Приключения в Красном море. Книга 1 (Тайны красного моря. Морские приключения) - Монфрейд Анри де (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Мы медленно проплываем мимо двух бакенов с зажженными фонарями. Они тяжело покачиваются друг против друга на своих круглых животах, в зеленых и красных кругах отражающихся в воде лучей, то и дело позвякивая цепями, точно жалуясь один другому на свое заточение.
И вот мы в море, вокруг нас круглится линия горизонта.
Рулевой вполголоса напевает печальную песню, рей издает стоны, соприкасаясь с мачтой; под форштевнем, рассекающим и воспламеняющим синеватые фосфоресценции, шелестит вода.
Небо светлеет. Это уже рассвет. Из-за горизонта вдруг показывается красный шар солнца. Он поднимается очень быстро, и через несколько минут его лучи становятся обжигающими. Ветер стихает, наступает полный штиль. Море превращается теперь в пылающее зеркало, которое слилось с небом, и поблескивает тут и там от проходящих косяков рыб и легкого дуновения ветерка. Парус безжизненно повисает на рее, шлепая по палубе своим ослабевшим шкотом, но в его тени можно укрыться от жгучих лучей, льющихся с неба и отражаемых морской гладью.
К десяти часам на горизонте появляется темная полоска; расширяясь, она приближается к нам. Это восточный ветер, который каждый день, когда солнце поднимается высоко, приходит из открытого моря.
Море теперь сплошь синее, усеянное белыми точками. Парус наконец надувается, и «Фат-эль-Рахман», кренясь, стремительно рассекает волны в брызгах белой пены, взяв курс норд-ост и направляясь к Аравии.
II
Фарасанская банка
В течение трех дней мы блуждаем по лабиринту отмелей и рифов; спокойные воды архипелага Дахлак покрывают их гладким ковром, сотканным из зеленого, фиолетового и синего цветов. Затем выходим на глубоководье с присущей ему зыбью.
Нам встречаются пароходы, шикарные пакетботы, все они следуют одним и тем же маршрутом, соединяющим Перим и Суэц. Им неведомо это чарующее море, которое выдает себя лишь несколькими маяками, расположенными на редких островках, отметивших, словно вехами, трассу пароходов, пролегающую вне видимости с обоих берегов.
На четвертый день показываются первые рифы, они возвещают о близости Фарасанской банки.
Вначале это отдельные группки скал, желтые и фиолетовые пятна на синей морской глади.
Надо быть начеку. Что же будет сегодня ночью, когда эти усеявшие поверхность воды рифы станут невидимыми?
Неплохо бы найти стоянку, но в поле зрения нет ничего подходящего. Разумнее было бы вернуться в открытое море. Однако я вошел в эти опасные воды уже пару часов назад, и ветер стихает… Мне не выбраться отсюда до наступления темноты!.. Итак, я продолжаю упорно плыть в глубь банки в надежде повстречать достаточно широкий риф, на который можно будет закинуть якорь.
Солнце скоро сядет, мы уже довольно долго плывем по чистому морю, и там больше не попадаются пятна, свидетельствующие о наличии подводных скал. Я оказался в положении той самой цапли, которая все ждала чего-то лучшего, и теперь я не нахожу ни одного места, где можно было бы закрепить якорь. Ночь приближается. Забравшийся на мачту человек не видит ничего подходящего впереди…
Поднимается северный ветер, он грозит разгуляться этой ночью. Судно плывет без парусов, повинуясь воле течений. Возникает зыбь и сгущается сумрак, а вокруг нас рифы, притаившиеся в мрачной воде!..
Ветер свежеет. Звезды скрываются за облаками, море взрыхляется, так как рифы, которыми усеяна банка, нисколько не защищают ее от зыби, прокатывающейся над ними без бурунов.
Остается лишь смириться с этим положением, уцепившись за малую толику надежды, которая еще есть у нас. Во второй половине дня я убеждаюсь, что большинство подводных скал покрыто достаточно толстым слоем воды, чтобы плыть в безопасности. У нас есть шансы пройти над одним или несколькими рифами, так и не узнав об этом, прежде чем мы не напоремся на скалу, которая станет для нас роковой.
Итак, я бросаю якорь на одну смычку цепи — длина ее составляет шестнадцать метров, — заранее прикрепив к нему запасной рей и все имеющиеся в наличии шесты. Это так называемый плавучий якорь. Он позволяет нам оказывать сопротивление натиску моря, в то же время продолжая дрейф с замедленной скоростью. Я рассчитываю, что если мы пройдем над рифом, не напоровшись на него, то якорь, погруженный в воду на глубину двенадцать-пятнадцать метров, зацепится за камень и прервет наше опасное движение вслепую.
Теперь судно плывет кормой вперед. Мы все стоим на юте и, перегнувшись через борт, держим наготове багры, утешая себя иллюзией, будто мы сумеем что-то предпринять, когда покажется скала. Это нервное напряжение все же предпочтительнее пассивного ожидания.
Я велю вынести на палубу все, что надо спасать в случае несчастья, ибо, если судно наскочит на риф, оно затонет меньше чем за пять минут.
Бочонок с водой, финики и оружие положены в хури (спасательной шлюпки у меня нет). Из всего, что может держаться на воде, мы мастерим некое подобие плота, на котором сможет разместиться вся команда.
После принятия этих мер предосторожности остается только ждать, что нам уготовила судьба.
Все молчат. Время больше не поддается исчислению. Для нас не существует ничего, кроме нашего беспокойства.
Вдруг судно сотрясает резкий удар. Якорь за что-то зацепился. Мы спасены, но мне нужно несколько минут, чтобы перевести дух после нервного шока.
Два часа утра. Абди ныряет, и ему удается выяснить, что якорь надежно зацепился за мадрепоры на глубине четыре метра. Мы проплыли над рифом, так ничего и не разглядев в темноте.
На рассвете мы снимаемся с якоря, и в нескольких кабельтовых от нашей спасительной скалы я замечаю риф, почти выступающий из воды, — мы нашли бы на нем свою гибель, случись нам оказаться метров на пятьсот южнее.
Около восьми утра показывается суша, я сперва принимаю ее за северную косу острова Фарасан-Кебир, отделенного от своего соседа, Фарасан-Зекира, длинным проливом, по которому мне хотелось бы пройти, чтобы достичь деревни Сегуид, расположенной к югу от острова Зекир.
Итак, я плыву на север и, обогнув оконечность острова Кебир, вплываю в большую бухту Кетуб, где находится вход в пролив.
Я обнаруживаю там полный штиль; интересующий меня проход простирается к югу, напоминая большое озеро. Между этими двумя низкими полосками суши не ощущается даже легкого ветерка, а вдали, в горячих колеблющихся испарениях, видны как бы плывущие в небе пальмовые рощицы.
Меня пугает перспектива продолжительного штиля, и я решаю обогнуть длинную косу Фарасан-Зекира, чтобы добраться до Сегуида с наружной стороны.
Глубины там небольшие — от трех до пяти метров, — поэтому плыть следует с наблюдателем на мачте. Порой из-за очень прозрачной воды возникает такое чувство, словно ты летишь над сказочным лесом разноцветных кораллов.
Такой необыкновенной прозрачностью моря, необходимой для успешной работы ныряльщиков, архипелаг Фара-сан обязан царствующим здесь штилям.
Мы замечаем большое количество лодок, с которых добывают перламутр и жемчужницы, называемые бильбилем, однако ловцы удаляются при нашем приближении, налегая изо всех сил на весла, несмотря на то, что мы подаем издали знаки, пытаясь их успокоить.
Чтобы понять их поведение, надо вспомнить, что пиратство и разбой в этих местах обычное явление. Подобным промыслом занимаются в основном живущие на побережье между Моккой и Ходейдой арабы из племени зараник (слово, несомненно, происходящее от названия лодок, которыми они пользуются, — зарука, если только не наоборот). Это небольшие, с очень узким корпусом парусные суда, удивительно быстроходные и лишенные балласта. Команда поддерживает лодку в равновесии посредством особого маневра, создавая что-то вроде противовеса силе ветра. На легких заруках водоизмещением не более четырех-пяти тонн обычно плывет по семь-восемь человек, вооруженных ружьями системы грас или автоматическими карабинами типа маузер.
Правда, они редко прибегают к помощи оружия и, как правило, используют его для устрашения.
