Мой друг, покойник (Новеллы, Роман ) - Рэй Жан (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Слезы, сверкающие ярче лучших самоцветов, полились по его небесному лицу.
— О! Джошуа! Нет! Нет!
Пальто, одежды, вырванные из рук несчастных владельцев, вздрогнули, всколыхнулись, забыли о своей ненависти, и прошелестели:
— О! Джошуа! Не это! Нет! Нет!
Огненная бабочка крикнула пауку:
— О! Джошуа! Не это! Нет! Нет!
Неужели Бог наделил голосом ночь, чтобы в последний раз воззвать к совести ростовщика?
Но Джошуа Галлик ничего не слышит, ничего не видит, кроме кольца на руке просителя.
И ангел-хранитель, зная, что его миссия завершена, медленно взмывает к небу с холодными звездами, чтобы умолять бога простить безжалостного человека.
— Конечно, — повторил Галлик.
— Возьми, — сказал человек.
Галлик не понял, как все произошло, но кольцо словно само соскользнуло с пальца визитера и вдруг оказалось на правом безымянном пальце ростовщика. Но ему было все равно, сердце его радовалось удачной сделке.
Человек медленно направился к двери, машинально подбрасывая на ладони обретенный крестик, но у порога обернулся.
— Галлик, — сказал он, — сожалею…
— Сделка заключена, — поспешил ответить тот.
— Нет! — настаивал мужчина. — Я хотел сказать не об этом. Должен вас предупредить…
И только теперь ростовщик обратил внимание на обеспокоенное лицо клиента, на его глаза, в которых горел дикий пламень, и скосился на ящик, где лежал огромный шестизарядный кольт.
— Это — ацтекская драгоценность, — продолжил визитер. — Под лупой можно рассмотреть странные знаки, выгравированные на теле змеи. Они указывают, что каждый, кто бесчестным путем завладеет этим кольцом…
— Сэр, — перебил его ростовщик, — я не люблю инсинуаций.
— Это было в горах. Девственный лес на горизонте спал в лунном свете, когда я увидел странника. Это был индеец. Его трясло от злокачественной лихорадки. У меня было немного хинина, увы, слишком мало, ибо…
— Мистер, — нетерпеливо воскликнул Галлик, желавший остаться наедине со своим приобретением, — приключенческие рассказы никогда не интересовали и не развлекали меня. Спокойной ночи.
— Тогда выслушайте предупреждение…
— Спокойной ночи.
— Послушайте…
— Спокойной ночи.
— Да свершится божья воля, — сказал визитер.
И затерялся в ночной тьме.
Джошуа Галлик закрыл ставни.
— Странно, — пробормотал он, — я не могу снять его с пальца.
Он долго рассматривал камень, не в силах его классифицировать, хотя хорошо разбирался в драгоценностях. А странное заключение сделал, когда хотел снять кольцо и спрятать в сейф.
— Палец немного распух…
Он занялся повседневными делами, а именно уложил в специальный бумажник векселя, срок которых истекал на следующий день.
«К первому декабря обязуюсь уплатить по требованию г. Джошуа Галлика сумму в сорок фунтов…»
— Да я схожу с ума! — вдруг выкрикнул Галлик, увидев, как пламя слизнуло вексель, который он бросил в камин.
Да-да, он сам его туда бросил!
— Безумие! — завопил он. — Безумие!.. Я бросил его в огонь…
Он заквохтал от огорчения. И уверенным жестом швырнул весь бумажник в пламя.
И тут же бросился за ним.
Ужас!
В тот момент, когда он почти схватил горящие документы, его рука отдернулась, нырнула в сейф, и новая пачка векселей полетела в огонь.
— Безумец! Я схожу с ума! — с его уст сорвался жуткий вопль. — Я не хотел этого делать!
Но рука лихорадочно обшаривала ящики и бросала бумаги в огонь. Галлик сообразил:
— Кольцо!
Но кольцо сидело крепко! Оно врезалось в плоть, спряталось меж бугорков посиневшей кожи.
— Нет! — закричал он. — Не хочу…
Он ползал на коленях и умолял свою кисть, которая по собственной воле выделывала невероятное — открывала счетные книги, вырывала страницы, поворачивала ключи в замках, хватала пачки квитанций и отправляла их в огонь.
Его охватила ярость. Он заметил в углу топор для рубки дров.
— Лучше я отрублю тебя!.. Отрублю!
Левая рука схватила топор, но правая увернулась, выхватила оружие и отбросила его вдаль.
Ужасная ночь!
Пробило полночь. Джошуа Галлик, привалившись к пустому сейфу, безумным взглядом смотрел на умирающий огонь, облизывающий черный пепел; вдруг кисть его ожила, дернула за предплечье, заставив вскочить на ноги, затем нащупала ручку с пером.
«Я, нижеподписавшийся, Джошуа Галлик, освобождаю всех своих должников от долгов. Я возвращаю владельцам заложенные вещи, а оставшееся добро завещаю лондонским беднякам. В моей смерти никого не винить…»
Что, неужели это написал он?
Да, это был его почерк, его подпись…
В голове у него немного просветлело.
Он почувствовал, что не в силах совладать с врагом; надо было исхитриться и обмануть правую кисть…
Бах!
Оставшаяся верной левая рука послала глупое завещание в огонь!
Правая с минуту поколебалась, словно в недоумении, потом схватила ручку и быстро написала новое завещание.
Тот же прием! Ха! Ха!.. Мы еще посмотрим. Левая рука исправляла преступления правой.
— Ой!
Ужасный удар когтями! С дьявольской яростью околдованная рука схватила свою сестру.
Началась немыслимая гротескная битва.
Как ни прятал Галлик левую руку за спиной, в карманах, под мебелью, вторая неизменно доставала ее, царапала, выворачивала, причиняя неимоверные страдания в плече несчастного.
Вдруг он ощутил жуткую боль; хруст отозвался во всем теле. Жалкая левая рука повисла вдоль тела, сломанная и недвижимая.
А правая вновь принялась писать завещание Джошуа Галлика. Потом медленно открыла ящик и взяла кольт.
Джошуа Галлик больше не сопротивлялся. Его остекленевшие безумные глаза мертво отражали свет газового рожка.
Дуло кольта поднялось к виску.
Месть
Вот уже сорок лет Рукс вкалывал, не покладая рук. Он жил вместе с отцом. Тот за всю жизнь накопил немного денег, но буквально трясся от жадности над деньгами, заработанными сыном.
Сорок лет! А старик и не собирался умирать.
Однажды вечером Рукс встретил красивую рыжую девушку, которая была готова отдохнуть с ним за три шиллинга.
Рукс задушил отца и стал любовником красивой девушки.
Через месяц у него осталось всего восемь пенни.
Тогда он познал холодные ночи Уйатчепеля и влажные объятия фога.
Под полом спальни отеческого дома был спрятан труп старика. Рукс, не будучи особенно образованным, был во власти суеверий и боялся входить туда.
Однажды вечером, когда холод пробирал до костей, а фог был, как никогда, влажным, он вошел в спальню.
Маленький дом дышал спокойствием и теплом. Рукс повеселел, забыл о страхах и, как всегда, продолжал работать, не покладая рук.
Он больше не боялся, поскольку пил виски. Спиртное придавало ему храбрости.
Однажды ночью его разбудил странный шум, словно чей-то палец постукивал по дереву.
И стучали не в дверь дома. И не в дверь спальни.
Он прислушался: шум доносился из-под пола.
Рукс не сомневался, что под паркетом в отчаянии стучит покойник.
В бутылке оставалось виски. Рукс выпил его, и стук прекратился. Во всяком случае, он больше не слышал его.
На следующую ночь палец опять принялся стучать.
Рукс приложился к новой бутылке и приказал мертвецу успокоиться.
На следующий день Рукс пребывал в отличном настроении: он закупил солидный запас виски.
Когда тишину нарушил загробный стук, он пригласил покойника выпить вместе с ним.
Тот отказался, что совсем не удивительно для человека, с которым так дурно обошлись.
Потом Рукс вовсе перестал думать об убитом отце: его мысли крутились только вокруг виски и стакана.
Однажды в черную-пречерную ночь его разбудила ужасная гроза.
Старый дом дрожал, как нищий в подворотне, а с улицы доносился сухой треск падающих и разбивающихся черепиц.
