Николай II: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард Станиславович (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

Но, уйдя к белым, он вскоре увидел: они не верят бывшему красному комиссару, ненавидят его. Его жена рассказывает в своих «Воспоминаниях», как часто он не спал ночами, как мучился и постоянно восклицал: «Что же я наделал!»

И тогда этот фантастический человек придумал новый поворот в своей судьбе: он бежит от белых в Китай. В Китае он становится советником знаменитого китайского революционера Сун Ятсена и, видимо, входит в контакт с советской разведкой.

Так он попытался заработать право вернуться в Россию. Но он ошибся: слишком заметной он был фигурой прежде, слишком много осталось у него недругов на родине…

Измены ему не простили. Очутившись в лагерях, он пишет бесконечные просьбы в правительство об освобождении, вспоминает свои заслуги перед революцией. Именно тогда он создает свои воспоминания – «Последний рейс Романовых». Написанные в лагере, они были всего лишь еще одной попыткой напомнить о своих заслугах. Но в это время Троцкий уже был выслан из страны, троцкизм разгромлен… И Яковлев, конечно же, боится написать, что главной целью его миссии было привезти Царскую Семью в Москву – на суд, о котором мечтал Лев Троцкий. Вместо этого он повторяет ложь, которой когда-то запутывал уральцев: он-де с самого начала вез царя в Екатеринбург. Что ж, Свердлов давно в могиле, опровергать Яковлева некому. Но он не знает, что на Урале его бывший попутчик Матвеев напишет в своих «Записках»: «Яковлев… вызывает меня к себе и задает вопрос: приходилось ли мне выполнять военные секретные поручения. Получив от меня утвердительный ответ, Яковлев сообщает, что ему дано задание перевезти бывшего царя в Москву» (курсив мой. – Авт).

И, конечно же, в яковлевских воспоминаниях нет ответа и на самый важный вопрос: когда он «изжил идею большевизма». Если это произошло после его поездки за царем – тогда все понятно. Но если – до?

Тогда уже совсем в новом свете предстает все его путешествие. Его мягкость, задушевные разговоры… И, наконец, загадочная телеграмма, которую получили за его подписью в Тобольске великие княжны: «Едем благополучно. Христос с вами. Как здоровье маленького? Яковлев». Какая неожиданная лексика для большевика!

Конечно же, это – телеграмма царя! Последняя телеграмма Николая II, которую Яковлев отправил за своей подписью. За своей подписью большевистский комиссар отправляет телеграмму Николая Кровавого?!

Революция – время маленьких Наполеонов. И, может быть, этот человек с тремя фамилиями вел свою – третью Игру. Была Игра Свердлова, Игра Голощекина, но была и его отчаянная Игра. Возможно, совсем не в Москву он собирался повезти свой поезд после Омска. Интересная запись проскользнула в дневнике царицы: «16(29) апреля в поезде… Омский сов(ет) деп(утатов) не разрешает нам проехать через Омск, так как боятся, что нас захотят увезти в Японию».

Может быть, истина – в этом полунамеке? Может, только ей – подлинному главе семейства – намекнул таинственный Уполномоченный о своей цели? И отсюда – все его поведение с Царской Семьей?..

Но неминуемый конец ждал тех, кто свершил революцию. 16 сентября 1938 года загадочный спутник последнего царя Яковлев-Мячин-Стоянович был арестован и навсегда исчез в сталинском лагере. Так и унес он с собой свою тайну.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Ипатьевская ночь

ГЛАВА 12. Последний дом

Над городом на самом высоком холме возвышалась (возносилась) Вознесенская церковь. Рядом с церковью несколько домов образовали Вознесенскую площадь.

Один из них стоял прямо против церкви: приземистый, белый, с толстыми стенами и каменной резьбой по всему фасаду. Лицом – приземистым фасадом – дом был обращен к проспекту и храму, а толстым боком спускался по косогору вдоль глухого Вознесенского переулка. И здесь окна первого, полуподвального этажа с трудом выглядывали из-под земли.

Одно из этих полуподвальных окон было между двумя деревьями. Это и было окно той самой комнаты…

Но, подъезжая к дому, они ничего этого не увидели. Дом был почти до крыши закрыт очень высоким забором. Чуть-чуть выглядывала лишь верхняя часть окон второго этажа.

Вокруг дома стояла охрана.

Прежнему хозяину дома, инженеру Ипатьеву, не повезло. Один из влиятельнейших членов Совета, Петр Войков, был сыном горного инженера, хорошо знал Ипатьева и не раз бывал в этом доме с толстыми стенами, очень удобно расположенном (удобно, чтобы охранять).

Вот почему в самом конце апреля несчастного инженера пригласили в Совдеп и приказали в 24 часа освободить особняк. Впрочем, особняк обещали «вскоре вернуть» (инженер Ипатьев тогда не понял, как страшно звучала эта фраза). Всю мебель велели оставить на своих местах, а вещи снести в кладовую.

Цементная кладовая находилась на первом этаже, как раз рядом с той полуподвальной комнатой – комнатой убийства.

Оба мотора проехали вдоль забора к тесовым воротам.

Они раскрылись – и моторы впустили внутрь. Более никогда ни Николай, ни Аликс, ни их дочь не выйдут за эти ворота.

По мощеному двору их провели в дом. В прихожей – деревянная резная лестница поднималась на второй этаж.

Стоя у лестницы, Белобородов объявил: «По постановлению ВЦИК бывший царь Николай Романов и его семья переходят в ведение Уралсовета и будут впредь находиться в Екатеринбурге на положении арестованных. Вплоть до суда. Комендантом дома назначается товарищ Авдеев, все просьбы и жалобы через коменданта – в Уралисполком».

После чего оба уральских вождя – Голощекин и Белобородов – отбыли на моторах, а Семье было предложено в сопровождении коменданта и Дидковского осмотреть их новое жилье.

Из дневника Николая: «Мало-помалу подъехали наши, и также вещи, но Валю не впустили…»

Да, вещи приехали. С ними Боткин и «люди». Но не приехал Долгоруков. Бедного Валю увезли прямо с вокзала. Куда-то…

Впоследствии распространился слух, что у князя Долгорукова нашли целых два (?!) пистолета и много тысяч денег. Об этом сообщили в Тобольске вернувшиеся стрелки «старой охраны». Зачем Долгорукову были пистолеты? Но так или иначе, Николай больше не увидит Валю – князь исчез навсегда.

Впрочем, его след можно найти в показаниях князя Георгия Львова, данных в Париже следователю Соколову.

Опять насмешка истории: князь Львов – премьер Временного правительства, свергнувшего и арестовавшего последнего царя… сам был арестован большевиками после Октябрьского переворота! Более того, в 1918 году князь Львов сидел в тюрьме в том же городе Екатеринбурге и весьма недалеко от дома, который был тюрьмой для арестованного им год назад царя. И бывший премьер описывает встречу с сидевшим в той же тюрьме своим петер-бургским знакомцем, князем Долгоруковым. В тюрьме верный Валя все сокрушался о царских деньгах, отнятых у него «комиссарами». Впрочем, сокрушался он недолго, ибо вскоре был «отправлен в Москву». А на самом деле…

Из рассказа М.Медведева, сына чекиста – участника расстрела Царской Семьи: «Долгорукова расстрелял молодой чекист Григорий Никулин. Никулин сам говорил. Я уж не помню все подробности, помню, что он вывез Долгорукова с чемоданами в поле… и все проклял, когда после тащил эти чемоданы».

Так погиб этот очарователь, галантный кавалер на блестящих балах в Зимнем дворце…

Из дневника Николая: «Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города, и, наконец, просторная зала с арками вместо дверей.

Разместились следующим образом: Аликс, Мария и я втроем в спальне. Уборная общая. В столовой Демидова, в зале Боткин, Чемодуров и Седнев. Чтобы идти в ванную и ватерклозет, нужно проходить мимо часового. Вокруг дома построен очень высокий дощатый забор в двух саженях от окон: там стояла цепь часовых и в садике тоже».