Шум и ярость - Фолкнер Уильям Катберт (читать книги без .TXT) 📗
– Вы Анс, да? – сказал я. – Я вас искал. За что он на меня?
– Предупреждаю, все ваши слова будут использованы как улики, – сказал полисмен. – Вы арестованы
– Я убию его, – сказал Джулио. Вырывается. Двое держат. Девочка не переставая вопит и хлеб прижимает. – Ты крал мою сестру. Пустите, мистеры.
– Украл его сестру? – сказал я. – Да я же…
– Хватит, – сказал Анс – Судье расскажешь.
– Украл его сестру? – сказал я. Джулио вырвался, снова ко мне, но Анс загородил дорогу, сцепился с ним, и остальные двое опять скрутили Джулио руки. Тяжело дыша, Анс отпустил его.
– Ты, иностранец чертов, – сказал Анс. – Я, кажется, и тебя арестую сейчас, за оскорбление действием. – Анс повернулся ко мне. – По-доброму пойдешь или наручники надеть?
– По-доброму, – сказал я. – Что угодно, только возьмите… примите… Украл его сестру… Украл…
– Я вас предупредил, – сказал Анс. – Он вас обвиняет в уводе с преступными целями. Эй ты, уйми свою девчонку.
– Вот как, – сказал я. И засмеялся. Еще два мальчугана с прилизанными водой волосами – глаза круглые – явились из кустов, застегивают рубашки, сразу же прилипшие к плечам. Я хотел унять смех и не смог.
– Гляди в оба, Анс, – он, кажется, тронутый.
– Сейчас п-перестану, – выговорил я сквозь смех. – Через м-минуту оно кончится. Как в тот раз, когда охало: оx! оx! Дайте присяду. – Сел, они смотрят, и девочка с лицом в грязных полосах и с хлебом, словно обгрызенным; а под берегом вода быстрая и благодатная. Скоро смех весь иссяк. Но горло еще сводит – точно рвотой напоследок, когда желудок уже пуст.
– Хватит, – сказал Анс. – Возьми себя в руки.
– Да-да, – сказал я, напрягаясь, чтобы усмирить горло. Снова желтый мотылек порхает, будто сдуло одну из солнечных крапин. Вот уже можно и не напрягаться так. Я встал – Я готов. Куда идти?
Идем тропой, те двое ведут Джулио и девчушку, и мальчики позади где-то. Тропа берегом вывела к мосту. Мы перешли мост и рельсы, на нас люди глядят с порогов, и все новые мальчики возникают откуда-то, так что когда мы повернули на главную улицу, то возглавляли уже целую процессию. У кондитерской стоит большой легковой автомобиль, а в пассажиров я не вгляделся, но тут миссис Блэнд произнесла:
– Да это Квентин! Квентин Компсон! За рулем Джеральд, а на заднем сиденье Споуд развалился. И Шрив тут. Обе девушки мне незнакомы.
– Квентин Компсон! – сказала миссис Блэнд.
– Добрый день, – сказал я, приподнимая шляпу. – Я арестован. Прошу прощения, что ваше письмо не застало меня. Шрив вам сказал уже, наверное?
– Арестован? Простите. – Шрив грузно поднялся, по ногам их вылез из машины. На нем мои фланелевые брюки, как перчаточка обтягивают. Я и забыл, что не вложил их тоже в чемодан. И сколько у миссис Блэнд подбородков, я тоже забыл. И уж конечно, та, что посмазливей, впереди рядом с Джеральдом. Смотрят сквозь вуальки на меня с этаким изящным ужасом. – Кто арестован? – сказал Шрив. – Что это значит, мистер?
– Джеральд, – сказала миссис Блэнд. – Вели этим людям уйти. А вы, Квентин, садитесь в авто.
Джеральд вышел из машины. Споуд и не пошевелился.
– Что он тут натворил у вас, начальник? – спросил Споуд. – В курятник забрался?
– Предупреждаю: не чинить препятствий, – сказал Анс. – Вам арестованный известен?
– Известен? – сказал Шрив. – Да мы с…
– Тогда можете проследовать с нами. Не задерживайте правосудия. Пошли! – дернул за рукав меня.
– Что ж, до свидания, – сказал я. – Рад был всех вас видеть. Простите, что не могу к вам присоединиться.
– Ну что же ты, Джеральд, – сказала миссис Блэнд.
– Послушайте, констебль, – сказал Джеральд.
– Предупреждаю: вы чините препятствия служителю закона, – сказал Анс. – Если желаете дать показания про арестованного, то пройдемте в суд, там их дадите. – Идем дальше улицей. Целое шествие, а впереди я с Ансом. Мне слышно, как те им объясняют, за что меня взяли, и как Споуд задает вопросы, потом Джулио бурно сказал по-итальянски что-то, я оглянулся и увидел, что девчушка стоит с краю тротуара, глядит на меня своим дружеским и непроницаемым взором.
– Марш домой! – кричит на нее Джулио. – Я из тебя душу выбию.
Мы свернули с улицы в поросший травой двор. В глубине его – одноэтажный кирпичный дом с белой отделкой по фасаду. Булыжной дорожкой подошли к дверям, в дальше Анс никого, кроме причастных, не пустил. Вошли в какую-то голую комнату, затхло пропахшую табаком. Посредине, в дощатом квадрате с песком, железная печка; на стене – пожелтелая карта и засиженный план городка. За выщербленным и захламленным столом – человек со свирепым хохлом сивых волос. Уставился на нас поверх стальных очков.
– Что, Анс, поймали-таки? – сказал он.
– Поймали, судья…
Судья раскрыл пыльный гроссбух, поближе придвинул, ткнул ржавое перо в чернильницу, во что-то угольное, высохшее.
– Послушайте, мистер, – сказал Шрив.
– Фамилия и имя подсудимого? – произнес судья.
Я сказал. Он неторопливо занес в свой гроссбух, с невыносимым тщанием корябая пером.
– Послушайте, мистер, – сказал Шрив. – Мы его знаем. Мы…
– Соблюдать тишину в суде! – сказал Анс.
– Заглохни, Шрив, дружище, – сказал Споуд. – Не мешай процедуре. Все равно бесполезно.
– Возраст? – спросил судья. Я сказал возраст. Он записал, шевеля губами. – Род занятий? – Я сказал род занятий. – Студент, значит, гарвардский? – сказал судья. Слегка нагнул шею, чтобы поверх очков взглянуть на меня. Глаза холодные и ясные, как у козла. – Вы с какой это целью детей у нас похищать вздумали?
– Они спятили, судья, – сказал Шрив. – Тот, кто его смеет в этом обвинять…
Джулио встрепенулся.
– Спятили? – закричал он. – Что, не поймал я его? Что, не видел я собственными гла…
– Лжете вы! – сказал Шрив. – Ничего вы не…
– Соблюдать тишину в суде! – возвысил голос Анс.
– Утихомирьтесь-ка оба, – сказал судья. – Если еще будут нарушать порядок, выведешь их, Анс. – Замолчали. Судья посозерцал Шрива, затем Споуда, затем Джеральда. – Вам знаком этот молодой человек? – спросил он Споуда.
– Да, ваша честь, – сказал Споуд. – Он к нам из провинции приехал учиться. Он и мухи не обидит. Я уверен, ваш полисмен убедится, что задержал его по недоразумению. Отец у него деревенский священник.
– Хм, – сказал судья. – Изложите нам свои действия в точности, как было. – Я рассказал, он слушал, не сводя с меня холодных светлых глаз. – Что, Анс, похоже оно на правду?
– Вроде похоже, – сказал Анс. – Эти иностранцы чертовы.
– Я американец, – сказал Джулио. – Я имею документе.
– А девочка где?
– Он ее домой отослал.
– Она что – испуганная была, плакала и все такое? Да нет, покамест этот Джулио не кинулся на задержанного. Просто шла с ним к городу береговой тропинкой. Там мальчишки купались, показали нам, в котором направлении.
– Это недоразумение, ваша честь, – сказал Споуд. – Дети и собаки вечно вот так за ним увязываются. Он сам не рад.
– Хм, – сказал судья и занялся созерцаньем окна. Мы на судью смотрим. Слышно, как Джулио почесывается. Судья обернулся к нему.
– Вот вы – вы согласны, что девочка не потерпела ущерба?
– Не потерпела, – хмуро сказал Джулио.
– Вы небось бросили работу, чтоб бежать на поиски?
– А то нет. Я бросил. Я бежал. Как шпаренный. Туда – смотрю, сюда смотрю, потом один говорит, видал, как он ей кушать давал. И с собой брал.
– Хм, – сказал судья. – Думается мне, что ты, сынок, обязан возместить Джулио за отрыв от работы.
– Да, сэр, – сказал я. – Сколько?
– Доллар, думается.
Я Дал Джулио доллар.
– Ну, и с плеч долой, – сказал Споуд. – Полагаю, вачесть, что теперь ему можно восвояси? Судья и не взглянул на Споуда.
– А что, Анс, далеко пришлось вам за ним бежать?
– Две мили самое малое. Часа два ухлопали на розыск.
– Хм, – сказал судья. Задумался. Смотрим на него, на его сивый хохол, на сидящие низко на носу очки. На полу желтый прямоугольник окна медленно растет, достиг стены, всползает по ней. Пылинки пляшут, снуют косо. – Шесть долларов.
