Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках (с иллюстрациями) - Антология (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

Капитана Олдена привели в зал суда, велели ему встать на стул и поглядеть на девушек — они тут же упали ничком. Тогда Олдена заставили прикоснуться к каждой из них по очереди, и они тут же пришли в себя. И тут обвиняемый задал судьям вопрос, который разом мог бы положить конец всем подозрениям и процессам, если бы те нашли в себе смелость на него ответить: «А почему же вы не падаете в обморок, когда я смотрю на вас? Может, объясните?» У Олдена немедленно отняли шпагу и заперли его в бостонской тюрьме. Пятнадцать недель спустя он бежал.

Несмотря на повсеместно растущее недоверие к способностям девушек, в октябре за ними послали обитатели Глостера; однако там им удалось обнаружить всего четырех ведьм. Паника, вызванная июльскими нападениями французов и индейцев, постепенно утихала. В ноябре девушек призвали вновь, но на этот раз прием оказали довольно холодный и никто не был арестован. По дороге они остановились в Ипсвиче и устроили там свое обычное представление с припадками, обвинив какую-то старуху, но никто не обратил на них внимания.

За время этой ведовской истерии в тюрьме оказались 150 человек; более внимательное изучение судебных документов наверняка увеличит эту цифру. Чтобы вынести приговор каждому обвиняемому, требовалось время, и потому в 1692 г. был осужден только 31 человек (не считая Сары Черчиль и Мэри Уоррен, свидетельниц обвинения, которые на время отреклись от своих показаний). Суд Ойера и Терминера приговорил всех к смерти (среди осужденных было шестеро мужчин). Повесили 19. Из оставшихся 12 двое (Сара Осборн и Энн Фостер) умерли в тюрьме; одного (Джайлза Кори) задавили до смерти; одну (Титубу) долгое время держали в тюрьме без суда; двоим (Абигайл Фолкнер и Элизабет Проктор) отсрочили казнь, так как они заявили о своей беременности, и впоследствии они дожили до полной отмены приговора; одна (Мэри Бредбери) сбежала из тюрьмы уже после вынесения приговора; еще пятеро признали свою вину и получили отсрочку.

Счета, представленные на процессе в Салеме в 1692 г., кажутся не столь значительными, как в Европе, но надо учесть, что речь шла о фермерских семьях, где наличности всегда было мало, а потому даже такие издержки были для них непомерно велики. Поскольку заключенных официально не пытали, то этот пункт не указывается, но зато им пришлось заплатить за цепи, в которых их держали. Кандалы для обвиненного в ведовстве мужчины стоили 5 шиллингов; для женщины набор из наручников и ножных кандалов, более легкий (около 8 футов), стоил 7 шиллингов 6 пенсов. Типичный счет был выставлен Саре Паркер из Андовера, которая провела в тюрьме 17 недель:

Однако обвиняемые сами должны были оплачивать свое пребывание в тюрьме даже в том случае, если их оправдывали! Отмена приговора стоила одну цену, полное оправдание — другую. Родственники казненного обязаны были оплатить работу палача. Многие оставались в тюрьме и после того, как им официально возвращали право на свободу, поскольку вся их собственность была продана, чтобы семьи могли как-то существовать в отсутствие кормильцев.

Сару Дастин оправдали в январе 1693 г., но помочь ей было некому, и она умерла в тюрьме. Маргарет Джейкобс оправдали, но собственность ее родителей была конфискована, и потому она оставалась в тюрьме до тех пор, пока какой-то сердобольный незнакомец (некий мистер Гэммон) не услышал о ее беде и не купил ей свободу. Уильям Бакли потратил все свои деньги до последнего шиллинга, выплачивая 10 фунтов за свою жену и дочь. После этого он прожил еще десять лет. Пастор преподобный Джозеф Грин сделал такую запись в своем дневнике: «2 января 1702 г. Старый Уильям Бакли умер сегодня вечером. В прошлую субботу он был на собрании и, боюсь, умер от холода, так как в доме у него пусто и голодно и присмотреть за ним некому. Да простит нас Господь! Ему было около восьмидесяти. Он был очень беден». Титуба оставалась в тюрьме до мая 1693 г., когда ее освободили вследствие невозможности вынесения решения (ignoramus); после 13 месяцев тюремного заточения ее продали за долги в рабство. Энн Фостер умерла в тюрьме; ее сыну пришлось заплатить 2 фунта 16 шиллингов, чтобы забрать тело матери. Родственникам Сары Осборн пришлось заплатить за выкуп ее тела 1 фунт 3 шиллинга 5 пенсов — такова была сумма, в которую оценили ее пребывание в тюрьме. Когда Элизабет Проктор и Абигайл Фолкнер выпустили из тюрьмы по причине беременности, женщины обнаружили, что с точки зрения закона они все равно что мертвы и не могут претендовать на собственность своей семьи или наследство родственников.

Грехам суда Ойера и Терминера имя легион: людей заставляли сознаваться, связывая их пятками к затылку, пока кровь не начинала течь из носа; приводили к присяге несовершеннолетних детей, например, на основании показаний семилетней девочки казнили ее мать (Марту Карриер), а на основании слов другой девочки того же возраста утвердили обвинительный приговор Абигайл Хоббс; обвиняемым отказывали в праве на юридическую консультацию и адвоката; задавали каверзные вопросы и запугивали — одним словом, суд не стеснялся в средствах, чтобы привести дело к обвинительному приговору. Тем не менее Коттон Мафер полагал, что процессы в Салеме велись куда более беспристрастно, чем аналогичные дела в Ланкашире.

Однако глубинная порочность этих процессов крылась даже не в осечках правосудия, как бы чудовищны они не были сами по себе, но в том философском принципе, на котором они основывались и против которого тщетно протестовали Мэри Эсти и Сара Клойс: в теории, согласно которой дьявол пользовался телами лишь дурных людей (тех, которые подписали с ним договор) для того, чтобы истязать и убивать невинных. Непосредственно к спектральному доказательству примыкали еще две предпосылки, никак не вязавшиеся с юридическими нормами: ассоциированная вина и признание виновным на основании простого обвинения.

Первый значительный труд о спектральном доказательстве принадлежал перу преподобного Сэмюэла Уилларда, священника Старой южной церкви в Бостоне, который в конце 1692 г. опубликовал «Некоторые разрозненные наблюдения».

Главная проблема заключалась в том, как безошибочно определить ведьму, не приняв за нее ни в чем не повинного человека. С одной стороны, твердолобые консерваторы и судейские чиновники упорно настаивали на том, что дьявол использует тела только тех людей, которые заключили договор с ним; следовательно, спектральное доказательство есть истинное доказательство вины ведьмы. Священники обычно отстаивали другую точку зрения, согласно которой дьявол приводил в смущение людей, представая перед ними в облике добрых людей. А значит, полагаться на спектральное доказательство нельзя. Ведьм, выражал свое мнение Уиллард, надо судить за вполне определенные поступки, а следовательно, необходимо «провести полное и ясное, предписанное законом расследование, на самом ли деле обвиняемая сторона совершила то, в чем обвиняют ее свидетели… Необходимо, чтобы свидетель узнал об этом так, как обычно узнают люди», а не через откровение Господне или дьявольские наущения.

Инкриз Мафер стал другим противником доказательств, на основе которых выносил приговоры суд Ойера и Терминера. 3 октября 1692 г. он адресовал группе священников из Бостона, разделявших его точку зрения, обращение, в котором недвусмысленно высказался против таких доказательств, как призраки, исцеляющие припадки прикосновения или признания одержимых. Он признавал только два вида доказательств: добровольное признание или свидетельство двоих очевидцев, которые видели или слышали, как обвиняемый говорил или делал что-либо такое, «что только человек, близко знакомый с дьяволом, может сказать или сделать». Возможно, отдавая себе отчет в том, что последнее доказательство наверняка повлечет за собой множество сомнительных свидетельств, он добавил крайне важную оговорку: