Друзья и враги Анатолия Русакова - Тушкан Георгий Павлович (книги без сокращений .txt) 📗
Ну, а потом выступила Жевержеева.
«Если Осокорева, — сказала она, — критикует нас за то, что наши тимуровские команды собираются не на чердаке, а в зале и мы созываем их не с помощью кустарного тимуровского приспособления, а по телефону или объявляем об этом в классе, то, говорит, такая критика смешна в устах обследователя! Мы не. пустим пионерское и комсомольское движение на самотек. Иначе начнется русаковщина, как в случае с Мечиком!»
— Боже мой, она так и сказала «русаковщина»?! — всплеснула руками Ольга Петровна.
— Да, так и ляпнула, но Сергей сейчас же одернул ее. Он сказал: «Маленькая справка. Товарищ Жевержеева сказала „русаковщина“. Товарищ Жевержеева неправа». Она так и села.
— Ну, а ты, ты что сказал?
— «Оратор я, говорю, плохой. А скажу о том, о чем сердце болит. Я и вы, говорю, видели не раз, как куражится на улице, ругается какой-нибудь гнусный тип, окруженный любопытными ребятишками, а мимо него, делая вид, что ничего не замечают, проходят здоровенные парни. Отчего это? Ведь хулиганов ничтожно мало, а нас, комсомольцев, много, мы сила. Воры — трусы, они действуют запугиванием, но против коллектива совершенно бессильны. Так почему же комсомольский коллектив только в школе, а на дворе его нет? Надо давать отпор. Лезет вор в сумочку, это видят честные граждане и молчат. И этим поощряют жуликов. Не встречая отпора, они наглеют. Лезет стиляга в душу парнишке, а мы проходим мимо.
Существуют, говорю, случайные воришки. Этих не трудно исправить. Есть и другие — их мало, но они в сто раз опаснее: рецидивисты, воры, бандиты и те, кто с ними. Банда и шайка держат их прежде всего на страхе боязни расправы со стороны своих и пополняются за счет тех, кого им удается соблазнить всякими посулами. Вот почему, говорю, нам надо не допускать, чтобы ребят развращали, завлекали, следить за тем, чтобы они не болтались на улице, найти им интересное занятие. Кроме того, надо разгромить шайки, выловить рецидивистов, хотя это и нелегко. Нужны новые законы, старые, говорю, нам не помогают, а мешают».
— Так и сказал?
— А потом я ответил Жевержеевой: «Здесь было сказано, что Русаков, это я, организовал группу Мечика, или мечиков. А я только подсказал Мечику Колосовскому — наводите порядок сами: порядок там, где живете, где учитесь. Вот и собралось несколько подростков. Сейчас в этой команде чуть не половина школы. От желающих нет отбоя. В команде и пионеры и не пионеры, и комсомольцы и не комсомольцы, и это совсем не плохо».
«Приукрашиваете!» — кричит мне Жевержеева.
«Их обвинили в хулиганстве, потому что они якобы избили Пашку Лопухова, а это была не драка, а самозащита. Пашка обирал малышей, угрожал, подстрекал к воровству. Мечик и его друзья разведали об очередной воровской операции Пашки с книгами и помогли задержать его. Их хвалить надо за это, а вы их за эту самозащиту прорабатывали, ругали, пугали исключением из пионеров. Правильно сказала Катя Осокорева, что мы не можем вести себя, как непротивленцы злу».
И тогда поднялся какой-то комсомолец и сказал:
«Дашь хулигану сдачи, а тебя тоже, за компанию с ним, оштрафуют или осудят за хулиганство. Надо дать право на самооборону».
Тогда секретарь райкома партии сказал:
«Правильно!»
«Комсомолец, — сказал я, — обязан, не ожидая просьб от обиженных, обуздывать хулиганов, запрещать ругаться матом».
Ну что тебе еще рассказать? Выступал начальник детской комнаты милиции нашего района лейтенант Хлопунов и говорил о том, что необходимо организовать разумный отдых детей после занятий в школах, детских домах, ремесленных училищах, клубах. Необходимо, сказал он, своевременно организовать опеку над детьми, потерявшими родителей. И, уж конечно, установить ответственность родителей за воспитание своих детей, привлекая их к материальной и административной ответственности, в том числе и за содержание в детских колониях. Потом выступали многие и говорили, что надо создать обстановку нетерпимости к любым проявлениям несоветского образа жизни. Сергей Порфирьев, например, предложил организовать комсомольцев и вне школы, в оперативные отряды, назвать их бригадой или патрулем, комсомольским рейдом. Собираются желающие смелые, мужественные люди и под руководством опытного товарища идут по улице и никому не позволяют хулиганить, нарушать порядок. Надо, чтобы молодежь сама поддерживала порядок у себя в доме, во дворе, на улице, а не ждала постороннего вмешательства.
Сергей еще много говорил о свободном времени и вопросах коммунистического воспитания молодежи.
Очень мне понравилась речь секретаря райкома партии, который сообщил, что сегодняшний разговор интересует всех.
«Об этом много говорят в семьях. Это волнует молодежь, беспокоит рабочих, колхозников, волнует советскую интеллигенцию, партийных и советских работников. Осуществление многих предложений, говорит, в частности предложений правового и экономического порядка, интересует каждого советского гражданина, я бы сказал — весь лагерь социализма, перед которым стоит та же проблема: преодоление пережитков капитализма. Радостно видеть, говорит, какой огромной поддержкой в народе пользуются все мероприятия по борьбе с антиобщественными явлениями.
Приходится еще со многим бороться, а главное для нас—это по-ленински воспитать юное поколение.
В том, что у нас есть юные правонарушители, говорит, виноваты и мы, и комсомол, и школа, но больше всего и прежде всего семья. Надо добиться, чтобы совсем не было малолетних правонарушителей. А для этого надо воспитывать в народе дух нетерпимости к нарушениям и нарушителям. Но чтобы это не было очередной кампанией, а твердыми убеждениями каждого.
Не мирится, говорит, мое сердце, когда в нашем советском городе, среди советских людей, не жалеющих своих сил на то, чтобы построить счастливую жизнь, я вижу преступников-рецидивистов, отравляющих сердце, душу и ум наших чистых, доверчивых детей. К сожалению, бывает, что два-три наглых типа могут хозяйничать на целой улице, но они хозяйничают до тех пор, пока не встретят отпора. И, если вы, комсомольцы, идете по улице, видите, но не останавливаете нарушителя, вы предаете своих друзей, семью, народ, предаете наше будущее, себя. И, если вы, комсомольцы, не будете проходить мимо зла, верю, совсем скоро не станет у нас преступников. Надо создать обстановку нетерпимости к правонарушителям».
А напоследок он сказал просто замечательно:
«Исторические события, говорит, не всегда сопровождаются громом пушек, как и великие открытия. Сидите вы, говорит, здесь в душной комнате и воспринимаете это заседание как очередную „текучку“ или кампанию. А это неверно. Точно так же, как первый субботник был началом великого движения народа, так и наши, да это и не только наши, начинания, первые шаги молодежи, общественности самим, своими силами охранять общественный порядок — это начало большого движения… При коммунизме не будет государственных органов принуждения. Будет влиять общественность. Вот и учитесь этому, правда, применительно к нашему тысяча девятьсот пятьдесят четвертому году».
Ну вот, собственно, и все. Создали комсомольский штаб, и я член этого штаба.
— Создал же ты себе беспокойство… вот неуемный…
— Всегда такой буду!
— Я тебе уже постелила. Спокойной ночи, сынок. Поцелуй меня.
Анатолий поцеловал мать и лег спать. Не спалось. Уж очень он переволновался.
Заснул он, когда уже начало светать.
В морозный январский вечер в комнате Русаковых собрались комсомольцы. Восемь человек, не считая Хлопунова. Не так уж много. Но если молодость и задор не дают им усидеть на месте, если они увлечены приемами самбо, то им везде будет тесно.
Из коридора донесся телефонный звонок. Анатолий снял трубку. Леонид Ушков, «разведчик», сообщил:
— Птички слетелись. Не задерживайтесь. Я буду ждать вас там, где условились. Выходите.
— Значит, так, — сказал Леня, встретив ребят на углу улицы. — Марат уже в котельной. Там же слушатели и Граф. Эдя-блондинчик держит кассу на лестнице, получает по трешке с носа. Под дверью сидит охрана и режется в карты. Предлагаю план: наших двух поставим на дворе у люка, через который ссыпают уголь в котельную. Затем трое спустятся к Эде, чтоб не устраивал переполоха, а остальные пройдут прямо в котельную.
