, только гадюки ползают, — говорю я.
Опасаясь, что я попорчу «подарок», накуда вступается за абиссинца:
— Оставь его, это назарянин, считающий, что нет ничего зазорного в том, чтобы обманывать Аллаха в молитвах, и не гнушается ложью. Почему же ты ждешь от него честного отношения к своим собратьям?
— Да, но не боишься ли ты, что он, зная грамоту, сбежит и причинит тебе зло?
— О! Этого я не боюсь, как только он окажется там… Словом, все будет так, как угодно Аллаху.
Я не понимаю, что он хочет сказать. Позднее мне станет известно обо всем, и я расскажу об этой истории в свое время.
Абиссинец поднялся на ноги и глядит на меня снизу вверх из трюма недобрым взглядом, лицо его окровавлено, из носа течет кровь.
— Я дарю тебе жизнь, — говорю я, — потому что этот араб согласен взять тебя в качестве раба. Следуй предначертанным тебе путем, но я тебе не советую появляться в Джибути, ведь что бы ты ни рассказал там, тебя обвинят в краже патронов, которые были тебе доверены. Ты будешь гнить в тюрьме, где атмосфера не способствует тем, кто, как и ты, слишком много знает. С людьми там нередко случаются колики, и они отправляются в страну умолкнувших навеки.
Затем, обращаясь к накуде, я добавляю:
— Возьми также двадцать ящиков патронов, принадлежащих этим людям. Я тебе их дарю, но при условии, что ты не продашь рослого абиссинца, не говорящего по-французски. Ты лишь доставишь его к шейху Иссе и скажешь, что абиссинец служит мне. Пусть он оставит его у себя, я заберу его позже.
Я чувствую симпатию к этому отважному и гордому дикарю. Наверняка он послушался своего товарища, не зная толком, о чем идет речь. Он полагал, что участвует всего лишь в военной хитрости, которая, впрочем, позволительна. Поскольку он не трус, я не могу относиться к нему как к обычному доносчику.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я его, велев подойти поближе.
— Маконен, — отвечает он со свирепым выражением лица.
— Что ж, Маконен, теперь ты отправишься по другую сторону моря. Так надо. Тебя отведут к моему другу, который окажет тебе хороший прием. Ты скажешь, что твой хозяин Абд-эль-Хаи, и я скоро приеду за тобой, когда придет время. Позднее ты получишь свободу.
Он глядит на меня своими большими черными глазами, в которых красноватая земля горных плато как бы оставила свой ностальгический отблеск. Его суровое лицо озаряет подобие доверчивой улыбки. Естественным жестом взяв мою руку, он целует ее с обеих сторон ладони, будто я и в самом деле его хозяин.
В тот момент, когда я пишу эти воспоминания в моем уединенном жилище в Харэре, он по-прежнему состоит у меня на службе…
Тем временем погрузка заруки подходит к концу. Солнце садится, и мы вместе плывем к берегам Аравии.
Подаренные мной двадцать ящиков с патронами — залог того, что накуда не свернет в Джибути. Это для меня что-то вроде страховки.
Ночью я теряю из виду его парус и направляюсь к островам Совоба, где рассчитываю припрятать свое оружие. На сей раз уже не беспокоясь ни о чем.
XI
Июль 1914-го
На несколько месяцев правительство, кажется, забыло о моем существовании. Большего от него и не требовалось, хотя я по-прежнему действовал с осторожностью.
Я продавал оружие и патроны и вполне удачно справлялся с этой задачей, но вскоре само это ремесло заметно усложнилось. Покупателей стало меньше. Под предлогом оказания помощи дружественным племенам Англия не скупилась на поставки в Аравию ружей системы лимитфорд.
Синдикат торговцев оружием в Джибути теперь во всем шел мне навстречу, создавая благоприятные условия. Настали нелегкие времена… Я совершил несколько плаваний с условием отчисления половины прибыли синдикату, который стремился как можно быстрее сбыть свой запас оружия.
Июль 1914 года. Политический барометр склоняется к буре.
Салим Монти, крупный арабский торговец, всегда пользующийся расположением губернатора, пытается разузнать у меня, не соглашусь ли я работать вместе с ним.
Синдикат предоставляет мне двести ящиков с патронами в кредит, я должен уплатить лишь таможенную пошлину за них перед отплытием. Салим Монти говорит, что купит эту партию в том случае, если я доставлю боеприпасы в Рас-эль-Ара на аравийском побережье, милях в двадцати к востоку от Перима. Его брат Хасан Монти сядет на мое судно и, прибыв на место назначения, даст мне расписку в получении оружия, на основании которой Салим рассчитается со мной в Джибути.
В подобных сделках оплата производится обычно заранее, но на этот раз я могу не беспокоиться, поскольку имею дело со столь известными коммерсантами.
Как обычно, патрульный катер сопровождает меня до Обока. Там сержант Шеве, все еще исполняющий обязанности резидента, сообщает мне о том, что получил только что телеграмму об объявлении мобилизации. На дворе 25 июля 1914 года.
