Первый генералиссимус России (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Генералы кивнули. А что им еще оставалось делать?.. Не соглашаться что ли?..
— Я же буду при воеводе Шеине капитаном бомбардирной роты. Мыслю, — вновь созорничал Петр Алексеевич, — за Азовскую кампанию дорос до этого звания.
Все понимающе изобразили подобие улыбок на своих лицах.
— Не возражаешь, генералиссимус?
— Если ранее в моем полку находилось место бомбардиру, то почему во всей армии не найтись месту для капитана бомбардиров, — на иноземный манер поклонился Шеин.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся государь, оценив ответ. — Все растем. — Но тут же, обрывая смех, продолжил далее вполне серьезно: — Садись, генералиссимус. Ибо у нас остался еще один вопрос: назначение адмирала строящегося флота. С вашего соизволения я вношу кандидатуру Лефорта. Возражения имеются? Возражений нет, — даже не обводя взглядом господ генералов, констатировал он.
Тут же, в Преображенском, по русскому обычаю, «обмыли» новые назначения. А несколько позже, уже во дворце Лефорта «обмывку» продолжили в более широком кругу. Несмотря на все старания «князь-папы» Никиты Зотова и других членов «соборного кумпанства», Шеин почтение Бахусу отдавал умеренно, до «черных риз» не упивался. А, приглядываясь к молодым «инокам» из боярских детей, подбирал помощников для свиты. Ведь кто-то должен же был передавать в полки его распоряжения. Причем немедленно и толково. У немцев такая свита называлась штабом, у русских же пока синклитом.
26 декабря, в четверг, перед самым Рождеством, когда бы о божественном подумать, у Петра Алексеевича очередное собрание. Но не Всешутейший да Всепьянейший Собор, а серьезный сбор. Созваны не только генералы да полковники, но и прочие служивые да приказные московские люди. Многие — впервые в Кремле, впервые в царских палатах и чертогах. Во все стороны глазами таращатся, зыркают — запомнить норовят. Это для того, чтобы потом, в кругу знакомцев, увиденным похвастать. Мол, знай наших… В Кремле бывал, царей видал!
Шеин в Кремле не первый раз. Его сверканьем злата не удивишь. Удивляет многолюдье. Тут, как в Ноевом ковчеге, всякой твари по паре. А еще удивляет отсутствие важных царских церемониалов, словно это не царский дворец, а «парадиз» Лефорта.
Царский рескрипт разрядный дьяк Иван Тимофеев протодиаконовским басом читает — цветные стекла, снаружи подернутые изморозью, дрожат. Не голос — настоящая иерихонская труба.
«А стать на Валуйках ратным людям, согласно царскому рескрипту, 1 февраля. И быть полкам под рукой Петра Ивановича Гордона, Франца Яковлевича Лефорта, Автонома Михайловича Головина. А кому под кем быть, слушайте далее…» — оглашал, наслаждаясь собственным басом, дьяк Тимофеев государево решение.
Все перестали глазеть по сторонам и на лепнину потолочных сводов, чутко внемля голосу дьяка. Не дай бог, что-либо пропустить — Петр Алексеевич враз память дубиной освежит, мозги на место поставит. Тут уж ни родовитость не поможет, ни прежние заслуги.
«…А к генерал-майору Карлусу Андреевичу Регимонту солдат вести Симеону Желябужинскому, Федору Потемкину, Ивану Нащекину, Ивану Бегичеву, Федору Арсеньеву да Осипу Тухачевскому.
А к генералу…»
Когда дьяк окончил читать государев рескрипт, то все московские служивые люди знали, кто к какому полку приписан и у кого из генералов под началом состоит.
«Разумно, разумно, — с внутренним удовлетворением отметил Шеин данный царский указ. — К началу похода полки должны быть полностью сформированы и хоть малость, но обучены. А это уже на мне и остальных господах генералах да полковниках».
13 января 1696 года по Рождеству Христову последовало новое распоряжение Петра Алексеевича о наборе служивых людей в полки для похода под Азов. И было читано оно на Болотной площади. Согласно этому рескрипту «всех чинов» холопы бояр при желании могли безбоязненно идти в Преображенское и вступать солдатами в полки. Боярам же под угрозой наказания — лишения вотчин и всего имущества — запрещалось препятствовать отходу холопов в солдаты.
Едва утихли «волнения» с холопьим набором, прозванным «обросимовским», как Москва вновь всколыхнулась: все частные кузнецы обязывались под страхом наказания предоставить казне железные предметы: скобы, болты, гвозди, шкворни, клинья и всевозможные строительные инструменты. И все без оплаты. «Плата же после взятия Азова, — говорилось в рескрипте. — А потому, православные, молитесь, чтобы Азов был взят».
«Азов из камня, а железо ест», — стала гулять по московским кузнечным мастерским невесть кем придуманная пословица. Петр Алексеевич ее слышал, но только ухмымлялся.
В конце января преставился Иван Алексеевич, оставив на попечение Петра вдовую царицу Прасковью Федоровну и трех племянниц: Екатерину — пяти лет, Анну — трех и Прасковью — неполных двух лет.
Церемония погребения венценосного покойника была соблюдена. Однако особых поминальных торжеств и трапез не последовало. Петр Алексеевич собирался с инспекторской поездкой в Воронеж, чтобы собственнолично убедиться в продвижении работ по строительству флота. «Доверяй, но проверяй», — стало его девизом после Азовской конфузии. Мыслил взять с собой Лефорта, но тот после очередной «соборной» попойки простыл, сильно температурил и страдал жестокой простудной лихорадкой. Направленные Петром к нему врачи даже опасались за его жизнь.
Помпезности начала похода в этот раз не было. В течение всей зимы и марта месяца собранные в Москве и других городах полки неспешным маршем были переправлены в Воронеж. Там происходило окончательное формирование трех сухопутных колонн и личного состава достраиваемого флота.
Флот, пусть и сырорубленный, пусть и грузноватый — времени для сушки строительных материалов не было — выглядел повнушительней прошлогоднего. Еще бы: два 36-пушечных двухмачтовых корабля, среди которых особенно грозно смотрелся «Апостол Петр», 23 галеры, одна из которых «Принципиум» стала флагманом, 2 галеаса, 4 брандера, 30 морских высокобортных лодок.
Первой на воду 2 апреля, еще до ледохода и половодья, была спущена галера «Принципиум», сразу же облюбованная государем под флагман. За ней, словно цыплята из насиженных яиц, стали «вылупляться» и становиться в строй другие. Тут же новоиспеченными капитанами из голландцев, датчан и шотландцев формировались флотские экипажи из солдат и стрельцов. И далее, с помощью зуботычин, дубинок и русского мата, шло обучение управлению парусами, ведению стрельбы из корабельных пушек, абордажному бою.
Не был забыт государем и князь-воевода Борис Петрович Шереметев. Он с конницей из детей боярских и дворян вновь выступил к низовьям Днепра, присоединив к своей армии запорожских казаков. Но гетмана Мазепы с ним не было. Гетман, по замыслу Петра Алексеевича, с частью украинских полков должен был придти под Азов и «оттянуть» на себя часть татарских орд.
23 апреля из Воронежа двинулась войсковая колонна Гордона со стрелецкими полками Кривцова, Сухарева, а также Бутырским полком солдат. Следом за ними, получив необходимые запасы хлеба и прочей провизии, двинулись полки Ивана Черного и Михаила Протопопова. Интендантскую команду возглавлял думный дворянин Семен Иванович Языков. Всего под рукой Гордона у Азова предполагалось быть 14 тысяч служивых.
— С Богом! — благословил уходившие полки Алексей Семенович.
Он с конницей и пешими полками решил идти последним, чтобы лично проследить потери среди личного состава полков на марше.
25 апреля с преображенцами и семеновцами да со стрелецкими полками Афанасия Чубарова, Дмитрия Воронцова, Тихона Гундеркмарка покинул Воронеж Автомон Михайлович Головин. Покинул точно в срок, согласно царского указа.
Это была еще одна колонна, в которой должно было быть около 9 тысяч пехоты.
26 апреля тронулся с конницей и остальными полками и Шеин Алексей Семенович, оставив в Воронеже два стрелецких полка для сопровождения к Азову запасов ружейного зелья, шанцевого инструмента и продовольствия. Все это должно было сплавиться к Азову на 78 стругах. И охрана требовалась надежная.
