Городской мальчик - Вук Герман (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Выражение отцовского лица переменилось.
– И этот парень тоже? – спросил он таким тоном, что Герби съежился.
– А почему нет? Взгляни на это письмо. Он хотел как лучше, папочка, не сомневайся. Разве он уже не наказан, разве не довел себя переживаниями до полусмерти?
Она протянула мужу записку «речной шайки». Мистер Букбайндер прочитал ее, скомкал и бросил в угол.
– Оставь нас наедине.
– Папочка, сильно не бей! Он хотел как лучше.
– Оставь нас наедине.
– Иди, мам, оставь нас вдвоем, – продребезжал с кровати Герби.
– Папочка, помни, что он всего лишь маленький мальчик. Помни!
Мать неохотно вышла из комнаты. Мистер Букбайндер притворил дверь и задал Герби в меру крепкую взбучку. Начав с разминочных тумаков и оплеух, он вскоре взялся за дело основательно: сел на кровать, перекинул сьгна через колени и звонкими шлепками с оттяжкой принялся охаживать его по мягкому месту. Все это он проделывал молча. Герби вознамерился было «принять наказание, как мужчина», но в разгар порки дал слабину и остаток ее принял, как ребенок, с воплями, сотрясавшими стены. Хотя мать и назвала его маленьким мальчиком, для подобного наказания он был великоват и на коленях у отца выглядел неуклюже. Однако мистер Букбайндер вполне справился. Миссис Букбайндер стояла под дверью, дрожа как осиновый лист и болезненно морщась при каждом звуке, сопровождавшем очередное соприкосновение ладони с филейной частью драгоценного сыночка. Минуты через две у нее лопнуло терпение. Она ворвалась в комнату с причитаниями: «Хватит уже, хватит! Тебе что надо, убить его?»
– От шлепков еще никто не умирал, – ответил запыхавшийся отец, однако нарастающими по звучности затрещинами пониже спины подвел наказание к финалу. На удивление заботливо он перекатил мальчика обратно на кровать и вышел со словами: «Теперь может одеться, если хочет».
Герби сразу воспользовался этим разрешением. Мама засуетилась с его одеждой, стараясь смягчить действие, произведенное взбучкой, и одевание затянулось, пока мальчик, наконец, не выдержал: «Фу ты, мам, я ж не покалеченный. Могу и сам одеться». Такая неблагодарность обидела ее, и она оставила мальчика в покое. Не поняла, что сын даже рад колотушкам. Они выбили из него чувство вины. Не доискиваясь до причин, Герби нутром чуял, что опасность исправительной колонии миновала. Строгости отца он боялся, но верил в его справедливость и знал: грози ему тюрьма, Джейкоб Букбайндер не стал бы добавлять к этому порку. Неприятно, конечно, подставлять бока под шлепки, однако провести пять лет за решеткой куда как хуже. Пока Герби одевался, у него быстро поправилось настроение.
Он заправлял под воротник яркий желто-красный галстук, как вдруг из соседней комнаты донесся голос отца:
– Мамочка, давай сегодня поужинаем у Голдена.
– Папочка, но у меня же ростбиф.
– Ты же сама сказала, надо отпраздновать. По-моему, ты права.
Наступила заминка. Потом мамин голос неуверенно спросил:
– Герби тоже пойдет?
– Конечно, пойдет. Не станем же мы обращаться с ним, как с преступником, пока ему не минет двадцать один год, правда?
Герби состроил перед зеркалом рожицу, но тут в комнату вошел отец, и он тотчас принял серьезный вид.
– Ты что так долго одеваешься?
– Я уже, пап. – Герби стремительно завязал галстук.
– Давай прогуляемся.
– Давай, пап. – Герби огляделся вокруг и поднял с полу ящерицу. – Можно я это чудо занесу на пустырь? Плохо ей в квартире сидеть.
Отец кивнул. Сопровождаемый сыном, у входной двери мистер Букбайндер окликнул:
– Мамочка! Бери Фелисию, и в шесть встречаемся у Голдена.
– Чудно, чудно, чудно! – Каждое «чудно» было подчеркнуто шумом выдвигаемых ящиков и открываемых шкафов: миссис Букбайндер спешила переменить наряд к ужину на людях.
Отец и сын молча прошли квартал по улице Гомера в направлении пустырей.
– Ну, – спросил Джейкоб Букбайндер, когда они переходили улицу Сервантеса, – как ты отнесся к взбучке?
– По заслугам, – покорно ответил Герби.
– Почему?
– Своровал же.
– Но ведь ты собирался оставить ту записку, что показала мне мама. Разве она не меняет дела?
– Я думал, меняет, а по правде – нет.
– Отчего же?
Они начали взбираться по крутым шершавым камням на пустырь. Выбрались наверх, а Герби так и не нашел ответа на последний вопрос. Пустырь зарос пыльными сорняками, доходившими Герберту почти до пояса, с разрозненными пятнами стойких осенних полевых цветов: синих, желтых, белых. Из зарослей торчали макушки валунов. Мальчик благодарно втянул густой сладковатый запах знакомой бронксовской растительности. Пустырь был не такой красивый, как поле в Беркшире, но он был родной.
– Не знаю, пап. Но записка дела не меняет.
Ящерица заюлила у него в ладони, словно почуяла близость свободы. Герби остановился и дал ей спрыгнуть со своей руки в зелень. Глазом моргнуть не успел, а ее и след простыл.
– Пока, лагерь «Маниту», – молвил Герби.
– Герби, ты, наверно, любишь гулять на этих пустырях.
– Ага. Это мое самое любимое место.
Отец взял его за руку и подвел к валуну; они сели.
– На родине, мальчишкой, я целыми днями пропадал в полях. Очень это любил.
Герби попробовал представить себе отца мальчишкой, но это оказалось невозможно. Джейкоб Букбайндер застыл в своем нынешнем облике, как Джордж Вашингтон на портрете Стюарта, что был развешан по классам в школе.
Снизу в их уединение вплывал приглушенный расстоянием шум города.
– Скажи, Герби, в чем же загвоздка с этим письмом.
– Ну… я своровал, значит, поступил плохо, так?
– Так.
– И только пообещал потом исправить этот поступок.
Отец так посмотрел на него, точно вот-вот улыбнется. Впервые со дня приезда из лагеря Герби увидел в отцовских глазах искорку радости. Вдохновленный, он продолжал, запинаясь:
– А… а штука вся в том, что откуда мне было знать наверняка, что у меня получится исправить свой поступок? Видишь, как обернулось. Мистер Гаусс меня облапошил.
Джейкоб Букбайндер кивнул. Он улыбнулся, и много морщин разгладилось на его утомленном лице.
– Что же из этого следует, Герби?
Отец уже не раз проводил с Герби такие воспитательные беседы. Тот знал, что сейчас от него требуется лаконично подвести итог. Мгновение он подыскивал слова, потом сказал:
– Видно… видно, поступать дурно и думать, мол, потом исправлю, все равно нельзя.
Отец одной рукой обнял мальчика за плечи, прижал к себе и тотчас встал. Одно неприметное движение – а у Герби будто выросли крылья.
– Идем к Голдену, – только и промолвил отец.
Согласитесь, для одиннадцатилетнего мальчика Герби неплохо сформулировал полученный урок. «Цель не оправдывает средств». Если учесть, что человечество с начала своей истории пытается усвоить этот урок и ныне стоит в углу в постыдном дурацком колпаке за нерадивость в учении, вероятно, мы имеем право сказать, что наш мальчик, осознав ошибку, заслужил некоторого смягчения своей участи.
Итак, Букбайндеры отправились к Голдену на свидание с женской половиной своего семейства. Фелисия ослепительная в новом алом платье, шелковых чулках туфлях-лодочках, подрумяненная, не принимала участия в оживленном разговоре за ужином. А все потому, что днем получила письмо, которое сочинил в поезде Йиши Гейблсон, и теперь витала в любовных облаках. Это послание, разумеется, было надежно укрыто от глаз родных, однако девочка милостиво шепнула Герби, что в письме есть собственные стихи автора. Читатель, скорее всего, удовлетворится первым двустишием и не станет требовать продолжения:
Что же до Герби, из своих приключений он извлек не один урок. Вместо вареной трески наш гурман заказал бифштекс. И из осторожности съел всего четыре пирожных.
