На берегах Ярыни - Кондратьев Александр Алексеевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— А вы, братец, одного-другого в озеро бы попробовали затянуть.
— Где уж тут! Он как боднет рогами своими, того и гляди брюхо распорет. Долго ли до беды!..
— А я одного прошлым летом чуть было в реку к себе не затянул. Он стал моих русалок ловить, да и подбежал близехонько к воде. Я его за ногу и хвать. Упал бородач, за кусты хватается, а я, знай, тяну. Совсем бы мой был, да Лешачиха его треклятая прибежала вместе с медведем и ну отнимать. Я вижу, дело не выходит, и отпустил поганца. Не смеет теперь даже близко к реке подходить…
— А я к вам, братец, за делом, — неожиданно даже для самого себя прибавил Водяник.
— За каким делом? — озабоченно осведомился хозяин топей и тростников.
— Хочется мне память какую-нибудь от вас иметь, и решил я попросить вас выдать за меня какую-нибудь из ваших дочерей или, скажем, племянниц, как вы их сами называете. Я бы ее держал как самую главную свою госпожу…
— Да ведь у вас русалки на то, братец?
— Ну что там русалки! Сами вы, поди, знаете утопленниц наших. Сначала куксится и ревет, ходит хмурая, дуется на что-то, а чем дальше, тем телесности в них этой самой все меньше становится. Только что привыкнешь, глядь, от нее ничего почти и не осталось. Один пар, можно сказать…. Никакой в них сладости нет, в этих русалках… Уж вы меня, братец, посватайте хоть за племянницу вашу!
Болотник нахмурился и потупил глаза, словно рассматривая, ровно ли лежит на полу тростниковая рогожка. Ему не нравилась просьба назойливого родича. Но внезапно он вспомнил о Марыське, которою был опять недоволен.
Кунья Душа проведала откуда-то в свое время про отлучку с болота соперницы и, опасаясь возможности новой милости для последней, донесла господину, что его прежняя возлюбленная вернулась раз откуда-то под утро вся избитая и что старая бесовка затирала ей лягушечьей икрой синяки на боках и спине. Тогда болотный царек оставил этот донос без особых последствий (мало ли чего не возводят друг на друга соперничающие между собой болотные самки!), но все-таки принял сообщение к сведению.
В уме трясинного владыки мелькнула теперь мысль сразу и удовлетворить домогательства братца с Ярыни, и отделаться вместе с тем от неверной жены. Приняв поэтому торжественный вид, он поднялся на лапчатые ноги свои и произнес:
— Для вас, братец, ничего у меня заветного нет. Любимую мою племянницу за вас отдам. Сами сейчас увидите, какая гладкая…
И обратясь к сидевшим вдоль стенки чешущим и щекочущим друг друга втихомолку бесенятам, крикнул:
— Эй, вы! Привести сюда немедленно Толстую Марыську!
Несколько похожие на помесь лягушки с кошкою, бесшерстые существа побежали исполнять повеление.
В скором времени та, о ком шла речь, явилась, украшенная венком из желтых купавок, в поясе из длинных стеблей и круглых темноглянцевитых листьев болотных растений.
Марыська взглянула сперва на Водяного, потом на Болотника. Оба толстопузых старика показались ей одинаково гадкими и даже несколько похожими друг на друга. Трясинник был пожелтее лицом, темнее и грязнее телом. Водяник — светлее и толще, без рог, с перепонками между пальцев не только задних, но и передних конечностей. У Болотника, так же как и у Марыська, пальцы на руках были человеческие, с короткими, но острыми ногтями.
Поймав в редкой короткой своей бороде какое-то водное насекомое, он звонко раздавил его на одном из этих ногтей, затем надулся, явно стараясь придать себе еще более важности. Выпученные жабьи глаза его исполнены были торжественного величия.
— Марыська, — начал он, — связанный давнею дружбою и кровным родством с донным властелином Ярыни, я отдаю тебя ему в жены, чтобы еще более скрепить это родство и запечатлеть нашу дружбу. Будь верна и повинуйся ему. Ласкай и забавляй нового господина, как ласкала бы и забавляла меня, если бы оставалась здесь!
Марыська низко поклонилась и старому, и новому своим повелителям.
Затем Болотник принялся выхвалять достоинства выдаваемой замуж болотницы, а Водяной радостно слушал его, щуря на будущую супругу круглые, как у рыбы, глаза.
— Нравится ли тебе она? — спросил наконец гостя трясинный владыка.
— На вид хороша; на ощупь тоже упруга… гладкая… А об остальном после узнаю, — отвечал повелитель Ярыни.
— Если ты здесь хочешь праздновать свадьбу — озаботься прислать сюда несколько корзин крупной и мелкой рыбы и… как их там… еще больно, говорят, щиплются твердыми лапками и с усами…
— Раков, верно? Хорошо! Будут и раки… Только я думаю отпраздновать свадьбу в реке, куда и прошу тебя пожаловать, братец, со всеми твоими женами, племянницами и дочерьми. Невесту же мою ты отпусти вместе со мной теперь же, чтоб она могла мне помочь в приготовлениях к брачному пиру. Через четыре ночи вовсе не будет луны. Путь поэтому будет для вас безопасный.
Болотник согласился немедленно отпустить Марыську (чем особенно хотел угодить Куньей Душе), и толстая бесовка отбыла в ту же ночь с нареченным супругом по направлению к Ярыни, в сопровождении нескольких, старшего возраста, болотных бесенят.
Следуя вдоль того же ручья, ни на кого не натыкаясь и не превращаясь даже в птиц или лягушек, благополучно добрались они до реки, куда и сошли как раз в то время, когда стал редеть предутренний туман, обволакивавший ее берега.
Провожавшие их до Ярыни пять бесенят пустились бежать обратно по направленью к болоту. В лесу они наткнулись на Зеленого Козла, который погнался за ними, но не мог поймать ни одного. Двое принуждены были, однако, вернуться в Ярынь, к Марыське, а трое благополучно достигли трясины.
17
Когда в условленный срок Болотник в сопровождении семи или восьми старых и молодых своих племянниц и жен и дюжины старших бесенят явился в назначенное ему место реки, никто не встретил почетного гостя; никто даже не выглянул ни из воды, ни из прибрежных кустов.
Без провожатого Болотник опасался почему-то лезть в реку и после безуспешного кряканья и окликаний Водяного решился наконец попробовать вызвать хотя бы Марыську.
Однако та долго не появлялась на зов и лишь на знакомое хлопанье сильной ладонью по поверхности воды высунула наконец на поверхность заспанное недовольное лицо.
— Чего надоть? — спросила она сердито, как бы не узнавая своего прежнего хозяина и господина.
— Как чего надоть?! На свадьбу к тебе пришли!
— Отпраздновали уже! Я его, плешивца толстопузого, так изуродовала, что он еще со вчерашнего дня как убежал, так и назад не ворочался… Смеху-то было! На берег выскочил, а в лес бежать боится. Ну и пошел чесать вдоль реки. Так все по берегу и бежал, пока из глаз не скрылся… Не бойся, не вернется!..
— Когда так, то пойдем обратно с нами, в трясину, — предложил Болотник.
— Сами в трясину проваливайте. А мне и в реке хорошо. Я теперь здесь полная хозяйка. Коли хошь, так лезь сюда. Верное слово, не трону. Я только этого старика своего здесь и там исцарапала, а тебя, так и быть, не обижу… Не хочешь… Ну, как хочешь… Оставь мне своих бесенят парочку, чтоб не так скучно было, — закончила Марыська, видя, что ее нахмуренный бывший господин и его свита собираются восвояси.
Трясинник бесенят не дал и, недовольно урча, пошлепал обратно по мокрому прибрежному лугу. Бесовки, шепчась меж собой и с завистью оглядываясь на реку, следовали за своим повелителем. Им предстоял еще трудный и опасный переход до родимой трясины. Идущий впереди Болотник то и дело оглядывался, не позволяя отставать бесенятам. Он не был уверен, что те, узнав о привольной Марыськиной жизни в освободившемся от хозяина омуте, не перебегут туда самовольно…
Перемена власти во всегда спокойном илистом омуте и прилегающих к нему донных пространствах многоводной Ярыни случилась вот при каких обстоятельствах. Разочаровавшись в старом Водянике как в супруге, Марыська пожелала утешиться материнскими радостями и начала через вернувшихся к ней и оставшихся в Ярыни двух бесенят наводить подробные справки о чернобородом утопленнике Анкудиныче и о младенце, с которым он должен был вместе прийти в ту ночь, когда пропал. То и дело шепталась она с этими бесенятами и посылала их с поручениями в разные стороны.
