Фердинанд Врангель. След на земле - Кудря Аркадий Иванович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Балагурство отдыхавших гребцов, должно быть, отвлекло от своих обязанностей и лоцмана: уверенно шедшее вперед судно вдруг наскочило на мель. Недовольно замычала привязанная на корме корова семьи переселенцев, следующих в низовья реки. Лоцман и гребцы засуетились. Кто-то крикнул:
— Плеуху тащи!
Несколько человек спустили с носа судна широкую доску и установили ее поперек течения. Вскоре искусственная плотина напором воды приподняла паузок, и, подталкиваемый дружными взмахами вернувшихся к работе гребцов, он вновь заскользил по реке.
В ночной тиши с окрестных скал мрачно ухает, пророча беду, филин. Селения по берегам, в основном почтовые станции, редки, да и там трудно купить в эту пору свежее мясо: жители сетуют, что и самим-то есть нечего.
В Киренске с просиявшим от счастья лицом легко спрыгнул на родную землю давным-давно покинувший ее отслуживший свое солдат. Он зычно крикнул стоявшим у пристани мужикам и бабам:
— Митька Фарков я! Неужто не признали?!
Народ, пока не признавая, почтительно сторонился, давая ему дорогу, и солдат, жадно всматриваясь в лица земляков, широким шагом пошел к городку.
Верст на двести пятьдесят ниже Киренска подошли к величественно-мрачному скальному суженью реки — щекам. Прослышав от лоцмана о необыкновенном эхе, которым знаменито это место, Анжу сходил в каюту за ружьем и, направив ствол вперед и вверх, нажал на курок. Звук выстрела, как в бесконечном зеркале, отразился в горах вновь и вновь, вспугнув стайку затаившихся близ берега уток.
Приняв в себя воды Витима, известного добываемыми по его берегам соболями, Лена заметно разлилась. На стрелке другого притока — Олекмы — в спокойном до этого плавании случилась заминка. Сильный встречный ветер поднял такую волну, что она совершенно остановила ход паузка. И тут флотские офицеры еще раз имели возможность оценить сметливость сибирских речников. Та же плотина из связанных друг с другом лесин была закреплена к носовой части судна и с помощью груза привязанных к ней камней опущена в реку на сажень от поверхности воды. Не затронутое ветром нижнее течение реки уперлось в подводный парус и, наперекор ветру и встречной волне, повлекло судно вперед.
За Олекмой небо помрачнело. Зной сменился дождем, но и он не мог справиться с охватившим прибрежные леса пожаром. Повсюду в зеленом массиве сквозили черные пятна гарей. Подлесок огонь сожрал начисто, и тем эффектнее сияли в ночной тьме объятые пламенем сосны и лиственницы. Время от времени подточенное огнем дерево с глухим треском падало в окрашенную заревом воду. Туда же ныряло пытавшееся спастись от пожара лесное зверье.
— Смотри, впереди лось плывет! — возбужденно вскрикнул Анжу, схватив за руку стоявшего рядом на палубе Врангеля. — Подстрелить бы — вот и свежатинка на дальнейший путь.
— Не надо, — удержал его Врангель. — Разве это охота? Убийство! Деваться-то ему некуда. Пусть живет.
По прибытии в Якутск офицеры, как рекомендовал Сперанский, тотчас явились представиться областному начальнику капитану первого ранга Михаилу Ивановичу Миницкому. Имя его на флоте было известно. Наряду с первыми русскими волонтерами Миницкий несколько лет служил на английских кораблях, плавал в Средиземном море, участвовал в сражениях против испанских судов. До назначения в Якутск несколько лет командовал Охотским портом. Да и в Якутии, по словам Сперанского, прожил уже лет пять, считался опытным и честным администратором и большим знатоком этого сурового и отдаленного края.
Северный городок производил весьма унылое впечатление. На улицах не видно ни деревьев, ни кустиков. Лишь свежая травка зеленеет возле домов. От прошедших недавно дождей дороги развезло, экипажи то и дело ныряют в заполненные грязью колдобины. Вдоль проезжей части настелены тротуары из досок, по которым семенят ко всему привычные горожане.
Дом областного начальника, как ему и положено, смотрелся просторнее и основательнее соседних. Сам Михаил Иванович встретил гостей радушно, крепко жал руки, внимательно, чуть улыбаясь, всматривался в их лица, словно испытывая, не ошиблись ли в Петербурге, избрав в опасное предприятие столь молодых людей.
Хозяин дома и всей Якутской области был уже в годах, под пятьдесят, с крупной, местами заметно посеребренной головой, с сильным, широкой кости, телом. Первые вопросы были о дороге, как доехали. Затем затронулась и иркутская тема: как жизнь там и какие идут преобразования? Во внешне невинных, естественных вопросах капитана Миницкого все же проглядывала внутренняя обеспокоенность. До него, несомненно, дошли вести об осуществляемой Сперанским полномасштабной ревизии сибирских дел, о смещении иркутского губернатора Трескина вкупе с ближайшими подручными. И Миницкий, должно быть, переживал, не сломит ли сия буря и его служебное благополучие. Тем более, кто ж в Иркутске, не исключая, разумеется, и самого Сперанского, не знает о родственных отношениях, через жену, Миницкого с Трескиным.
Уловив его состояние, Врангель, дабы внести в ситуацию определенность, сказал, что, как он понял из бесед со Сперанским, здесь, в Якутии, кое-что уже подготовлено, проведена работа по обеспечению нужд экспедиции, и потому они прибыли сюда в уверенности, что никаких серьезных сбоев быть не должно.
— Все так и есть! — облегченно подтвердил Миницкий. — Подчиненные мне комиссары на местах, в кои вы отправляетесь, уведомлены и сделают все, что в их силах, для обеспечения походов транспортными собаками и необходимым кормом. Здесь тоже для дальнейшего вашего пути все готово, дадим лучших лошадей и проводников. Особливо вам, Фердинанд Петрович, — Миницкий участливо посмотрел на Врангеля, — придется непросто. Дорога до Нижнеколымска не сахаром усыпана — болота, топи, перевалы. Опять же бурные реки. И потому советую: выступать пока не торопитесь, чтоб хоть некоторые реки уже по льду перейти. Да и топи, как подморозит, легче преодолевать будет. А вот товарища вашего, — бойкий парень этот мичман Матюшкин, он вас дожидается, — все ж вперед пустите, чтоб в Нижнеколымске нужную подготовку провести.
— А что мне, тоже ждать? — вступил в разговор Анжу.
— Нет, — решительно опроверг Миницкий. — Вам-то погоды ждать совсем не резон. У вас, Петр Федорович, путь водный, и, пока шуга не пошла, напротив, поспешать надобно.
— Мне, — вспомнил Врангель, — рекомендовал в Иркутске Геденштром... может, слышали о нем?
— Слышал, — подтвердил Миницкий.
—...Толкового напарника в поход, отставного унтер-офицера Решетникова. Он вместе с Геденштромом к полярным островам ходил. Человек вроде знающий и толковый. Он здесь, в Якутске, сейчас?
— Иван-то? Ну а как же! Должен быть здесь, если на рыбный промысел не подался. Мы его разыщем. Вам правильно его рекомендовали. Много знает, умеет, с ним будет легче.
В заключение беседы Миницкий пригласил отобедать и сказал, что будет рад, ежели воспользуются они гостеприимством его дома и поживут здесь, кому сколь потребно. Да и все вопросы, находясь в его доме, решать будет проще. Анжу и Врангель с благодарностью приняли приглашение.
Перед тем как представить жену и сесть за стол, Михаил Иванович с извинительной ноткой предупредил, что супруга его приходится сестрой опальному губернатору Трескину, и все дела, связанные с братом очень ее беспокоят. Не лучше ли, мол, избегать за обедом болезненных для нее тем? Так и порешили, и разговор за столом вращался первоначально, как и в иркутском доме Кутыгина, вокруг перипетий совершенного Врангелем кругосветного плавания под командой Головнина, а затем, в силу естественного интереса гостей, перешел к особенностям езды на собаках, в чем Миницкий показал себя человеком вполне осведомленным. Столь же основательно дал он характеристику Усть-Янска и Нижнеколымска и народам, проживающим на подведомственной ему территории: якутам, тунгусам и юкагирам. Когда же на этом фарватере обозначился подводный камень — супруга Миницкого спросила, как воспринимают в Иркутстке нового генерал-губернатора, — Врангель беспечно заметил, что они были заняты там иными делами и не имели ни времени, ни желания выслушивать разного рода обывательские разговоры.
