Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книги без сокращений TXT) 📗
— Хорошо, — подумав, согласился мурза. — Когда я смогу обнять сына? Я готов заплатить выкуп немедленно. Назови цену!
— Все не так просто, — уклонился от прямого ответа Яровитов. — Многое будет зависеть от тебя. Сейчас ты знаешь, что Рифат жив и с ним не случится ничего худого, поэтому давай не торопясь обсудим все условия. На это нужно время, которого сегодня у нас нет.
— Якши, — процедил Алтын-карга. — Я дам тебе в провожатые своего нукера.
— Боишься, что сбегу? — криво усмехнулся гонец.
— Нет, боюсь, как бы с тобой чего не случилось. Мне не хочется вновь мучиться неизвестностью или ждать появления Азис-мурзы с его псами, если ты угодишь к ним в лапы…
Когда дворец погрузился в сон, Алтын-карга сам проводил гонца, вновь принявшего облик нищего странника, во двор и поручил его заботам неразговорчивого жилистого Ахмета. Нукер вывел из конюшни лошадей и уважительно подержал стремя, пока Яровитов садился в седло. Из этого Макар заключил, что Ахмету дан приказ относиться к нему не как к пленнику, а как к почетному гостю.
Из имения они выехали через задние ворота, до которых их пешком проводил сам мурза. На прощание он напомнил:
— Через три дня!
Путь до затерянного в горах домика Иляса оказался нелегким. Кони карабкались по горным тропкам над глубокими пропастями, звонко цокали копытами по каменистым дорогам, серпантином поднимавшимся к перевалам. Вскоре Макар догадался, что нукер нарочно выбрал окольный путь, чтобы избежать нежелательных встреч. Маловероятно, что к дому, в котором часто бывал Алтын-карга, вела только одна, опасная и неудобная, дорога.
Наконец они достигли горного приюта мурзы. Макар увидел живописную долину, где в излучине быстрой речки прилепился к скалам дом-крепость, обнесенный высокой стеной из дикого камня. К массивным воротам вела узкая тропа, на которой едва могли разминуться два всадника: с одной ее стороны поднимались к небу потрескавшиеся от ветров утесы, а с другой был обрыв.
Сам дом напоминал приземистую квадратную башню с плоской крышей. Узкие окна закрывали фигурные кованые решетки, а сложенные из грубо обтесанных огромных каменных блоков стены не могла бы пробить даже пушка. Пристанище Алтын-карги действительно было небольшой, но прекрасно укрепленной крепостью, надежным приютом в смутное время вечных войн, междоусобиц и постоянных набегов.
Ворота им открыл высокий сухощавый старик татарин. Вскоре Макару стало ясно, что в доме-крепости, как маленький гарнизон, постоянно жила семья Ахмета: отец, мать и два холостых брата.
Гонца устроили в комнате на втором этаже. Развели огонь в большом очаге, подали сытный обед и предложили отдохнуть. Макар с удовольствием отведал жирной бараньей похлебки и жареного мяса, съел персик и завалился на тахту. Оставалось только ждать хозяина.
Мурза приехал на следующее утро. Его сопровождали пять вооруженных до зубов нукеров на одномастных рыжих лошадях под красивыми красно-желтыми попонами. Едва стряхнув с себя дорожную пыль, Алтын-карга поднялся наверх. Следом два нукера внесли кованый сундучок и бережно поставили в углу.
«Он привез выкуп», — понял Яровитов.
Отослав охрану, Иляс достал ключ, открыл замок и откинул крышку. Жестом подозвал гонца и показал ему лежавшие в сундучке золотые монеты, жемчужные ожерелья и драгоценные перстни:
— Этого хватит? Если ваша алчность не знает границ, я готов дать столько золота, сколько весит мой сын!
— Ты не сможешь вернуть его и за все золото мира, — отвернулся Макар.
— Чего же вы хотите? — Мурза сердито захлопнул крышку. Глаза его потемнели от гнева и стали почти черными.
— Крепкой дружбы и благоденствия твоему дому, — миролюбиво ответил Яровитов. — Кажется, мы условились обсудить все без спешки и взаимных оскорблений, как два купца?
— Я не торгую своим сыном! — взорвался Иляс.
— Разве тебе предлагают продать Рифата? — Гонец удивленно развел руками. — Помилуй, об этом не было речи. Я не просил у тебя ни золота, ни жемчугов! Уж если на то пошло, позволь напомнить, что на невольничьих рынках торгуют нашими детьми, продавая христиан во все мусульманские страны. Зачем ты приехал? Затеять ссору или спокойно обсудить условия?
Мурза схватился за рукоять торчавшего за поясом богато украшенного кинжала и стиснул ее так, что побелели суставы пальцев. Он скрипнул зубами и начал маятником ходить из угла в угол комнаты, угрюмо глядя в пол. Макар терпеливо ждал, пока хозяин совладает с гневом. Наконец дыхание Алтын-карги стало спокойнее, он отпустил рукоять кинжала и заложил руки за спину.
— Якши, — глухо процедил Иляс. — Я обещаю спокойно выслушать все, что ты хочешь сказать, и отпущу тебя с миром, если условия выкупа меня не устроят. Говори!
— Наш разговор будет долгим, — вздохнул гонец.
— Ничего, — усмехнулся мурза. — У нас достаточно времени. Говори!
Яровитов начал издалека. Ровным тихим голосом он повел речь о том, что военное счастье переменчиво и орда не сможет вечно совершать набеги на Русь и Украину. Дикое поле уже давно стало полем битв между крымчаками и казаками, а Москва усиливается день ото дня, и великий государь не станет спокойно смотреть на разорение своих земель.
Хан Гирей полностью зависит от турок, но и они не спасут его от междоусобицы и своеволия Ногайской орды, которой заправляют алчные аккерманские, едисанские, джембойлукские и едичкульские мурзы. Да, сейчас они еще униженно кланяются тараку — родовому гербу Гиреев, на котором изображен померанцевого цвета гребень в четырехугольной рамке, — однако долго ли будут кланяться? Ведь каждый из владетельных мурз мечтает отложиться от хана! А это неизбежно приведет к упадку Крымской орды.
Иляс слушал не перебивая. Его загорелое лицо цвета старой меди оставалось непроницаемо спокойным, словно речь шла о том, что не имеет к нему никакого отношения. Но временами в его глазах мелькала тень озабоченности, что не укрылось от наблюдательного Яровитова: мурза не был так равнодушен к его словам, как хотел казаться. Наверное, он и сам не раз думал об этом, искал и не находил ответа на вопрос: что будет, если дело дойдет до открытой вражды? Конечно, его более интересовали судьбы своих владений и собственной семьи, чем судьбы орды и хана Гирея. Однако, открыто признаться в этом было для мурзы равносильно самоубийству.
Дальше Макар заговорил о самом Илясе, расхваливая его мудрость и прозорливость, за которые тот и получил прозвище Алтын-карга — Золотой Ворон. Как известно, ворон — птица мудрая и очень осторожная. Знает ли мурза историю своего рода? А если знает, то должен отдать честь предусмотрительности предков, неизменно бравших в жены славянок, чтобы породниться с могучим соседом и связать себя с ним узами крови.
Услышав эти слова, Иляс нахмурился, но вынужден был согласиться:
— Ты прав. Так было. Я даже купил русскую рабыню для сына.
— Рабыню, — горько рассмеялся Яровитов. — И ты, и твои предки брали в жены уведенных в полон русских девушек… А если тебе предложат заключить союз и породниться с одним из самых могущественных и богатых родов на Руси? Если предложат женить Рифата на знатной, молодой и красивой девушке, у которой есть не только хорошее приданое, но и могущественные родственники, приближенные к великому государю?
— Женить Рифата? — озадаченно переспросил мурза и удивленно покачал головой. — Что-то я не пойму тебя. Разве ты сват?
— А вдруг? — озорно подмигнул ему гонец. — Чего только в жизни не случается! Ведь не зря говорят: живем с оглядкой, а помираем впопыхах!
— Шутишь? — грустно улыбнулся Иляс. — Неужели ты хочешь уверить меня, что у вас не нашлось достойных женихов, и потому вы украли моего сына? Берегись, я не прощаю злых насмешек!
— Какие насмешки? — горячо возразил Макар.
Не жалея красок, он начал расписывать мурзе богатство и красоту Москвы, недаром прозванной Третьим Римом. Он говорил, сколь прекрасны царские палаты и терема, как велика казна государя и многочисленно его войско, сколько всяких земель и народов у него под рукой. Не забыл упомянуть и о славных боярских родах, предки которых выехали на Русь из Золотой орды.
