Online-knigi.org
online-knigi.org » Книги » Проза » Классическая проза » Бунт Афродиты. Tunc - Даррелл Лоренс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

Бунт Афродиты. Tunc - Даррелл Лоренс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

Тут можно читать бесплатно Бунт Афродиты. Tunc - Даррелл Лоренс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗. Жанр: Классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте online-knigi.org (Online knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Да, он был прав, я собирался попытаться вырваться на свободу. «Сделай первый шаг», — насмешливо, язвительно говаривал Кёпген, поднимая стакан, капли узо падали на дешёвую тетрадь, где обитали нервные окончания стихов, которые он облекал в плоть формы позже, глухой ночью. «Туктук, постукивает птенчик в скорлупу, стараясь выйти на волю, — литература! Память и самость. Ом».

* * *

Но перед отъездом я сделал то, что не раз делал прежде, — отправился на вокзал «Виктория», постоять несколько минут под часами. Сентиментальная поблажка себе — ибо единственный человечный факт из жизни моих родителей, который мне известен, это то, что они познакомились под этими часами. У каждого там было назначено своё свидание. Эти часы решили мою судьбу. Это, так сказать, ось собственного моего начала. (Первые уличные и карманные часы имели форму яйца.) Говоря серьёзно, я часто приходил туда, чтобы минутудругую постоять в тихой задумчивости: возможно, пытаясь мысленно узнать их среди встречных потоков бледных лиц, которые вечно кружат в этом памятном месте. Здесь можно съесть непрожаренный гамбургер и поразмыслить о сути рождения. Но никакого толку от этих размышлений, от этих минут безнадёжного разглядывания толпы. Здесь попрежнему кружит людской водоворот, но я не могу различить в нем похоронных викторианских лиц родителей. И все же, полагаю, они часть этого хаотичного бледного скопища, квинтэссенция изменчивого лица и вотума, воплощение тех «девяноста процентов, отвечающих „не знаю"», при любом опросе. Когдато я собирался изобрести чтонибудь такое, чтобы уловить их, некий аппарат, который бы фиксировал отголоски прошлого. В конце концов, мы ведь видим свет формально погасших звёзд… Но я замахнулся на недостижимое.

Возможно (тут появляется Нэш), я даже мог бы уловить след своего наваждения, сконструировав запоминающее устройство для этого неотвязного желания установить контакт с ними. Конечно, теперь такие устройства — обычная вещь, но когда я начинал их конструировать, первые записывающие аппараты были такой же диковинкой, как граммофон для примитивных африканских племён в восьмидесятые. Так что Ипполита нашла их, мои грубые коробочки со старомодными проводами и магнитами. Совершенствование памяти! Это заставило меня обратиться к странным вещам, таким, как стенография, например. Захватило меня целиком, так что я делал вообще чтото непостижимое, вроде заучивания наизусть всего «Потерянного рая». В немыслимую летнюю духоту в разорённой столице я просиживал ночи напролет над этими задачами, прерываясь лишь на то, чтобы негромко поиграть на скрипочке или дополнить записи в тех жёлтых тетрадях. Память птиц, млекопитающих, скрипачей. Да, но это никуда не ведёт, так я считаю теперь; в своих разработках я опередил время и был вооружён наподобие нынешних звукооператоров. СавойХилл, а позже Бибиси коечто, немного, заплатили мне, чтобы я пополнил библиотечные фонды — народными песнями Балкан, например; Шотландский университет собирал образцы балканских диалектов для своих исследований по фонетике. Затем, занимаясь между делом строением человеческого уха как звукоуловителя, я вступил в конфликт с фирмой. Бах! Ом.

Да, вокзал «Виктория», а оттуда в банк, перевести деньги на Таити. Затем в мой клуб, забрать почту и проверить ещё раз все оставленные мною ложные следы: следы в бумагах, переходящие в следы самолёта на кожуре итальянского неба. Затем легко, как пушинка, пролететь в лиловомеловой ночи над заливом Сароникос. Чарлок в законном отпуске от мира потребления. Второй паспорт — на имя Смита.

«Да здравствует Век Потребленья!» — мы слышим ежедневно, Но потребитель кто и что ему потребно?

Как и следовало ожидать, я заметил агента фирмы, болтавшегося в аэропорту, но его не интересовали пассажиры ночных рейсов, или он выслеживал когото другого, и я без труда смог проскользнуть на плохо освещённую площадку, где меня поджидал скрипучий маленький автобус, чтобы отвезти на север столицы.

Вкус этой относительной свободы пока както странен; я испытываю некоторое замешательство, какое, верно, испытывает человек, который слышит, как захлопывается за ним дверь тюрьмы, где он отсидел долгий срок. (Если бы время имело водяной знак, как бумага, можно было бы увидеть его на просвет?) Цитата.

Но маленький отельчик — на месте. И комната — причём абсолютно не изменившаяся. Смотрите, вот чернильные пятна, оставленные мною на грязной мраморной каминной доске. Та же кровать с пыльным покрывалом, продавленная, как гамак. Вмятины на ней воскрешают воспоминание об Иоланте, вставшей, чтобы пойти в ванную. Она сядет в выщербленном эмалированном гробу и намылит сияющие груди. Я в восторге от этого места, где можно обозревать прошлое, мечтать о будущем, выжидать.

Иоланта, Ипполита, Карадок… свет далёких звёзд все ещё светит, но не греет. Каким относительным он кажется из номера седьмого, как мало связанным с жизнью и смертью.

О смерти говорить нет смысла, пока разворачивается свиток памяти. Что касается Иоланты, то тут непозволительно было бы даже моё вечное чувство ностальгии; её лицо, во весь экран, пересекло континенты; символ столь же властный, как Елена Троянская. Почему здесь, на этой кровати, в тёмные века молодости… Теперь она превратилась в улыбку шириной восемнадцать футов.

Юными жертвами средиземноморского grigri были мы, учившиеся плавить грубую руду жизни. Да, какието воспоминания о ней являются, раскачиваясь из стороны в сторону, словно осторожно нащупывают «оставшийся рубец, который озаряет широкий размах раны».

На нежной белой коже, напоминающей белизну пасхальных свечей, вмятинки позвоночника. Маленькие завитки волос на шее. Краски Понта и Фракии часто намного светлее, чем в Центральной Греции, — pide Ипполиту с её волосами цвета воронового крыла и оливковыми глазами. Нет, у Ио были сероватозеленые глаза и волосы пепельного оттенка — дар Черкесии. Султаны часто пополняли свои гаремы такими наложницами, серозеленые глаза и прекрасные светлые кудри ценились особо. Но, как бы там ни было, эти струйки, просочившиеся сквозь великую плотину прошлого, нимало не трогали её — легендарную Иоланту; она, возможно, даже забыла о них, оставила валяться на полу монтажных на мрачных киностудиях нового мира. Например, стоило немалых трудов заставить её брить подмышки; как все девушки её сословия, афинские проститутки, она верила, что обезьяньи клочья шерсти под мышками возбуждают мужчин. Может, и так. Однако теперь, когда она на экране поднимает свои тонкие руки, словно миндальное дерево в пышном парике, ямки под ними гладкие, как яйца гагарки.

Такой юнец, каким был я тогда, не мог отказаться от удовольствия испытывать к ней определённое двойственное чувство; он шёл на унижение, полностью покоряясь своему нарциссизму. Не знаю, тут многое имело место. У этого маленького ангела были грязные пальцы на ногах, к тому же, думаю, она немножко приворовывала. Я нашёл какието записи, сделанные мною в то время, в которых о ней и не упоминается, что доказывает, что даже Чарлок имел неистребимую склонность к интроспекции, существовавшую параллельно, так сказать, с его мирской активной жизнью. Во второй, жёлтой тетради — той, что с рисунками ушной раковины и эскизом моей модели слухового аппарата, — содержались материалы другого рода.

Гуляя по ночным Афинам, он мог записать: «Мурашки по коже, сладостное содроганье, переходящее чуть ли не в изнеможение… Ну, да строение гениталий особенно подходит для подобного чуда, Болсовер. (Болсовер был моим преподавателем в Кингсколледже. Я до сих пор мысленно разговариваю с ним на языке рефератов.) Легчайшее касание белой руки возбудит сгусток нервных узлов в пещеристой ткани. Через приемные центры вегетативной нервной системы возбуждение распространится на солнечное сплетение, подчревное сплетение и поясничное или тазовое… Гм. Здесь всплывает поцелуй. Автобиография единственного поцелуя Иоланты. Обратите также внимание, Болсовер, на то, что, как учит эмбриология, последний орган постепенно обособляется от зародыша, что можно определить как первое накопление клеток, признаваемоё за начало последнего органа. Дальше в прошлое, наверно, зайти нельзя, но для меня даже это недостаточно далеко. Наверняка однажды в яичках моего папаши, в обезьяньих гонадах, был я?»

Перейти на страницу:

Даррелл Лоренс читать все книги автора по порядку

Даррелл Лоренс - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.


Бунт Афродиты. Tunc отзывы

Отзывы читателей о книге Бунт Афродиты. Tunc, автор: Даррелл Лоренс. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор online-knigi.org


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*