Гибель гигантов - Фоллетт Кен (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗

Как всегда, они говорили во время гимнов.

— В пятницу собирался совет министров, — сказал Антон.

Это Вальтер знал.

— Какое же решение было принято?

— Никакого. Они могут только рекомендовать. Все решает царь.

Это Вальтер тоже знал.

— Прошу прощения, — сказал он, сдерживая раздражение, — я хотел спросить, что же они рекомендовали.

— Дать команду четырем военным округам готовиться к мобилизации.

— Не может быть! — невольно воскликнул он, и несколько человек по соседству обернулось. Первый шаг к войне… Стараясь казаться спокойным, Вальтер спросил:

— И царь согласился?

— Вчера подписал приказ.

— Для каких округов?

— Московского, Казанского, Одесского и Киевского.

Пока читались молитвы, Вальтер вспоминал карту России. Москва и Казань были в середине этой огромной страны, не менее, чем в тысяче миль от границы с Европой, но Одесса и Киев — это юго-запад, совсем рядом с Балканами. Когда начался следующий гимн, он уточнил:

— Значит, они выступают против Австрии.

— Готовятся выступать.

Если о нападении Австрии на Сербию говорили как о незначительном военным конфликте на Балканах, то сегодня, когда речь идет об Австрии и России, это уже большая европейская война.

Гимн кончился, и Вальтер с нетерпением ждал следующего. Его мать была глубоко верующей протестанткой, и его всегда мучили угрызения совести, что свою тайную работу он ведет под прикрытием церковных служб. Он произнес про себя короткую молитву об отпущении грехов.

Когда паства снова запела, Вальтер спросил:

— Почему они так торопятся с подготовкой к войне?

— Генералы твердят царю, что каждый потерянный день дает преимущество нашим врагам, — пожал плечами Антон. — Это естественно.

— Неужели они не понимают, что подготовка к войне делает ее более вероятной?

— Военные стремятся победить в войне, а не избежать ее.

Гимн закончился и служба тоже подошла к концу. Антон поднялся, но Вальтер удержал его за руку.

— Мне нужно встречаться с вами чаще.

— Мы же уже говорили об этом! — испуганно воскликнул Антон.

— Европа на пороге войны. Вы сами сказали, что русские готовятся мобилизовать несколько военных округов. Какие еще шаги они предпримут? Когда от подготовки перейдут к действиям? Мне необходимо получать от вас ежедневные отчеты…

— Я не могу так рисковать! — Антон попытался высвободить руку, но Вальтер сжал ее крепче.

— По утрам, по дороге в посольство, вы будете заходить в Вестминстерское аббатство. Встречаемся в южном трансепте, в Уголке поэтов. Аббатство так велико, нас там никто не заметит.

— Это исключено!

Вальтер вздохнул. Придется пригрозить, а он этого не любил — отчасти потому, что существовал риск вообще потерять осведомителя.

— Мне необходимо информация! Я пытаюсь предотвратить эту войну! — жестко сказал он.

— А я надеюсь, что война будет, — злобно прошипел маленький человечек. — Я надеюсь, что Германская империя растопчет Россию и сотрет с лица земли! — Вальтер, замерев, изумленно смотрел на него. — И пусть царь умрет мучительной смертью вместе со своим семейством!

Он вырвал руку и метнулся вон из церкви, в суету Трафальгарской площади.

По вторникам во второй половине дня графиня Би «была дома». В это время к ней съезжались дамы высшего света — обсудить балы и продемонстрировать дневные наряды. Мод, как и тете Гермии, приходилось присутствовать, причем обеим — в качестве бедных родственниц, живущих у Фица из милости. Теперь, когда Мод могла думать лишь о том, будет ли война, разговоры на любые посторонние темы казались ей особенно нелепыми и пустыми.

Утренняя столовая в Мэйфэре была обставлена по-современному. Би всегда придерживалась в дизайне модных течений. Бамбуковые кресла и диванчики стояли в просторном зале так, чтобы гостям было удобно садиться небольшими группками или курсировать, присоединяясь то к одной компании, то к другой. Обивка мебели — сиреневая, со спокойным узором, а ковер светло-коричневый. Стены Би решила выкрасить в спокойный бежевый цвет. Здесь не было обычной старомодной дребедени, вроде фотографий в рамочках, безделушек, подушечек и ваз. Чтобы показать свою состоятельность, говорили глашатаи моды, вовсе не обязательно набивать комнаты всякой всячиной. Мод была с ними согласна.

Би беседовала с герцогиней Суссекской. Речь шла о любовнице премьер-министра Венеции Стэнли. Би тоже должно волновать, будет война или нет, подумала Мод: если Россия вступит в войну, брату Би, князю Андрею, тоже придется воевать. Но Би казалась беззаботной. На самом деле, она выглядела даже слишком оживленной. Может, завела любовника? В высшем обществе, где брак часто строился по расчету, это было заведено. Некоторые решительно не одобряли супружеских измен, — герцогиня Суссекская например навсегда вычеркнула бы такую особу из списка своих гостей, — но многие смотрели сквозь пальцы. Впрочем, вряд ли, подумала Мод, это на Би не похоже.

Фиц тоже зашел выпить чаю, сбежав на часок из палаты лордов. Сразу за ним пришел и Вальтер. Оба выглядели очень элегантно в серых брюках и двубортных пиджаках. Мод вдруг невольно представила себе их обоих в военной форме. Если начнется война, им придется воевать — на разных сторонах. Оба будут офицерами, но ни тот, ни другой не станут правдами и неправдами искать себе безопасную работу при штабе. Оба захотят участвовать в боевых действиях. И может кончиться тем, что двоим ее любимым людям придется стрелять друг в друга… Она содрогнулась. Думать об этом было невыносимо.

Мод старалась не смотреть на Вальтера. У нее было ощущение, что наиболее проницательные дамы из окружения Би заметили, как много времени она проводит в беседах с ним. Эти подозрения сами по себе не были ей неприятны, — еще немного, и все узнают правду, — но ей не хотелось, чтобы Фиц услышал об этом раньше, чем Вальтер официально попросит ее руки. Это может его чрезвычайно оскорбить. И она старалась скрывать свои чувства.

Фиц сидел рядом. В поисках темы разговора, которая бы не касалась Вальтера, она вспомнила Ти-Гуин и спросила:

— Фиц, а что случилось с твоей валлийской экономкой, Уильямс? Она пропала, а когда я стала спрашивать слуг, никто ничего мне толком не ответил.

— Пришлось ее рассчитать, — сказал Фиц.

— Да? — Мод удивилась. — Чем же она не угодила?

— Она пострадала от последствий своего недостойного поведения.

— Фиц, что за выражения! — рассмеялась Мод. — Ты хочешь сказать, она забеременела?

— Пожалуйста, тише! Ты же знаешь, как к этому относится герцогиня.

— Бедняжка Уильямс! И с кем же она согрешила?

— Ты что думаешь, я спрашивал?

— Обычно ты более внимателен к своим слугам.

— Но нельзя же поощрять безнравственность!

— Мне Уильямс нравилась. Она умница, и с ней говорить было интересней, чем с большинством светских дам.

— Я этого не нахожу.

Странно, что Фиц делает вид, будто судьба Уильямс его не интересует. Впрочем, объяснять свои поступки он не любил, и выспрашивать было бесполезно.

Подошел Вальтер, держа в одной руке кофейную чашку с блюдцем, а в другой — тарелку с тортом. Он улыбнулся Мод, но заговорил с Фицем.

— Вы знакомы с Черчиллем?

— Конечно. Он сначала был в моей партии, но потом переметнулся к либералам. Правда, думаю, душой он остался с нами, консерваторами.

— В пятницу он обедал с Альбертом Баллином. Как бы мне хотелось знать, о чем они говорили!

— Могу удовлетворить ваше любопытство, так как Уинстон сам об этом рассказывает. Баллин сказал, что если Великобритания не примет участия в войне, Германия обещает не претендовать на французские земли — в отличие от последнего раза, когда она отхватила Эльзас и Лотарингию.

— Вот как! — оживился Вальтер. — Благодарю вас, я потратил столько сил, чтобы это выяснить.

— А что, в вашем посольстве не знают?

— Это не проходило по обычным дипломатическим каналам.