Король холопов - Крашевский Юзеф Игнаций (книги без сокращений .TXT) 📗
Клянусь Богом, я этого не допущу! Я человек маленький, купец, но это ничего не значит, руки у меня есть, и я не пожалею последней копейки, чтобы…
Он не закончил, ударив кулаком о стол и, сжав губы, взглянул на противника, как бы требуя ответа.
Кохан, человек опытный, мог хранить хладнокровие или быть пылким, смотря по тому, как этого требовали обстоятельства. Он придерживался правила: против пылких быть хладнокровным, а против хладнокровных –горячиться. Видя перед собой сильно взволнованного, хотя и сдерживающего себя Енджика, он старался оставаться спокойным.
– Послушайте, – произнес он, – я, собственно говоря, не понимаю, что вам нужно. Не стану врать; король меня посылает к Рокичане, и если она меня принимает, то это ее дело. Она вдова и может поступать по собственному усмотрению.
– Ну, нет! – крикнул Енджик. – Женщину нужно всегда охранять… Это уж вы напрасно…
– Ее опекуны – братья покойного Миклаша, – возразил Рава.
– Да, – ответил Енджик, – но они не могут за ней присмотреть и уберечь ее, а я…
Остановившись на минуту, он резко спросил:
– Скажите, чего вы от нее хотите? Чего? Чтобы она к вам в Краков поехала? Обещаете ей богатства? Землю? Что?
Рава, пожав плечами, ответил:
– Я не намерен перед вами исповедоваться. Скажу вам лишь, что вы напрасно беспокоитесь. Рокичана – умная женщина и сама за себя постоит.
– Да, – перебил Енджик, – но ведь она – женщина, а он – король.
– Помимо того, что он король, он человек, который не желает ничьей обиды.
Они взглянули друг на друга, как бы измеряя свои силы. Шансы были неравны: Кохан, хитрый придворный, представлял собой полную противоположность Енджику, честному и слишком пылкому простаку.
– Я вам вот что скажу, – отозвался после минутного молчания Енджик, –сохрани вас Бог, если вы ее обидите, я вам не прощу…
Он облокотился и продолжал:
– Вспомните только эту громкую историю Амадеев в Венгрии. Здесь о ней все знают. Старик отец, правда, поплатился жизнью, не отомстив за дочь, но он пытался это сделать – значит дорожил своей честью. Рокичана для меня дороже, чем дочь для отца; у меня нет ни отца, ни матери, ни семьи. Один я, как перст…
Кохан покачал головой.
– Что же делать? – произнес он. – Вы высказались, я выслушал – и довольно. Я вам лишь одно отвечу: вы нас предостерегли, и этим вы стали для нас менее опасным. Ну, а теперь баста…
Енджик, видя, что Кохан собирается уходить, и раздраженный еще больше его хладнокровием, вскочил со скамьи.
– Я поступил честно и вас предостерег, потому что не хотел напасть на вас из-за угла.
– А вы думаете, что мы вас испугаемся? – спросил Кохан.
Енджик, схватив себя за голову, в сильном волнении воскликнул:
– Это уже ваше дело; а если бы мне даже пришлось истратить последнюю копейку, чтобы нанять пятьдесят или сто людей… То я готов!
– А мы можем выставить таких триста! – рассмеялся Кохан. – Впрочем, чего нам тут болтать – ведь это все равно, что воду в ступе толочь… Кохан вновь попытался уйти.
Енджик, наконец, вышел из себя.
– Бросьте эти бесполезные посещения, – воскликнул он, – это ни к чему не приведет, говорю вам! Ни к чему! Вскружите лишь голову женщине. На ней мог бы жениться какой-нибудь из более богатых мещан или господ…
– Или вы, – расхохотался Рава.
– Нет! – воскликнул Енджик, – я не смею претендовать ни на ее руку, я для этого слишком ничтожен, но я не позволю погубить ее жизнь. Бросьте ваши посещения, – повторяю вам.
– Но ведь вы знаете, что я слуга короля, – возразил Рава, – и я не могу противиться его приказаниям.
– Объясните королю!
Рава махнул равнодушно рукой.
– Простите, – сказал он, снова поднимаясь. – Вы хотели переговорить, я дал себя втянуть в этот разговор, выслушал вас, а теперь у меня нет времени. Прощайте!
Енджик что-то бормотал, хмурился, сердился, но не мог его больше задерживать. Взглянув вслед Кохану, он вторично повторил свою угрозу и заломил руки.
Кохан в ответ на это, равнодушно пожимая плечами, направился прямо к дому Рокичаны, но не застал ни ее, ни старой воспитательницы, которая была им подкуплена наравне с другими слугами.
Его пригласили в приемную и предложили обождать возвращения Рокичаны, которая, по словам, должна была вскоре возвратиться со свадьбы в Старом Городе. Это вовсе не соответствовало его планам, потому что он должен был еще искать безопасного помещения для короля, выехать ему навстречу и провести туда.
Поздно вечером богато одетая, покрытая драгоценностями, утомленная продолжительными танцами вдова возвратилась в сопровождении красивого, статного мужчины. Это был – как Рава легко догадался – новый претендент, какой-то бедный немецкий барон, служивший при императорском дворе; он ухаживал за вдовой, вероятно, больше ради ее денег, чем ради ее красоты. Увидев ожидающего Кохана, он подозрительно взглянул на него, грозно нахмурился и ушел. Для Равы это была уже вторая неприятная встреча.
Вдова не особенно обрадовалась его приезду и приняла его довольно сухо.
Но Рава, не смущаясь и не откладывая в долгий ящик, шепнул ей, что на следующий день тайком прибудет сам король.
Услышав это, Рокичана даже всплеснула руками.
– Зачем? – воскликнула она. – Разве для того, чтобы услышать из моих уст то, что я ему столько раз передавала через вас? Это совершенно напрасно, потому что меня он не купит ни за какие богатства. Зачем же он едет?
Рава не хотел выдать ей намерения своего пана.
– Не знаю, – сказал он, – хотя бы для того чтобы взглянуть в ваши глаза; что же тут удивительного?
– Да, ему это конечно, не повредит, – едко ответила вдова, – ему это будет развлечением, а мне-то сколько потом придется выслушать упреков, с этим вы не считаетесь, вам это все равно? Вы думаете, что, как бы хорошо вы его ни скрыли в Праге, об этом не будут знать? А что потом обо мне станут говорить, когда узнают, что король приезжает ко мне тайком?
Слезы потекли из глаз Рокичаны, и она, закрыв лицо платком, направилась в другую комнату; Кохан кинулся за ней.
– Зачем король приезжает, это не мое дело, – произнес он, стараясь ее успокоить. – Одно могу вам лишь сказать, если он на этот раз приедет напрасно, то вы его больше не увидите. Он везет вам… Веское слово!
Рокичана взглянула на него.
– Какое слово?
Рава после некоторого молчания ответил:
– Вы это услышите из его уст. Не унывайте, мне кажется, что вас ждет большее счастье, чем вы надеетесь!
С этими словами Кохан ушел, оставив Рокичану сильно заинтересованную тем, что же мог сообщить ей король.
Было уже довольно поздно, и Кохан в этот день ничего больше предпринять не мог; он возвратился к Вуйку и провел весь вечер с его дочерью Зоней среди веселых шуток и проказ. Девушка была неутомима хохотунья и безжалостная кокетка. Шутя, они договорились до того, что Зоня шепнула Кохану:
– Если вы увезете отсюда Рокичану для польского короля, знаете что? Возьмите меня тогда в качестве старшей служанки при ней. По вечерам будем там так же проводить время, как и здесь.
– Даже лучше! – воскликнул Кохан со смехом. – Я согласен, прекрасно! Захотели бы вы только, а за мной дело не станет.
– Поеду, но только вместе с Рокичаной. Я буду за ней смотреть.
Она что-то шепнула Кохану на ухо.
– Ведь так или иначе ей необходимо иметь при себе девушек, –прибавила она.
Кохан не то шуткой, не то серьезно обещал ей это устроить и в благодарность получил поцелуй, подававший некоторые надежды.
Девушка размечталась о роскошном придворном житье и о богатом замужестве.
Кохан, посоветовавшись с Вуйком, которому он открыл тайну, нашел, что лучше всего поместить короля в одном из монастырей Старого города, где его не так легко могли бы заметить. Это не представляло никаких затруднений, так как все монашеские ордена, имевшие монастыри в Кракове, имели такие же и в Праге и находились с ними в постоянных сношениях. Поэтому Кохан отправился к настоятелю доминиканцев, и после короткого разговора с ним наедине ему удалось все устроить. Настоятель обещал приютить Казимира так, чтобы никто об этом не узнал.
