Знак беды - Быков Василь Владимирович (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Да нет, я знаете, не очень того…
— Это ты брось! — прикрикнул на него Гуж и, взболтнув бутылку, налил больше половины стакана. — Пей! За победу.
— Ну, разве за победу, — уныло согласился Петрок, беря из его рук стакан.
— Твой-то сын где? В Красной Армии будто? Сталина защищает?
— Ну, в армии. Солдат, так что…
— Так что за победу! Над большевиками, — уточнил Гуж.
Проклиная про себя все на свете и прежде всего этого мордастого гостя, Петрок почти с отвращением вытянул водку из стакана.
— Вот это дело! — одобрил полицай. — Теперь на, закуси.
Гуж держал себя за столом по-хозяйски, а Петрок незаметно как-то превратился из хозяина в гостя, не больше. Конечно, он был напуган этим внезапным приходом полиции, встревожен недобрыми намеками Гужа и боялся, как бы все это не кончилось худо. Однако, может, и хорошо, что не отказался выпить, водка постепенно притупила испуг, и растерянность его стала проходить. Он уже осваивался в роли собутыльника, раз уж его лишили роли хозяина, боком присел к столу и жевал корку хлеба. Гуж тем временем, будто жерновами, широкими челюстями перемалывая хлеб с салом, опять наполнил стакан.
— Хорошее дело можно и повторить. Правда, Богатька?
— Правда, наверное. Первая чарка, она — как синичка, а вторая — как ласточка, — словоохотливо подхватил Петрок. — А это… товарищу? — кивнул он на Колонденка у порога.
— Обойдется, — пробасил Гуж. — Он непьющий. Ты же, правда, Потап, непьющий?
— Непьющий, — тонким голосом ответил Колонденок, и все в хате притихли вслушиваясь. Со двора донеслись звуки шагов, возле хлевка громко закудахтала курица.
— А ну! — кивнул Гуж помощнику, не выпуская из рук стакана. Колонденок выскочил в сени, но скоро вернулся.
— Тетка пришла.
Петрока передернуло от досады, он не на шутку испугался за Степаниду. Зачем она притащилась? Надо бы как-то предупредить ее, чтобы не заходила в хату, но Петрок влез в эту пьянку, и теперь, видно, уже поздно.
— Я это… Скажу, чтоб закуски какой. — Он приподнялся, пытаясь выйти из-за стола. Но Гуж решительным движением руки посадил его обратно.
— Сиди! Сама даст, не слепая.
Действительно, вскоре отворилась дверь из сеней, и Степанида на мгновение замерла на пороге, наверно, не сразу узнав чужих в хате.
— Заходи, заходи! — жуя закуску, по-хозяйски пригласил Гуж. — Не стесняйся, ха-ха! Поди, не стеснительная?
— Здравствуйте, — тихо поздоровалась Степанида и переступила порог. «Ну, сейчас возьмут!» — со страхом подумал Петрок, искоса поглядывая на Гужа. Но тот, казалось, не обращая внимания на хозяйку, отворотил еще один ломоть хлеба от буханки и вместе с салом протянул Колонденку.
— Закуси, Потап.
С сонным безразличием на лице Колонденок приподнялся с порога и взял угощение.
— Пьете, а там немцы по мосту ходят, — сказала Степанида с легким укором, больше, чтобы нарушить неловкую тишину в хате.
— Правильно, ходят, — согласился Гуж. — Еще пару дней, и будут ездить. Германская деловитость!
— А зачем им тут ездить? Что у них, в Германии своих дорог недохват? — недобро прижмурилась Степанида. Гуж испытующе посмотрел на нее и, будто еж, недовольно фыркнул.
— Очень ты умная, гляжу! Недаром активисткой была. Не отреклась еще?
— А от чего это мне отрекаться? Я не злодейка какая. Пусть злодеи от своего отрекаются.
— Намекаешь? На кого намекаешь? — насторожился Гуж.
— На некоторых. Которые сегодня одни, а завтра другие!
«Да замолчи ты, баба! — мысленно внушал ей Петрок. — Чего ты заедаешься? Разве не видишь, кто перед тобой?»
Видно, Степанида и еще хотела что-то сказать, но остановилась и только метнула злым взглядом в сторону Гужа, потом таким же на Петрока и Колонденка. Однако и одного взгляда для Гужа оказалось достаточно, и он угрожающе привстал за столом.
— Ты где шляешься? Что на дорогах высматриваешь? Почему ты со двора, когда гости в дом?
— Я корову пасла. Вон же хозяин в хате.
— Что он могет, хозяин твой? Он и курицу не пощупает! А нам закусь требуется.
— Еще чего?
— Закусь, говорю, хорошая. Как для представителей немецкой власти!
— Давно вы такие представители? — вспыхнула Степанида, и Петрок почувствовал, что сейчас случится непоправимое.
— Баба, молчи! — крикнул он с напускной строгостью. — Жарь яишню! Слыхала мой приказ?
Гуж одобрительно заржал за столом, а Степанида молча повернулась и вышла в сени. Дверь за ней осталась раскрытой, и Колонденок затворил ее, оставаясь все там же, у порога. Гуж, однако, быстро согнал с лица улыбку.
— Вон какая она, твоя баба! Знаешь, что немцы с такими делают?
— Ну, слыхал. Только это…
— Вешают! На телеграфных столбах! — Гуж пристукнул увесистым кулаком по столу. Почувствовав, как холодеет внутри, Петрок весь сжался, втянул голову в плечи. — Немцы с такими не чикаются. И мы не будем! Повесим с десяток, чтоб другим неповадно было, — гремел Гуж.
— Да она так, она не со зла, — слабо попытался оправдать Петрок Степаниду.
— А с чего же тогда? С доброты, скажешь? Коммунистка она, — вдруг заключил Гуж.
— Да нет. Она языком только.
— Во-во, языкастая! Язык — что весло. Не вырвали еще? Так вырвут!
Петрок мучительно соображал, что сказать, как защитить жену, которую очень просто могли погубить эти двое. Он знал, что сама она не побережется, скорее наоборот. Особенно если разозлится, то никому не уступит, будь перед ней хоть сам господь бог. Гуж, видно, тоже почувствовал это и вдруг перевел разговор на другое:
— Ты это… вот что. Скажи мне спасибо. Если бы не я, ты бы уже давно вдовым стал.
— Если так, то спасибо, — сдержанно ответил Петрок.
Постепенно он стал понимать, что на этот раз пронесет, вроде но заберут Степаниду. Пока что. Если только она сама не полезет на полицейский рожон.
— Одним спасибом не отделаешься, — опять куда-то поворачивал Гуж, Петрок снова насторожился, покорно ожидая новой каверзы этого родственника. — За спасибо я тебя покрывать не стану. Да еще водкой поить. Это ты мне поллитровки носить должен.
— Да я бы с милой душой. Но…
— Скажешь, водки нет? А ты достань. Купи! Выменяй! Нагони самогонки. Для родственника не можешь постараться? Я же тебе не чужой, правда?
