Россия распятая - Глазунов Илья (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Посмотрев на меня своими спокойными серыми глазами экскурсовода, архитектор-реставратор продолжал: «В одном из храмов на втором этаже был организован трибунал; остатки его до сих пор видны. Почему-то ножки металлических стульев и стола были вделаны в пол, а нынче спилены. Самое интересное, – зловеще зазвучал его голос, – что после вынесения приговора и якобы приведения его в исполнение; о чем сообщала газета „Правда“, многие приговоренные еще влачили свои дни в „Сухановке“. Мне говорили, что до войны еще были живы Зиновьев, Рыков, Каменев, Бухарин и другие. В подземелье якобы сделали железные клетки, приблизительно в высоту один, а в ширину два метра, для содержания „врагов народа“. Отсюда, очевидно, и определение Сталина: „мой зверинец“. В „Сухановке“, как утверждают многие, был не только кабинет главы ЧК – ГПУ Ягоды, но и личный кабинет Сталина. Кровать в нем была низкая, как в грузинских аулах, и с искусственным подогревом.
Первыми серьезными заключенными, как говорят, были Каменев и гроза Ленинграда чекист Зиновьев со своими соратниками. Здесь Сталин их и ломал. Их приводили из клеток, и Сталин любил с ними побеседовать за роскошным столом, обещая им сохранить жизнь, если они помогут ему уничтожить троцкизм.
Далее, после такой мирной беседы и роскошных яств, их снова отправляли в клетки в подвал. Как и когда они погибали – неизвестно, их или сжигали в крематории – возможно и заживо, – или расстреливали. Ведь нашли же недавно в яме неподалеку, в Бутове, ужасающее множество скелетов с пулями в черепах». Мы сидели, слушая его затаив дыхание – а он невозмутимо продолжал: «В „Сухановке“ погибли также многие иностранцы: французы, немцы, итальянцы, венгры, поляки, югославы, испанцы, Рассказывают, что Берия и Сталин вроде бы любили вызывать из „зверинца“, например, гигантского роста шведа Валленберга, который, как вы знаете, выкупал евреев у Гитлера, естественно, за большие деньги. Рассказывают, что последний раз, очевидно незадолго до уничтожения, его видели превратившимся в скрюченного, словно от ревматизма, старика. Сталин любил через глазок в стене наблюдать за допросами. Эта страшная страница истории России, имя которой „Сухановка“, повторяю, никому не известна, так как документов не оставалось, а немногочисленных свидетелей нужно искать, потратив на это много времени. В конце 40-х годов в бериевском корпусе, по слухам, еще существовала каптерка, где висели костюмы и маршальские кителя с бирками фамилий „врагов народа“. В них они были на процессах и в тот момент, когда их брали, чтобы увезти на фабрику смерти».
Леонид Георгиевич Ананьев, словно сам себе, задал вопрос: «Или эти костюмы и кителя находятся теперь где-то на Лубянке, или уничтожены Берией? Страшный гардероб с бирками их былых хозяев! Повторяю: о Лубянке знали все, о „Сухановке“ – никто. Даже местные жители не догадывались, что там творилось. Кстати, каждая смена аппарата ЧК – ГПУ-НКВД завершалась тем, что ведущих чекистов свозили в ту же „Сухановку“, где пытали и потом сжигали в котлах, которые до сих пор находятся под монастырским полом, а труба, как и многие другие следы лагеря, уничтожена в 1953 году. Известно также, что каждый год менялась и охрана „фермы особого назначения“ – сталинской тюрьмы для особо важных „зверей“. „Мертвые умеют молчать“, – любил говорить Сталин. Потому никто не знает, куда девались люди, обслуживавшие лагерь смерти.
Рассказывают, что в конце 30-х годов врача дома отдыха «Суханово» Иванова ночью подняли с постели. Его привезли в «Сухановку», долго вели по подземелью, по бокам которого стояли железные клетки с людьми. Подведя врача к одной из них, надзиратели вытащили из нее человека, который еле дышал, хоть дышать было нечем – воздух был пропитан запахом испражнений. Иванов ничем не мог помочь этому умирающему человеку. Приехав домой, он рассказал родным и знакомым об увиденном ужасе, но вскоре, по прошествии короткого времени, вдруг скончался».
Реставратор-архитектор посмотрел на нас, особенно внимательно на меня, и сказал, что он приехал, однако, не рассказывать нам об ужасах, а с деловым предложением. «Как я уже говорил, в 1953 году, в год смерти Сталина, лагерь смерти был уничтожен. Ныне монастырь восстанавливается – необходима гигантская реставрация. Вот в связи этим я и прибыл к вам в Академию. Я предлагаю открыть при ныне действующем монастыре мастерскую иконописи, где обучались бы молодые люди, и, надеюсь, из некоторых впоследствии могли бы получиться замечательные иконописцы и художники-реставраторы настенной живописи. Денег у монастыря нет, но мы обещаем кормить, поить и предоставить для них жилье…»
Глядя на меня строго и взыскующе, забыв плавную интонацию гида, неожиданно резко сказал: «Там все кровью пропитано. Вы говорите о возрождении России – ваш долг откликнуться на наше предложение. Ваши студенты будут довольны».
Когда он ушел, оставив на столе свое воззвание – «Обращение к совести России», мы долго сидели потрясенные, каждый думал о своем…
Я привожу рассказ Леонида Георгиевича Ананьева для тех историков, писателей и журналистов, которые захотят не только проверить рассказ нашего гостя, но и провести всестороннее расследование, как и почему возник этот страшный комбинат смерти, и кто окончил свои дни в известной, но малоизученной «Сухановке». Нас уже трудно удивить, мы многое знаем о том, как монастыри древнего благочестия Святой Руси превращались в лагеря смерти. И все же, наверное, не случайно мне вспомнилась еще одна, полная удивления фраза Ананьева: «Реставрируя монастырь, мы никак не можем объяснить, почему столько кабельных проводок прямо-таки пронизывают землю „Сухановки“…
Рассказ нашего гостя не мог оставить равнодушным ни меня, ни, я надеюсь, читателя. Общеизвестно, что уже несколько лет действует правозащитное общество «Мемориал», которое интересуется только жертвами эпохи «культа личности». Слов, нет, как важно для грядущих поколений знать и понимать суть кровавого террора Сталина. Но как быть с теми жертвами, реки крови которых пролились до Сталина, с первых же дней «бескровной русской революции»? До сих пор мы не можем назвать точную цифру миллионных жертв, которых Ленин называл «насекомыми». При сравнении числа жертв 1937 года, который для многих кажется самым страшным в истории Советского государства – с огромным количеством жертв «большого террора», эту эпоху следует, скорее, называть «большевистско-ленинско-троцкистской» эпохой тех, чьи идеи были беспощадно осуществлены бывшим семинаристом Сосо Джугашвили.
Один мой друг, наверное, справедливо заметил, прочтя приведенный мною рассказ реставратора о «зверинце» Сталина: «Старик, не верится во все эти апокрифические ужасы: клетки, котлы в подвале, где сжигались столь известные личности, о которых мы многое знаем. Может быть, твой рассказчик был троцкистом, не забывшим сталинских процессов 30-х годов? Не отсюда ли его особая ненависть к Сталину? Да, возможно, была такая тюрьма. Да, уничтожались люди. Это было страшное время, когда гадина пожирала гадину». Он темпераментно продолжал: «Редакции наших журналов завалены такими лагерными апокрифами. Все это надо проверять. Но я с тобой абсолютно согласен и считаю нужным, чтобы наши многоопытные журналисты провели свое журналистское расследование, тем более что речь идет о монастыре, находящемся уже на территории Москвы. Мы с тобой знаем слова Достоевского о том, что нет ничего фантастичнее реальности. И разве мы могли бы предполагать еще пять лет назад, с какой сатанинской ловкостью будет в одночасье разрушена одна из самых великих держав мира? Могли ли мы допустить, что военные заводы станут выпускать кастрюли, а боевые корабли и танки распиливаться на металлолом? Ведь и когда вышли книги Солоневича, Краснова и Солженицына, мало кто на Западе, прочитав их, поверил в реальность страшных фактов жизни за „железным занавесом“. Думаю, что факт существования сталинского „зверинца“ надо скрупулезно проверить».
Я не спорил с моим другом. Я только запомнил и записал рассказ нашего странного гостя о тюрьме «Сухановка».
