Собор - Измайлова Ирина Александровна (е книги TXT) 📗
— Ничем, кроме лишней работы, — сердито проговорил Огюст. — Такие ошибки не остаются незамеченными, друг мой. Еще раз прошу вас: помогите с расчетом!
— Бесплатно? — с самым невозмутимым видом спросил Базен. — Простите, не привык. А уж тем паче ради этого испанского кровопийцы палец о палец не ударю. К тому же сегодня воскресенье, а я — добрый католик в отличие от вас, мой дорогой. Лучше присаживайтесь, и разопьем бутылочку портвейна, а потом я напрошусь к вам в гости на ужин.
— Извините меня, — спокойно, но с затаенным бешенством произнес Огюст, — но сейчас я нахожусь в стесненных обстоятельствах и принимать гостей не в состоянии. Тем более, что по глупости своей нередко оказываю своим друзьям бесплатные услуги! Простите за причиненное беспокойство!
Возвращаясь домой, Монферран припомнил давно долетевшие до него слухи о том, что будто бы Базен мечтает занять место Августино.
Весь оставшийся день, весь вечер и потом всю ночь архитектор просидел в своем кабинете, не выйдя даже к обеду. Элиза и Алеша по очереди носили ему кофе и пытались несколько раз уговорить его пойти поспать, вызывая на себя громовые разряды его раздражения. В конце концов он заперся в кабинете на ключ.
Но когда в половине девятого утра Огюст вошел в гостиную и с самым непринужденным видом уселся завтракать, глаза его излучали торжествующее сияние и были в три раза синее, чем обычно.
— Вот вам и рисовальщик, господа академики! — пробормотал он себе под нос.
И потом, прощаясь с Элизой, целуя ее, шепнул:
— Лучше отомстить я и не мог бы! Жаль только, он ничего не заметит. А сказать ему — потерять половину мести.
Элиза, рассмеявшись, кивнула. Ей он рассказал все, как было.
Однако Огюст ошибся, подумав, что Бетанкур ничего не заметит и не догадается о допущенном просчете. Едва архитектор вошел, как сразу же увидел там генерала. Тот ждал его, и по его лицу было видно, что он волнуется, хотя, как всегда, он сумел скрыть волнение за абсолютно холодным взглядом.
— Вы еще не смотрели тех чертежей, Монферран? — спросил Августино, ответив на приветствие своего подчиненного. — Ну тех, испорченных?
— Вот они, — просто сказал молодой человек, подавая генералу папку. — Как вы приказали, я все переделал.
Бетанкур стремительно развернул чертежные листы, мельком взглянул на приложенные расчеты, увидел вместо своей руки знакомый почерк Монферрана и вдруг заметно побледнел. Несколько минут он сосредоточенно изучал чертежи, потом сложил их, взял со стола и, отвернувшись, сказал:
— Великолепно выполнено. Спасибо. И… зайдите ко мне, Огюст.
Когда они оказались вдвоем в кабинете, генерал, залившись непривычным румянцем, протянул руку архитектору:
— Огюст, я понимаю, это гадко… гадко, что я обидел вас фактически в присутствии своего секретаря, а извиняюсь с глазу на глаз, но в последнее время твердость стала мне изменять. Простите! Я нашел ошибку еще вчера и собирался сегодня отменить свое распоряжение и дать вам новый расчетный лист, но вы меня опередили. Забудьте мои несправедливые слова!
— Хуже всего мне показалось то, что вы сочли меня неспособным вести строительство… — горько заметил Монферран.
— Вы способны его вести! — румянец генерала стал пунцовым и на смуглых его щеках горел огнем. — Вы — порядочный человек. Это уже много. Если говорить честно, я больше всего боялся, что вы обнаружите мой просчет и доведете его до сведения двора… К сожалению, я почти не встречал людей, не способных на мелкую мстительность…
— А я хотел вам отомстить, — вдруг улыбнувшись, сознался Монферран, — честное слово, хотел. Хотел вчера же приехать и показать вам ваши листы, и посмотреть, как вам это понравится.
— И зря не сделали этого! — расхохотался Бетанкур. — А я-то промучился всю ночь! Спасибо, Огюст. И вот что… с проектом не отчаивайтесь пока. Может быть, вы еще сможете отстоять его. Кое в чем я постараюсь вам помочь. Знаю, вы мечтаете об ордене святой Анны на шею.
— Куда мне теперь! — устало махнул рукой Огюст. — Какая там Анна! Знали бы вы, что висит сейчас на моей шее, так не захотели бы вешать на нее и пушинку!
Говоря это, он снова вспомнил о долге ростовщику Семипалову…
Прошла неделя, наступило второе ноября. Откладывать посещение ростовщика больше было нельзя, и рано утром, еще до начала службы, Монферран отправился по адресу, который хотел бы забыть.
Ночью прошел дождь. Заморозки накануне кончились, и с утра на деревянных тротуарах стояли лужи. Прыгая через них, Огюст иногда ударял их тростью так, что фонтаном взлетали брызги. Это мальчишеское развлечение немного отвлекало его от мучительных мыслей.
В конторе ростовщика не было посетителей, и от этого Огюсту стало немного лучше: больше всего он боялся свидетелей. Господин Семипалов тотчас же вышел к визитеру:
— Чем могу служить вам, сударь мой?
Вопрос был несколько странен, но Огюсту некогда было размышлять об этом.
— Я пришел к вам, господин Семипалов, поговорить относительно моего долга, — отрывисто сказал архитектор. — Сегодня срок выплаты, но я…
Лицо ростовщика выразило вдруг настоящее изумление, и затем в глазах его возник какой-то особенный лукавый интерес.
— О-о-о, сударь, сударь! О чем вы говорите?! — вскричал он. — Долг ваш уже неделю назад был уплачен со всеми причитавшимися процентами.
Теперь изумление испытал Огюст, и у него сразу даже не нашлось сил скрыть это.
— Долг уплачен, вы сказали?! — голос архитектора звенел и дрожал. — Кем, сударь?!
— Долг выплачен через третье лицо, господин Монферран. Я не имею понятия, кем именно. Доверенному, производившему оплату, мною выдан соответствующий документ, и ваш вексель он сжег при мне, сударь. Я полагал, что вы знаете…
— Нет, — совершенно смешавшись, испытывая одновременно смятение, неистовое облегчение и стыд, Огюст не мог солгать, — нет, я не знал этого… Что, черт возьми, это значит? Вы, сударь, знаете в лицо этого доверенного?
Ростовщик вздохнул:
— Увы. Мне знакомо пол-Петербурга. Этого человека я никогда не видел. Он явно лицо подставное, верьте моему опыту.
Два часа спустя, едва дождавшись прихода в Комитет Бетанкура, Монферран как буря ворвался в его кабинет.
— Послушайте, ваше превосходительство! — еще с порога закричал он, в волнении забывая обо всех приличиях. — Не кажется ли вам, что это слишком?! Если я имел счастье оказать вам услугу, это не означает, что вы получили право благодетельствовать мне без моего ведома и ставить меня в самое дурацкое положение!
Генерал едва не лишился дара речи от такой атаки, но потом опомнился и рявкнул, когда Огюст умолк:
— Вы что, сошли с ума?! О чем вы говорите?!!
— О том лишь, что я не говорил вам ни слова о моих денежных затруднениях и не просил вас, коли уж вы узнали о них, оплачивать мои долги!
Бетанкур, привставший было в своем кресле, тут же опять упал в него. Его лицо было маской изумления.
— Я?! — только и выговорил он. — Ваши долги?
— Не прикидывайтесь! — чуть ли не со слезами в голосе воскликнул Огюст. — Кроме вас никто не мог узнать о моем долге и тем более никто не мог его оплатить!
Генерал схватился за голову.
— Черт возьми, это уже слишком! — возопил он. — Вы что, хотите меня свести на тот свет, Огюст?! Или все-таки сами не в себе?!
Монферран в изнеможении прислонился к двери кабинета. У него тряслись руки.
— Так значит, — прошептал он, — это не вы?
— Не я, конечно, и глупо, что вы на меня подумали, сударь. А велик ли был долг?
— Больше половины моего годового дохода в настоящее время, — еле слышно ответил архитектор. — И мне бы ни за что не уплатить этого долга, ни за что… Но кто мог это сделать, а?
— Это вам виднее, — уже сердито отрезал генерал. — Припомните всех своих знакомых и подумайте. А может быть, — и тут он пристально и очень выразительно взглянул на молодого человека, — может быть, это услуга кого-либо не совсем знакомого?..
