Дни в Бирме - Оруэлл Джордж (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

Были ли, впрочем, справедливы подозрения Флори? Стал ли Веррэлл действительно любовником Элизабет? Никто не знал, скорее нет, ибо все на виду в таких местечках, как Кьяктада. Тут лишь у миссис Лакерстин могли быть некие основания для выводов. Одно было несомненно – предложения Веррэлл не делал. Неделя, и вторая, и третья (а три недели в британо-бирманской глуши срок долгий), ежевечерние совместные прогулки верхом, как и ночные танцы на клубном корте, продолжались, тем не менее лейтенант по-прежнему не переступал порога Лакерстинов. Толки и пересуды относительно Элизабет, конечно, шли вовсю. Восточное население уверенно полагало ее сожительницей Веррэлла. Версия У По Кина – ложная в частностях, но достаточно верная по сути – состояла в том, что барышня отшила своего хахаля Флори ради офицера, платившего ей больше. Эллис также не уставал творить сюжетные узоры, заставляя очень кисло кривиться мистера Макгрегора. Ушей ближайшей родственницы, миссис Лакерстин, скандальный шум, естественно, не достигал, но и она уже начинала беспокоиться. Каждый вечер с надеждой ожидалось от вернувшейся Элизабет: «О, тетя! Вы сейчас так удивитесь!», но великолепная новость не поступала, и лицо девушки под лупой самых пытливых взглядов хранило божественный покой.

Через три недели беспокойство тетушки окрасилось гневливой нервозностью, тем более что тревогу весьма подогревал супруг, столь, а быть может «и не столь уж», страдающий в джунглях от одиночества. В конце концов, она решилась отпустить его без присмотра, чтобы дать незамужней племяннице шанс с Веррэллом (на языке миссис Лакерстин мотивы звучали, конечно, гораздо благородней). Так или иначе, однажды вечером Элизабет удостоилась изящно-косвенной, но безжалостной нотации. Воспитательная беседа выразилась монологом со вздохами и продолжительными паузами после вопросов, повисавших в ответной тишине.

Начала тетушка некоторым общим замечанием по поводу демонстрирующих в «Модном силуэте» пляжные пижамы легкомысленных нынешних девиц, которые так дешево держат себя с джентльменами. Решительно осудив эту развязность, миссис Лакерстин противопоставила собственный опыт и подчеркнула, что сама она всегда держалась исключительно дорого. Здесь, однако, не совсем довольная своей формулировкой тетушка сменила курс, прейдя к изложению полученного из Англии письма, где сообщалось о судьбе той самой бедненькой милой девушки, что безрассудно пренебрегла возможностью обрести в Бирме семейное счастье. Душераздирающие страдания несчастной лишний раз доказывали необходимость выходить за любого, буквально за любого! А теперь? О-о! Потеряв работу и практически вынужденная голодать, бедняжка смогла найти только место кухонной прислуги под началом противного, грубого и жестокого повара. И там, на кухне всюду эти кошмарные тараканы! Не кажется ли Элизабет, что это просто предел ужаса? Тараканы!

Миссис Лакерстин помолчала, дав мерзким насекомым скопиться в достаточно устрашающем количестве, и добавила:

– Как жаль, что мистер Веррэлл с началом дождей оставит нас. Без него Кьяктада совершенно опустеет!

– А когда начинаются дожди? – откашлявшись, проговорила Элизабет

– Обычно в начале июня. Через неделю, может две… О. дорогая, это глупо, но у меня из головы не идет та бедненькая милая девушка – над грязной кухонной раковиной, среди отвратительных тараканов!

Жуткий тараканий призрак еще многократно являлся на протяжении длившейся весь вечер задушевной беседе. Лишь наутро тетушка мимоходом обмолвилась в перечне мелких новостей:

– Кстати, и Флори, должно быть, скоро появится; он собирался непременно присутствовать на общем клубном собрании. Надо бы, видимо, как-нибудь пригласить его к обеду.

После визита со шкурой леопарда о Флори дамы начисто забыли. Сейчас обеим припомнился и он (как говорят французы, pis aller – на худой конец).

Пару дней спустя миссис Лакерстин вызвала мужа, заслужившего краткий городской отпуск. Томас Лакерстин явился, с физиономией багровевшей сильнее всякого загара, с необычайной дрожью в руках, не способных зажечь спичку, и немедленно отпраздновал возвращение, на время удалив супругу и весьма энергично попытавшись задрать юбку племяннице.

Все это время разгромленный до основания сельский бунт, как ни странно, под пеплом продолжал тлеть. Надо полагать, «колдун» (уехавший в Мартабан торговать зельем, превращающим медь в золото) справился с порученным делом не просто хорошо, а блестяще. Во всяком случае, имелась вероятность новой бессмысленной мятежной вспышки, о которой не знал даже сам У По Кин. Хотя он-то мог не тревожиться – небеса, неизменно благосклонные к нему, любым до смерти пугавшим власти туземным возмущением лишь приумножили бы его славу.

21

«Эй, ветер западный, когда ж своим порывом Ты влагу туч прольешь потоком струй шумливых?» [27] Наступило первое июня, день общего собрания в клубе. Дождь все не начинался. Полуденное солнце, паля голову и сквозь панаму, нещадно жгло голую шею вошедшего в сад клуба Флори. Тащивший на коромысле две жестянки с водой полуголый потный мали поставил ношу, плеснув несколько капель на смуглые ступни, и склонился перед господином.

– Ну, мали, будет дождь?

– На холмах льет уже, сахиб, – махнул садовник рукой к западу.

В Кьяктаде бывало так, что холмы вокруг давно хлестало ливнем, а городок до конца июня оставался сухим. Земля на клумбах спеклась грудами серых комьев, твердых как цемент. Сидя у террасной сваи, лицом в полосатой пальмовой тени, спиной к солнцу, чокра неутомимо дергал босой пяткой петлю опахала. В салоне Флори нашел Вестфилда, пристально созерцавшего сквозь щель бамбуковой шторы гребешки бесконечных речных волн

– Салют, Флори! Прожарился до косточки?

– Как все.

– Н-да! Драная погодка! Аппетит на нуле. Черт, душа жаждет лягушачьих песен на болоте. Хлопнем по чарочке, скрасить ожидание кворума? Бармен!

– Известно уже, кто будет? – спросил Флори, когда лакей принес стаканы виски с содовой.

– Весь экипаж на палубу. Лакерстин тоже позавчера вернулся. Что этот бродяга творил вдали от женушки! Согласно донесению моего инспектора, времени не терял, выписал себе роту шлюх. А спиртного – старушка его охнет, увидев счет из бара, – одиннадцать бутылей за две недели!

– И знатный Веррэлл явится?

– Ни-ни, не состоящий в клубе постоянным. Да наглый пес и так бы не подумал. Максвелла, вот, не будет – не сможет, написал, оставить лагерь, доверил свой голос Эллису. Если вообще выпадет фишка голосовать, э? – прищурился Вестфилд, памятуя последнее столкновение с Флори.

– Это уж, видимо, на усмотрение Макгрегора.

– Ежели старик опять возжаждет сунуть сюда аборигена? Не момент. После бунта и все такое.

– Что там с бунтом, между прочим? – ухватился за побочный сюжет Флори, мечтая хотя бы оттянуть неизбежную свару. – Шушукаются, что в деревне опять неспокойно, похоже на правду?

– Бросьте думать, сэр! Струхнули черти. Тишь, как на диктанте в классе робких прилежных крошек. Скукотища.

Сердце у Флори оборвалось – в соседней комнате чирикнул голосок Элизабет. Вошел мистер Макгрегор, следом Эллис и Томас Лакерстин. Кворум был налицо (дамы избирательного права не имели). Облаченный в шелковый костюм мистер Макгрегор, умея и мельчайшим общественным деяниям сообщать надлежащую солидность, торжественно нес книгу протоколов.

– Ну что ж, друзья мои, – после обычных приветствий начал он, – коль все мы собрались, не приступить ли, м-м, к трудам праведным?

– Веди на бой, Макдуф! – усаживаясь, одобрил Вестфилд.

– Кликните кто-нибудь чертова бармена, – прошептал Лакерстин. – Я не могу, супружница услышит.

– Прежде чем мы приступим к повестке дня, – сказал мистер Макгрегор, отказавшись от виски и дождавшись, пока остальные выпьют, – не желаете ли, друзья мои, пробежаться по накопившимся с начала лета счетам?