Бросок на Альбион - Торопцев Александр Петрович (книги полностью TXT) 📗

КЛЯТВА БЕРНАРДА И ЖИЛЬБЕРА ДЕ-МОНФИШЕ

На востоке Лондона близ Темзы нормандцы построили для короля Вильгельма крепость, назвали ее Башней Палатинской. Дюк Нормандии еще у себя на родине присвоил себе старинный римский титул, даже в этом стараясь быть ближе к Римской церкви, к папам Римским, которые, надо заметить, ни разу даже намеком, не упомянули в каких-либо разговорах о его происхождении, о его рождении. Римская церковь понимала Вильгельма Нормандского. Вильгельм понимал Римскую церковь.

Две мощные крепости были сооружены у западных стен Лондона. Король назначил начальниками крепостей нормандцев Бернарда и Жильбера де-Монфише, опытных военачальников, рыцарей. Знамя Нормандии с изображением трех львов развевалось над Башней Палатинской, над западными башнями висели хоругви Бернарда и Жильбера де-Монфише. Они были настоящими рыцарями, знали, что такое война, воинская дисциплина, безукоснительное подчинение начальнику. Это у них, как говорят в подобных случаях, было в крови.

Получив в награду за воинские заслуги два важнейших объекта в столице Англии, Бернард и Монфише первым делом в присутствии своих воинов и собравшейся на церемонию знати дали суровую клятву королю Вильгельму. Вложив руки в крепкую ладонь короля начальники крепостей признали себя навечно подчиненными людьми Вильгельма, верными его слугами, обязались выполнять все без исключения его повеления и приказы… То была клятва добровольно признавших себя рабами людей. То было слово настоящих рыцарей. Они сделали это сами, без «подсказки» короля Англии. И он был тронут порывом их рыцарских душ.

Над западными крепостями Лондона взвились хоругви Бернарда и Монфише, поклявшихся быть рабами Вильгельма. Великое они сделали дело. В этот же день все подчиненные начальников западных крепостей дали им точно такие же клятвы верности. Еще через некоторое время все нормандцы поклялись своим начальникам быть… рабами. Это конечно же, сказано громко, с большой долей преувеличения. Рабами рыцари не были. Они были рыцарями, поклявшимися исполнять любое повеление военачальников всех рангов и любимого своего короля Вильгельма. В военном деле, в чужой стране, еще полностью не завоеванной, подобная клятва была необходима. Но не достаточна для достижения крупнейших в истории острова целей.

Рабское подчинение не способно долгое время удерживать людей в едином коллективе. Здесь нужно что-то еще.

Вильгельм повелел всем участникам первого броска на Альбион поделиться друг с другом награбленным добром. Опасный шаг предпринял он! Многих великих людей подобная акция сгубила. Человеку несвойственно делиться награбленным. Зачем в таком случае грабить, ради чего рисковать? Вильгельм знал, ради чего на данном этапе завоевания нужно сделать этот опасный шаг. И, более того, он верил, что люди его поймут. И люди поняли щедрого Вильгельма, который не жалел для своих рыцарей ни денег, ни золота, ни имений. Они поделились награбленным, и никто об этом не пожалел.

Можно себе представить, какой могучий, мудрый, коварный враг ворвался на Альбион, раздираемый внутренними распрями! Можно представить, какая мощная волна слухов пронеслась над Западом Европы, какое воздействие оказала она на тех, кто еще сомневался: идти или не идти воевать в Англию!

Идти? Нет! Бежать, сломя голову, в порты, садиться на корабли и плыть на Альбион, не думая ни о чем. Там король Вильгельм думает обо всем, обо всех. Там вчерашний слуга военного человека, какой-нибудь конюший или копьеносец, становится дворянином, богачом! Быстрее в Англию, быстрее.

До сих пор ученые спорят о том, сколько воинов участвовало в том первом броске и, в частности, в битве на склонах Сенлака. Одни утверждают, что у Вильгельма было 7000 человек, другие доводят эту цифру до 60000 воинов. Не в этом суть.

Ни 7000, ни 60000, ни 100000, ни 150000 человек не хватило бы Вильгельму для завоевания Англии. В таком деле цифры – вторичны. В чужую страну идут воевать люди, чтобы разбогатеть. Если же полководцам удается найти могучую идею, то армия людей, желающих разбогатеть, воюя еще и за идею, становится несокрушимой. «Голая идея» сама по себе не способна вершить великие дела и часто является лишь одним из первоначальных стимулов, о котором, как о добром мифе, люди вскоре забывают, но о богатстве они не забывают никогда.

Первый этап завоевания Англии был успешно завершен к лету 1067 года: вся юго-восточная часть острова покорилась нормандцам, они построили здесь много добротных крепостей, ограбили практически все местное население. Пора настала готовиться к походу на северные и западные области полуострова. Вильгельм начал с главного.

Он решил перевезти награбленное в Нормандию. Оставив вместо себя брата Эда и Гильома сына Осберта он отплыл на кораблях из Певенси на материк. Слух о возвращении Вильгельма быстро распространился по Нормандии. Короля встречало чуть ли не все население от Руана до побережья, а так же представители французского двора во главе с родственником Филиппа Раулем.

Бывший король Англии Эдгар, архиепископ Стиганд, братья Эдвин и Моркар, другие знатные люди теперь уже бывшей Англии прибыли на материк в качестве заложников. Богато украшенные корабли вошли в гавань. Восторг встречающих был неописуем. Вильгельм дал торжественный прием, наградил всех, кто в той или иной степени оказал ему поддержку, затем показал собравшимся «золото Англии». И все ахнули!

Полторы тысячи лет, начиная с вторжения кельтских племен, на Альбион забредали на разных кораблях и судах разные любители пограбить чужое добро, но грабеж все же не являлся главной целью непрошенных гостей. Все они в конечном счете оседали на земле Альбиона, обживались здесь, рожали детей – уже «альбионцев», воевали с местными племенами, сами вскоре становились «местными»…

Всех принимала богатая земля. Всех притягивала сюда возможность жить, рожать детей, копить богатства семьи, рода, племени, области, острова в целом. Ни один захватчик (даже Кнут Датский – Могучий) до Вильгельма не помышлял о том, что сделал здесь сын Роберта Дьявола. Он пришел на чужую землю, сказал: «Все здесь мое, все наше – нормандское», – и стал без зазрения совести присваивать себе все, что было сделано «альбионцами» за 1500 лет.

«Это малая часть того богатства, которое есть на острове», – говорил он со спокойствием сытого льва всем, кто с широко раскрытыми глазами ходил по залу, где расставлены были «экспонаты прошлого Альбиона», и люди зачарованно качали своими знатными головами: ну, очень богатая страна, Альбион!

Цель, которую поставил перед собой король Англии, выставив напоказ золото Альбиона, была достигнута. Об этом убедительно говорили жадные глаза всех, кому выпала честь побывать на осмотре невиданного доселе во Франции богатства. Через пару дней о «золоте Альбиона» узнали все – от бедного крестьянина до Анны, правительницы Франции, от малого ребенка до почтенного старца. Второй этап завоевания можно было начинать.

Пока Вильгельм находился в Нормандии, на острове вспыхнуло первое восстание жителей Кента, недовольных жесткой политикой иноземцев.

Начали они с жалоб на беззакония нормандцев. Епископ Эд и Гильом отправили их обратно в Кент, а рыцари, чувствуя полную безнаказанность, решили отомстить, как обычно, всем сразу. Месть рыцарей была жестокой и унизительной: чужеземцы врывались в дома и вытворяли там такое, что свойственно только рабам, вырвавшимся на свободу, мстившим за свое рабство.

Жители Кента обратились за помощью к графу Булонскому Евстафию, дальнему родственнику Эдуарда Исповедника. Человек стремительных решений, он переплыл с отрядом пролив, напал на Дувр, штурмом попытался овладеть укрепленным уже нормандцами городом, потерпел неудачу. Ему бы осадить крепость, подождать, когда прибудут поднявшиеся на борьбу местные жители, но не таков был граф Булонский! Он еще раз попытался взять Дувр, построил штурмовые колонны, услышал – то ли ветер гудел неспокойно, то ли шпион нашептал ему ложную весть – гул подходившего к Дувру рыцарского войска, раздумал воевать, помчался на лихом коне к берегу, к кораблю. Конь у него был хороший. У булонцев были только ноги. Воины в панике побежали прямым путем к морю. Нормандцы, увидев это, вышли из крепости, бросились вдогонку. Плохо зная местность, булонцы прибежали к крутому обрывистому берегу. Вода была совсем близка. Мелкая волна призывно сверкала в лучах солнца. За спинами булонцев слышался шум приближающегося отряда рыцарей. Ошибок те не прощали. Булонцы прыгали с обрыва, ломали руки-ноги, гибли.