Империя серебра - Иггульден Конн (электронные книги бесплатно TXT) 📗
За рекой остались лишь его пехотинцы-таньмачи. Они сидели вокруг тысяч ночных костров; вернее, не сидели, а передвигались от одного к другому, чтобы поддерживать видимость огромного становища. Сам же Субэдэй повел тумены через брод в восьми гадзарах к северу. Лошадей вели пешком, в поводу, чтобы враг передвижение не видел и не слышал. В резерве багатур не оставил ни одного тумена. Если замысел сорвется, то венгерский король, ворвавшись с рассветом на тот берег, сотрет пехотный заслон с лица земли.
Вдоль строя Субэдэй шепотом послал приказ: шагать быстрей. Чтобы перевести через реку столько людей, требуются часы, особенно если при этом еще и стараться соблюдать тишину. Вновь и вновь он посматривал вверх, где месяц своим перемещением по небосводу указывал время, оставшееся до рассвета. Войско короля Белы огромно. Понадобится целый день, чтобы как следует посчитаться за понесенные потери.
Тумены выстраивались по ту сторону реки. Лошади ржали и всхрапывали, и воины своими загрубелыми ладонями прикрывали им пасти и ноздри, стараясь как-то заглушить эти звуки. Люди в темноте перешептывались и тихо пересмеивались: то-то будет потеха, когда они набросятся на преследовавшее их войско. Для венгров это точно станет неожиданностью. Пять дней монголы только и делали, что отступали. И вот, наконец, пришла пора покончить с этим и нанести ответный удар.
В сумраке Субэдэй различил, как улыбается Бату, трусцой подбегая для получения указаний. У самого орлока лицо было строгое.
– Твой тумен ударит по передовой части их лагеря, там, где расположился их король. Застаньте их сонными и уничтожьте. Если сможете добраться до стен из мешков, раскидайте их: будет хорошо, если удастся прорваться внутрь. Приближаться как можно тише, а затем пусть за вас вопят ваши стрелы и клинки.
– Твое слово, орлок, – ответил Бату. Кажется, впервые звание Субэдэя он произнес без издевки.
– Я поскачу с туменами Джэбэ и Чулгатая, чтобы одновременно напасть на них с тыла. В нашем расположении они уверены, а потому в гости нас нынче никак не ждут. Их стены бестолковы, поскольку враги чувствуют себя там в безопасности. Мне нужна их паника, Бату. Весь упор на то, чтобы рассеять их быстро. Не забывай, они по-прежнему превосходят нас числом. Если у них хорошие командиры, то они могут резво собраться и перестроиться. Тогда нам придется биться до последнего, и наши потери будут огромны. И смотри не вздумай попусту разбрасываться моими воинами. Ты меня понял, Бату?
– Буду беречь их так, словно это мои сыновья, – заверил юноша.
Субэдэй фыркнул:
– Тогда скачи. Скоро рассвет, а тебе еще надо выйти на позицию.
Багатур пронаблюдал, как Бату бесшумно исчез в темноте. Сигнальных рогов и барабанного набата не было: враг близок и не должен ничего заподозрить. Тумен Бату построился деловито, без суеты, и на рысях пустился к венгерскому лагерю. Все свои повозки, юрты и раненых монголы оставили за заслоном пехоты: пускай обороняются как могут. Тумены скакали налегке, а потому были быстры и внезапны, как оно и надо.
Субэдэй резко кивнул самому себе. Скакать ему дальше, чем Бату, а времени в обрез. Он ловко взобрался в седло, чувствуя, что сердце в груди колотится сильнее обычного. Вообще волнение для него – вещь достаточно редкая. Так что два последних тумена он повел на запад с бесстрастным лицом.
Король Бела пробудился резко, толчком. Что там за шум? Он вскочил в липком поту, всклокоченный от дурного сна. Мысли мутились. Что такое? Слышалось, как ночь снаружи обрастает голосами и железом. Бела моргнул, осознавая: это явь, а не сон. Охваченный внезапным испугом, он высунул голову из командного шатра. Было все еще темно, но мимо, не замечая короля, уже пронесся на коне начальник тевтонцев фон Тюринген, выкрикивая приказы, которые Бела в суматохе не разобрал. Магистр как будто и спал в доспехах: был уже в полном боевом облачении и с оружием. Во всех направлениях стремглав бежали люди, а откуда-то из-за стены мешков доносился тревожный звук рога. Бела сухо сглотнул, оторопело вслушиваясь в тысяченогий дробный топот, еще отдаленный, но с каждой секундой становящийся все ближе.
Проклятье! Он кинулся обратно в шатер, ощупью нашаривая в темени одежду. Слуг, как назло, не было, да еще под ноги предательски подвернулся стул, о который король запнулся и пребольно ударился. Одежда висела как раз на его спинке. Бела в спешке ухватил и, приплясывая, натянул плотные штаны. На все это уходило драгоценное время. Жупан с вышивкой он набрасывал, уже выбегая в тревожную ночь. К королю подвели коня; он влез на него. С высоты седла можно было хоть что-то разглядеть.
Понемногу светало, на востоке уже развиднелась холодная бледная просинь. Белу прошил ужас: его ряды кипели в полном хаосе. Стены из мешков с песком осыпались наземь, и теперь проку от них нет никакого. Сквозь бреши в них вливалось венгерское воинство, беспомощное под натиском свирепых всадников и их смертоносных стрел, от которых снаружи некуда укрыться. Слышно было, как фон Тюринген орет приказы своим рыцарям, скачущим заткнуть здесь оборону. Хоть какая-то надежда.
Гром барабанов покатился снова, и король машинально пришпорил своего скакуна. Монголы каким-то образом оказались сзади, за спиной. Но ведь это немыслимо! И тем не менее рокот барабанов свидетельствовал именно об этом.
Сбитый с толку Бела скакал через лагерь, молчанию и бездействию предпочитая пустой порыв, хотя в уме не было ни проблеска. Королевское войско врывалось в собственный лагерь в двух местах, привлеченное мнимой безопасностью огороженного пространства. Оставалось лишь гадать о потерях, которые оно понесло, чтобы вливаться вот так, слепо, без попытки наладить сопротивление.
На его глазах бреши росли, ширились, и все больше людей набивалось внутрь. А снаружи ошалевших от ужаса венгров вовсю рвали монголы, сражая и рассеивая стрелами и копьями. В набирающем силу свете им, казалось, не было конца и края, и Бела в тревожном изумлении взирал: они что, до этих пор где-то прятали свою основную армию?
Король изо всех сил пытался взять себя в руки, сохранять спокойствие. Вокруг царит сумятица? Ну, так надо выровнять позиции, по-новому овладеть территорией, отстоять лагерь, а для этого необходимо правильно выстроить людей в его пределах. Тогда можно будет примерно оценить потери, а то и начать контратаку. Бела провопил приказы посыльным, и те помчались в людскую сутолоку, надрывно крича всем, кто мог услышать: «Отстроиться! Держать стены!» Если это сделать, то еще можно будет уберечься от поражения. Его офицеры из хаоса восстановят порядок, и тумены удастся отбросить назад.
Рыцари под командованием Йозефа Ландау его расслышали – выстроились литым клином и ударили по лагерю встречно. Монголы уже влезли на стены, и на территорию градом сыпались жужжащие стрелы. В этой давке даже не было нужды целиться. В такое количество потерь Беле с трудом верилось, но рыцари рубились как одержимые, зная не хуже него, что стены для них – единственное спасение. С сотней тяжелых рыцарей неистовствовал гигант Тюринген, хорошо различимый за счет роста, бородищи и огромного двуручного меча.
Свое гордое звание и предназначение железные латники оправдывали сполна. Ландау с фон Тюрингеном взяли ворвавшихся в лагерь монголов в клещи и постепенно оттесняли обратно к стенным брешам. Бились они с праведным гневом, и теперь уже у монголов не было места, чтобы сновать и увертываться под их мечами. Бела смотрел и восторженно молился, молился и восторженно смотрел, как тевтонцы наглухо загораживают одну из брешей своими конями, держа щиты под стрелами, которые все еще хлестали извне. Но вот Йозефа Ландау чем-то ударило. Его голова бессмысленно качнулась, а конь прянул в сторону. С минуту ливонец еще держался, но затем, раскинув руки, пал вниз, в утоптанную грязь. Из-под шейных пластин доспеха струилась кровь, хотя раны видно не было. Судя по всему, он медленно задыхался в своей броне, а его тело уже огибали и переступали бегущие.
