Собачье сердце (сборник) - Булгаков Михаил Афанасьевич (читать книги TXT) 📗
ЗОЯ. Портупея, дайте-ка справочку. Почему это у нас в доме жилтоварищества мсье Гусь-Багажный один занял в бельэтаже семь комнат?
ПОРТУПЕЯ. Извиняюсь, Гусь квартиру по контракту взял. Он нам весь дом отапливает.
ЗОЯ. Простите за нескромный вопрос: сколько лично он вам дал, чтобы квартиру у Фирсова перебить?
ПОРТУПЕЯ. Зоя Денисовна, полегче, я лицо ответственное!
ЗОЯ (шепотом). Во внутреннем кармане жилетки у вас червонцы лежат. Серия Бэ-Эм, первый номер - 425900, проверьте.
Портупея расстегнулся, достал деньги, оторопел.
Але- оп!
ПОРТУПЕЯ. Вы, Зоя Денисовна, с нечистой силой знаетесь, я давно уже это заметил.
Пауза.
ЗОЯ. Итак, Манюшку и мифическую личность отстоять.
ПОРТУПЕЯ. Верьте совести, Зоя Денисовна, Манюшку - невозможно, весь дом знает, что прислуга.
ЗОЯ. Ну, хорошо, верю. На одного человека самоуплотнюсь.
ПОРТУПЕЯ. А остальные-то комнаты как же?
ЗОЯ (вынув бумагу). Нате.
ПОРТУПЕЯ (читает). «Сим разрешается гражданке Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу…» Ого-го! «…для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих… дополнительная площадь…» Елки-палки! Это Гусь выправил документик?
ЗОЯ. Ах, не все ли равно? Ну, вот что, уважаемый товарищ, копию этой штуки вашим бандитам, и - кончено, меня нет!
ПОРТУПЕЯ. Ну уж конечно, с такой бумажкой это проще ситуация!
ЗОЯ. Кстати, дали мне сегодня у Мюра пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Посмотрите, вы ведь спец по червонцам.
ПОРТУПЕЯ. Ах, язык! (Смотрит.) Хорошая бумажка.
ЗОЯ. А я говорю, фальшивая. Возьмите эту гадость и выбросьте.
ПОРТУПЕЯ. Ладно, выбросим.
ЗОЯ. Ну, дорогой мой, марш, мне надо одеваться.
ПОРТУПЕЯ (пошел). Только вы уж сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже.
ЗОЯ. Ладно.
Где-то заиграл рояль и голос запел: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной…»
ПОРТУПЕЯ (остановившись у двери, глухо и тоскливо). Это что ж выходит, Гусь червонцы выдает, а номера записывает?
ЗОЯ. А вы думали?…
Портупея выходит печальный через гостиную в переднюю, и в то же время появляется Абольянинов. Вид его ужасен.
АБОЛЬЯНИНОВ. Зойка, можно? (Бросает шляпу и трость.)
ЗОЯ. Павлик! Конечно, можно. Что, Павлик, опять?
АБОЛЬЯНИНОВ. Я не могу бороться с собой… К китайцу пошлите, к китайцу… я умоляю…
ЗОЯ. Ну, хорошо, хорошо… (Кричит.) Манюшка!
Манюшка появилась.
Павел Федорович нездоров, лети сейчас же к китайцу!
Тьма. Квартира Зои исчезает. Возникает мерзкая подвальная комната, освещенная керосиновой лампочкой. Белье на веревках. Гандзалин над горящей спиртовкой. Перед ним - Херувим.
ГАНДЗАЛИН. Ты зулик китайский, бандит! Цусуцю украл, кокаин украл, где пропадал? Как верить тебе, кто?
ХЕРУВИМ. Мала-мала молци! Сама бандита есть!
ГАНДЗАЛИН. Уходи сейцас из працесной, ты вор!
ХЕРУВИМ. Сто? Гониси бедний китайси? Сто? Мине украли цесуцу на Светном бульвале, кокаин отбил банди, мала-мала меня убивал, смотли! (Показывает шрам.) Я тибе лаботал, а ты гониси! Сто кусать будет бедний китайси в Москве? Палахой товалищ! Убить тибе нада.
ГАНДЗАЛИН. Замалси! Ты если убивать будись, тибе коммунистая полисия забелет! Ты узнаись!
Пауза.
ХЕРУВИМ. Сто? Помосники гонись? Я тибе на волотах повесусь!
Пауза.
ГАНДЗАЛИН. Ты красть, воровать будесь?
ХЕРУВИМ. Нет, нет!
ГАНДЗАЛИН. Кази, ий-Богу.
ХЕРУВИМ. Ий-Богу.
ГАНДЗАЛИН. Кази ий-Богу исе.
ХЕРУВИМ. Ий-Богу, Богу Госсопади!
ГАНДЗАЛИН. Надивай халат, будиси работать!
ХЕРУВИМ. Голодний, не ел два дня, дай хлепса.
ГАНДЗАЛИН. Бери хлепса на пецке.
Стук.
Кто, кто, кто?
МАНЮШКА (за дверью). Открывай, Газолин, свои.
ГАНДЗАЛИН. Аа, Мануска. (Открывает дверь.)
МАНЮШКА (входит). Чего ж ты закрываешься? Хороша прачечная, не достучишься!
ГАНДЗАЛИН. А, Мануска, здрасти, здрасти!
МАНЮШКА. Ну, Газолин, идем к нашим, Абольянинов опять заболел.
ГАНДЗАЛИН. Моя не мозет сицас идти, я тибе дам лекалство.
МАНЮШКА. Нет, уж ты сам пойди, при них распусти, а то говорят, что ты у себя жидко делаешь.
ХЕРУВИМ. Сто? Молфий?
Гандзалин говорит что-то по-китайски. Херувим отвечает по-китайски.
ГАНДЗАЛИН. Мануска, он пойдет, сделаит сто нада.
МАНЮШКА. А он умеет?
ГАНДЗАЛИН. Умеит, не бойси. (Достает из угла коробочку, дает ее Херувиму, говорит по-китайски.)
ХЕРУВИМ. Сто ты усись меня? Идем, деуска.
ГАНДЗАЛИН (Херувиму). Ты пирилицно сибя веди, пяти рубли приноси. Ты смотли!
ХЕРУВИМ. Сто муциси бедни китайси!
МАНЮШКА. Что ты его бранишь? Он тихий, как херувимчик!
ГАНДЗАЛИН. Он херувимцик, бандит!
МАНЮШКА. Ну, прощай, Газолин!
ГАНДЗАЛИН. До свидания, Мануска! А када за меня замус пойдесь?
МАНЮШКА. Ишь! Разве я тебе обещала?
ГАНДЗАЛИН. А, Мануска! А кто говорил?
МАНЮШКА. Ручку поцелуй даме, а в губы не лезь! Идем! (Выходит с Херувимом.)
ГАНДЗАЛИН. Хоросая деуска Мануска! Вкусная деуска Мануска! (Напевает грустно по-китайски.)
Гаснет лампочка и спиртовка. Тьма. Прачечная исчезает. Появляется спальня, гостиная и передняя Зои. В спальне - Абольянинов, Херувим и Зоя. Херувим гасит спиртовку. Абольянинов застегивает манжету, поправляет рукав, оживает.
АБОЛЬЯНИНОВ (Херувиму). Сколько тебе следует, любезный китаец?
ХЕРУВИМ. Семи рубли.
ЗОЯ. Почему семь, а не пять? Разбойники!
АБОЛЬЯНИНОВ. Пусть, Зоя, пусть! Он достойный китаец! (Хлопает себя по карманам.)
ЗОЯ. Я заплачу, Павлик, погодите. (Дает деньги Херувиму.)
ХЕРУВИМ. Спасиби…
АБОЛЬЯНИНОВ. Обратите, Зоя, внимание, как он улыбается! Совершенный херувим! Талантливый китаец!…
ХЕРУВИМ. Таланта мала-мала… (Интимно.) Хоцис, я тибе каздый день пироносить буду? Ты Гандзалин не говоли… Все имеим - молфий, спилт… Хоцись, красивый рисовать будем? (Открывает грудь, показывает татуировку - дракон, становится странен и страшен.)
АБОЛЬЯНИНОВ. Поразительно! Зойка, посмотрите!
ЗОЯ. Какой ужас! Ты сам это делал?
ХЕРУВИМ. Сама. В Санхае делал.
АБОЛЬЯНИНОВ. Слушай, мой Херувим, ты можешь к нам приходить каждый день? Я нездоров, мне нужно лечиться морфием. Ты будешь приготовлять раствор, идет?
ХЕРУВИМ. Идет.
ЗОЯ. Павлик, осторожнее, может быть, это какой-нибудь бродяга.
АБОЛЬЯНИНОВ. Что вы, нет!… У него на лице написано, что он добродетельный человек из Китая. Ты не партийный, послушай, китаец?
ХЕРУВИМ. Мы белие стираем.
ЗОЯ. Белье? Ты приходи через час, я с тобой условлюсь, будешь гладить у меня для мастерской.
ХЕРУВИМ. Ладано…
ЗОЯ. Манюшка, проводи китайца!
МАНЮШКА (появилась). Пожалте. (Идет с Херувимом в переднюю.)
Абольянинов открывает штору в спальне, и показывается вечер над Москвой. Первые огни. Шум - глуше. Голос начал: «Напоминают мне оне…» - и угас.
ХЕРУВИМ (в передней). До свидани, Мануска, я церез цас приходить буду. Я, Мануска, каздый день приходить буду, я Абольяну на слузбу поступил.
МАНЮШКА. На какую службу?
ХЕРУВИМ. Лекалство пироносить буду. Поцелуй меня, Мануска!
МАНЮШКА. Обойдется, пожалте… (Открывает дверь.)
ХЕРУВИМ (таинственно). Я када богатый буду, ты миня целовать будиси. Богатый, красивый…
МАНЮШКА. Иди, иди с Богом…
Херувим уходит.
МАНЮШКА. До чего оригинальный!
АБОЛЬЯНИНОВ (у окна в спальне). «Напоминают мне оне…»
ЗОЯ. Павлик, я достала бумагу. (Пауза.) Граф, что же вы не отвечаете даме?
АБОЛЬЯНИНОВ. Простите, задумался. Пожалуйста, не называйте меня графом.
ЗОЯ. Почему?
АБОЛЬЯНИНОВ. Сегодня приходит какой-то в охотничьих сапогах, говорит: «Вы - бывший граф»…
