Ведуньи из Житковой - Тучкова Катержина (читать книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
— Но мне кажется, эта теория не такая уж и новая, я и раньше о ней где-то читала, — задумчиво сказала Ленка. — Конечно, если ты подтвердишь ее на примере твоих ведуний, это будет просто сенсация. Подтвердишь?
Дора замотала головой:
— Нет. Похоже, дело обстоит еще лучше.
— Лучше? В каком смысле?
— Многое указывает на то, что все эти заговоры, гадания, способы лечения и обращение к подсознанию и психике посетителя, как и почитание природных тайн, — короче, все то, что немцы считали свидетельством древнегерманского знания, — совпадает и с главными чертами славянского духа.
— Ты хочешь сказать, что немцы ошибались?
— Нет. Не обязательно. Возможно, в чем-то они были правы. Только их гипотеза хорошо соотносится и с тем, что нам известно о древних славянских жрицах, которых позднейшие ученые-латинисты называли incantatorae — заклинательниицы, посредницы в магических практиках и ритуалах, включая врачевание.
Такими, например, были в нашей мифологии Казн, Тета и Либуша [35], образы которых восходят к еще более древней традиции — и у которых были свои преемницы. Думаю, источник знания у ведуний из Житковой был с ними общий.
— Выходит, эти ведуньи — реликт не германской, а славянской премудрости? — спросила удивленная Ленка, отодвигая от себя пустую тарелку из-под супа.
— В этом-то все и дело! Мне кажется, что такое количество сходных черт можно объяснить только одним: общим индоевропейским происхождением. Если мне удастся это доказать, тогда феномен житковских ведуний можно будет считать частью древнейшего духовного наследия народов Центральной Европы!
— Это было бы потрясающее открытие! — с восторгом выдохнула Ленка, глядя на Дору, склонившуюся над порцией жалкого столовского ризотто, а потом с содроганием передернула плечами: — Нет, но все-таки это ужасно! Десятки носительниц древнего учения пережили распространение христианства, процессы над ведьмами в раннее Новое время, беспредел священников и правосудия, исследования эсэсовской команды, чтобы в конце концов их уничтожили большевики…
Дора грустно кивнула:
— Боюсь, что так оно и есть. Но я попытаюсь еще что-то спасти. Как закончу работу, сразу отправлю ее дочерям Ирмы Габргеловой, последней копаницкой ведуньи. Только они могли бы продолжить традицию. Хотя вряд ли им удастся возродить ее в прежнем виде: они ушли от матери слишком рано и наверняка мало что помнят.
Какое-то время подруги молча поглощали пищу, после чего Дора сменила тему:
— Да, а чем кончилось дело с твоим дядей, которого ты нашла в списках?
Ленка вздохнула:
— Ничем. Ему уже под восемьдесят, отцу — семьдесят пять, и у меня не хватило духу разоблачить его перед всеми. Хотя, судя по тому, что было в его деле, он был тот еще фрукт. Стучал напропалую.
— Печально, — посочувствовала Дора.
Ленка тоскливо махнула рукой, и столько безысходности было в ее жесте, что у Доры комок подступил к горлу.
Через пару минут, задержавшись на пороге столовой, подруги попрощались.
— Ну, ни пуха, и пусть тебе хорошо пишется! — хлопнула ее по плечу Ленка и с веселой улыбкой направилась к лестнице.
В тот же день Дора обосновалась в Бедовой.
До обеда она писала, а после обеда ездила проведать Якубека в институт интенсивной терапии в Угерском Градиште. Там она уже знала всех — и пациентов, и медсестер, и врачей. Они помогли ей свыкнуться с мыслью, что Якубек будет отныне нуждаться в постоянном медицинском уходе, который Дора ему обеспечить не могла.
Принять это было нелегко, однако постепенно она привыкла, и жизнь ее распределилась между работой, посещениями Якубека и одинокими вечерами в Житковой, которые время от времени скрашивало присутствие Яни-гены.
Дора оторвалась от компьютера и откинулась на спинку деревянной скамьи.
Как-то у них сложится дальше, думала она, вспоминая, какими бурными стали в последние недели их свидания. То они годами почти не разговаривали друг с другом, а то вдруг словно плотину прорвало — так яростно, встречаясь субботними ночами, спорили они о своей дальнейшей жизни.
Дора пробудет в Житковой целый месяц, а Янигена неделю назад похоронила мужа и наконец-то освободилась.
Дора потянулась, встала из-за стола и подошла к окну. Ночь озарялась ярким светом их прежнего копрвазского дома. Вот уже пара месяцев, как там поселились ее новые соседи: странные люди… Впрочем, другие сюда бы и не поехали — во всяком случае, никто из местных под этой рябиной жить бы не стал.
Интересно, не шепнул ли кто что-нибудь этим эколюдям? Наверное, нет, иначе не ликовали бы они так перед полуразвалившейся хибарой и этим треклятым деревом. В развевающихся батиковых одеждах, с детьми, висевшими в слингах, они чуть ли не хороводы водили во дворе копрвазского дома. Мол, устроят там экологическую ферму. Да ради Бога, пусть как хотят называют работу в поле, пожала тогда плечами Дора.
Прошло несколько месяцев. С тех пор на склоне холма напротив появились овцы, коза, а поле было засеяно. Все шло как по маслу. Только местные всякий раз стучали себя по лбу, когда эта странная парочка время от времени спускалась вниз, в Грозенков. Дору это не удивляло. Хотя эти двое явились в Копа-ницы с искренней любовью к горам, земле и деревенской жизни, в здешнее общество они явно не вписались. Они пришли как будто из другого мира — по-детски наивные, с неизменной доброй улыбкой на лице и верой во все природное, чистое. Вот только очутились они в Копаницах, где пили самогон, в поле уже трудились далеко не все, а наверх, в Житковую, поднимались на машинах, да и то в основном в выходные, так как на неделю большинство жителей, кроме горстки самых пожилых, уезжало куда-то на заработки.
Дора смотрела в окно, пока свет в доме напротив не погас. Взглянув на часы у себя на запястье, она увидела, что засиделась за полночь. Пора было выключать компьютер и тоже ложиться спать.
На дисплее отображалась одна из почти двухсот страниц чернового варианта работы, которую она должна вскоре закончить. Дора аккуратно сохранила файл, после чего осталось сделать лишь несколько движений мышью — и экран лэптопа почернел.
Едва погасив свет, Дора услышала скрип калитки в заборе и тихие шаги по дорожке перед домом. По ее телу прокатилась волна возбуждения от влившегося ей в кровь адреналина. Это могла быть только Янигена — все-таки она пришла, подумала Дора с надеждой, что, может быть, сегодняшняя встреча закончится не так, как обычно. Что, может быть, она уже не уйдет.
Дора поспешно встала и спрятала компьютер в сундук с двойным дном. Когда-то там держала кое-какие свои ценности Сурмена, а теперь и сама Дора хранила вещи, которых не хотела лишиться. Это на случай, если бы в дом вдруг проник кто-то чужой — не Янигена, повторила она про себя и на этот раз, прежде чем от двери раздалось знакомое стаккато.
Из управы житковского мунициального округа, где мне разрешили позвонить по стационарному телефону Альжбете Багларовой и показали на карте дорогу к ее дому, я двинулась вниз по склону холма. Дальше мне предстояло спуститься по лесной тропе в соседнюю долину, опять подняться наверх и идти по дороге к Рокитовской пустоши. Объяснения звучали просто и доходчиво, но, проблуждав по тропам больше часа, я занервничала. В управе мне обещали, что я мигом буду на месте.
Вытащив из бокового кармана сумки мобильный телефон, я собралась позвонить им и уточнить, правильно ли я иду. Но не тут-то было! Показатель уровня сигнала был на нуле. Я стояла, затерявшаяся среди гор, на окруженной лесами дороге, что должна была привести меня к женщине, которая между тем уже вполне могла позабыть, что я к ней направляюсь. Мне сказали, что ей восемьдесят семь, однако память у нее отличная.
Я засунула мобильный обратно в сумку и продолжала подъем. Из леса веяло приятной прохладой, и, не будь он таким подозрительно тихим, это была бы чудесная прогулка! Но бесконечный монотонный шум листвы этой необозримой коричневато-зеленой массы деревьев внушал мне гнетущие мысли. Нападение! Изнасилование! Убийство! К счастью, вскоре лес стал реже и в конце концов сменился яблоневым садом, — и стало ясно, что я уже вот-вот должна быть у цели. Там, где елки начнут перемежаться яблонями, говорили мне в управе, там и начинается Рокитовская пустошь. Там меня будет ждать Альжбета Ба-гларова, старейшая жительница Копаниц, которая знала всех последних ведуний.
