Турмс бессмертный - Валтари Мика Тойми (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— После того, что случилось, мне многое стало безразлично. Многое — но не все. Турмса я вам трогать запрещаю!
Тут Танаквиль, мгновенно постаревшая и осунувшаяся, обернулась к Арсиное:
— Да, пускай Турмс уходит с миром, но вот эту девку богини мы отошлем обратно в храм в Эриксе, чтобы ее наконец-то наказали за побег. Она — собственность храма, она — его рабыня, а сын рабыни — тоже раб и тоже принадлежит святилищу. Так пусть же его оскопят и сделают из него жреца или танцовщика, и пусть примерно накажут его мать, эту беглую рабыню!
Смертельно испуганная Арсиноя прижала ребенка к груди и воскликнула:
— Ты не можешь этого сделать, Танаквиль! Я навлеку на твою голову гнев богини.
Танаквиль сурово улыбнулась, дотронулась рукой до лица Дориэя, чтобы отогнать мух, собирающихся возле его глаз и губ, и сказала:
— Гнев богини уже обрушился на меня. Я потеряла Дориэя и теперь уже не боюсь ни людей, ни богов. Он был любимейшим из моих мужей.
Тут она перестала сдерживаться, сжала руку в кулак и так ударила себя по губам, что ее новые зубы из слоновой кости сломались, а изо рта вытекла струйка крови. Она выплюнула обломки зубов, вытерла кровь и принялась разрывать одежду у себя на груди, говоря и причитая:
— Вы не знаете, какую любовь может испытывать стареющая женщина. Это не просто любовь, но любовь, неотделимая от мук и страданий. Он мог бросить меня, и он должен был умереть!
Оба сына Танаквиль испуганно посмотрели на нее и опасливо отодвинулись. Я же обнял Арсиною за плечи и сказал:
— Я связан с Арсиноей и возьму ее с собой. Также я забираю и моего сына, несмотря на ваши местные законы. И не пытайся мне помешать, Танаквиль, ибо я буду защищаться, и тогда многим в Сегесте не поздоровится.
Я очень надеялся воспользоваться паникой, охватившей город, и нерешительностью сыновей Танаквиль. Меня ничто бы не остановило, я готов был взяться за меч и еще раз похитить Арсиною, и смерть не пугала меня, ибо я безумно любил эту женщину и своего сына. Тут вперед выступил толстый и опухший от вина Микон. Собрав все остатки воли, он заявил:
— Я тоже чужой в Сегесте, и я не намерен лгать вашим правителям, которые вскоре призовут меня засвидетельствовать смерть Дориэя и потребуют объяснить, отчего он умер. Послушай, Турмс, ты не смеешь покинуть Арсиною и мальчика и допустить, чтобы они очутились в руках обозленных и жестоких жрецов!
Сыновья Танаквиль посмотрели на нее и неуверенно спросили:
— Скажи, мать, мы что, должны призвать стражников и приказать им убить этих мужчин? Ведь только так удастся нам избавиться от них. С женщиной же мы можем поступить по твоему желанию.
Но Танаквиль не отвечала им. Она пристально всматривалась в Арсиною, а потом ткнула в нее пальцем и крикнула:
— Вы видите, какое красивое у нее лицо? Видите, как меняется оно по ее желанию? Если я отошлю ее жрецам, она снова сумеет их одурачить — уж я-то знаю, как велико ее коварство.
— Да, — продолжала она, помолчав немного. — Я знаю Истафру, ее чары и фокусы, и поэтому мне известно, как ее лучше всего наказать. Пусть она идет вместе с Турмсом и пусть забирает с собой мальчика. Скоро ее белое лицо почернеет под горячими лучами солнца, а спина согнется от тяжелой работы и скитаний. Ни одного платья, ни одной драгоценности, ни одного слитка серебра не возьмешь ты из этого дома, Истафра!
Лицо Танаквиль дышало такой ненавистью, что Арсиноя поняла — решение вдовы окончательно. Мне показалось, что несколько мгновений Арсиноя колебалась — не оставить ли ей меня, не вернуться ли в храм богини и не попытаться ли вновь обрести прежнее положение. Но вот она вскинула голову, обвела всех решительным и мрачным взглядом и сказала:
— Платья и драгоценности у меня еще будут, а Турмса, если я его потеряю, мне уже не видать. Танаквиль, Танаквиль, ведь я спасла тебя от верной смерти! Если бы я промолчала, то Дориэй убил бы тебя и ты лежала бы сейчас мертвая со следами его пальцев на шее. Но я решила спасти тебя, потому что не желаю никому зла, ты же теперь хочешь лишить меня всего, даже Турмса. Так я и думала, что ты не отдашь мне мои наряды и драгоценности. Ну и ладно, зато Турмс будет со мной, а ты можешь потешить свое самолюбие и попробовать насытить свою алчность.
И вдруг я почувствовал, что покинул свою телесную оболочку и смотрю на все происходящее как бы со стороны. Меня не занимали сейчас ни Танаквиль с ее сыновьями, ни Микон, ни даже Арсиноя с мальчиком на руках. Мой взор удивительным образом притягивала невзрачная кучка гравия на полу, и я наклонился и поднял один из камешков, сам не зная, зачем мне понадобился этот острый серый осколок, выпавший из чьей-то сандалии. Я даже не догадывался тогда, что закончился еще один период моей жизни. Я просто понял, что обязан взять этот камешек в руку.
…Как я и думал, из-за землетрясения и возникшей в городе паники нашего бегства никто не заметил; вместе с нами к городским воротам стремилась огромная толпа — люди все еще опасались, что дома рухнут и они погибнут под их обломками, хотя, если говорить честно, землетрясение было небольшим и не причинило особого вреда. Я бы даже сказал, что земля Эрикса с облегчением вздохнула, когда умер гераклид Дориэй, ибо, останься он в живых, он принес бы немало горя этой стране.
И вот когда мы торопливо шли к северным воротам, к нам приблизилась сирота Анна, супруга священного пса Кримисса, схватила меня за полу плаща и с плачем пожаловалась:
— Кримисс сдох. Сегодня он с утра забился в самый темный угол своей загородки, и я, когда земля стала трескаться и дрожать, попыталась вывести его на улицу, но он уже не дышал. А потом ко мне прибежала твоя кошка, и она была так напугана, что оцарапала меня до крови и только потом вспрыгнула ко мне на руки.
Девочка была так расстроена, что позабыла всякий стыд и несла кошку, завернув ее в подол платья и оголив ноги до бедер. Мне было не до того, чтобы отгонять ее: на руках у меня кричал младенец, а Арсиноя плача цеплялась за мой локоть. Тяжело дышащий Микон едва поспевал за нами. Анна тянула меня за плащ, так что наш уход из Сегесты являл собой недостойное зрелище.
