Сын Америки - Райт Ричард (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
– Ешьте, Биггер, – сказал Макс.
– Я не голоден.
– Я сделал все, что мог, – сказал Макс.
– Мне хорошо, – ответил Биггер.
В эту минуту Биггер не думал о том, удалось Максу спасти его жизнь или нет. Он был переполнен горделивым сознанием, что Макс произнес свою речь только ради него, ради того, чтобы спасти его жизнь. Он гордился не смыслом этой речи, но самим фактом. Для него это уже было много. Еда на подносе остывала. Сквозь приоткрытое окно доносился глухой рев толпы. Скоро нужно будет вернуться в зал и слушать Бэкли. На этом все кончится, останется только слово судьи. А когда судья скажет свое слово, он узнает, жить ему или умереть. Он опустил голову на руки и закрыл глаза. Он услышал, как Макс встал, чиркнул спичкой и закурил.
– Биггер! Возьмите выкурите сигарету.
Он взял сигарету, Макс поднес ему спичку; он глубоко втянул в себя дым и сразу почувствовал, что ему не хочется курить. Он вынул сигарету изо рта и смотрел, как вьется дым перед его воспаленными глазами. Вдруг он вздрогнул: в дверь заглянул полисмен.
– Через две минуты начинается заседание!
– Мы идем, – сказал Макс.
Под охраной полисменов, как и прежде, Биггер вернулся в зал. Он встал при входе судьи и снова сел.
– Слово имеет представитель обвинения, – сказал судья.
Биггер повернул голову и увидел, что Бэкли поднялся со своего места. Он был одет в черное, и в петлице у него торчал маленький розовый цветок. Весь его вид, вся повадка настолько были проникнуты зловещей уверенностью, что Биггер сразу почувствовал: он погиб. Что он может против такого человека? Бэкли облизнул губы и обвел взглядом публику; потом повернулся к судье.
– Ваша честь, мы живем в стране, где действует закон. В законе воплощена воля народа. Я нахожусь здесь как блюститель и слуга закона, представитель организованной воли народа, и мой долг – следить за тем, чтобы воля народа исполнялась неукоснительно и точно. Если же она будет нарушена, то лишь вопреки моим самым решительным и категорическим настояниям.
В качестве прокурора штата Иллинойс я требую от нашего высокочтимого суда, чтобы ввиду исключительного значения данного дела к подсудимому была применена высшая мера наказания, предусмотренная законом, единственная мера, способная устрашить убийцу, – смертная казнь!
Я требую этого во имя защиты нашего общества, наших близких, нашего семейного очага. Я требую этого во исполнение принятого мной под присягой обязательства в меру моих сил способствовать соблюдению закона, охране священной человеческой жизни, поддержанию существующего строя, предупреждению преступлений и строгому наказанию преступников. Никакими другими соображениями или мотивами я не руководствуюсь.
Я говорю от лица семьи Долтонов и семьи Мирсов, от лица ста миллионов честных и трудолюбивых американских граждан, привыкших свято чтить закон. Я представляю здесь те силы, которые обеспечивают мирный и свободный расцвет искусства и науки, тем украшая и обогащая нашу жизнь.
Я не стану принижать достоинство суда и справедливость требований народа, пытаясь опровергнуть нелепые, опасные и чуждые нам коммунистические идеи, выдвинутые защитой. Я полагаю, что лучшим отпором им послужит смертный приговор этому выродку человечества, Биггеру Томасу!
Может быть, мои слова звучат сурово, когда я, говорю: Приговорите его к смертной казни и приведите приговор в исполнение, невзирая ни на какиемольбы о сострадании. Но мною движет истинное сострадание и милосердие, ибо применение закона во всей его строгости позволит миллионам честных граждан спокойно заснуть сегодня, зная, что завтра на их дом и жизнь не ляжет черная тень смерти.
Может быть, мои слова звучат жестоко, когда я говорю: Пусть подсудимыйзаплатит жизнью за свое злодеяние! Но на самом деле это означает лишь, что закон благодетелен, выступая на защиту миллионов достойных жизней, ограждая детей, стариков, немощных, слепых и слабых от тех, кто не уважает закон, глух к голосу разума и не знает удержу в своих гнусных поступках.
Может быть, мои слова звучат беспощадно, когда я говорю: Подсудимыйпризнал свою вину и заслуживает высшей меры наказания! Но на самом делеэто означает лишь, что закон милостив и всесилен, ибо ему мы обязаны тем, что сидим сегодня здесь, в этом зале, творя беспристрастный и правый суд, и не дрожим от страха, что, может быть, в эту самую минуту какая-нибудь человекоподобная черная обезьяна влезает в окно нашего дома, чтобы насиловать, убивать и сжигать наших дочерей!
Ваша честь, я утверждаю, что закон священен; он – основа всех наших заветнейших ценностей. Он позволяет нам не заботиться о нашей физической безопасности и обращает нашу энергию на более высокие и благородные цели.
Когда человек впервые почувствовал, что может спокойно предаваться своим мыслям и чувствам, ибо священный закон заступил место ножа и ружья, он шагнул из звериного царства в человеческое.
Я утверждаю, что закон священен, ибо он сделал нас тем, что мы есть! И горе тем людям – и той цивилизации! – которые из страха или ложного сострадания расшатывают прочное здание закона, обеспечивающего нам гармоническое существование на этой земле.
Ваша честь, я глубоко сожалею, что представитель защиты поднял здесь, на суде, каверзные вопросы расовой и классовой вражды. Я сочувствую тем, чье сердце дрогнуло, как и мое, когда мистер Макс столь цинично попирал священнейшие наши традиции. Порочный и противоестественный образ мыслей этого человека вызывает во мне чувство жалости. Печально для американской цивилизации, когда белый человек пытается отвести десницу правосудия от чудовища, растоптавшего один из самых нежных и прекрасных цветков Америки.
Каждый честный американец должен ликовать, готовясь раздавить каблуком курчавую голову этой черной гадины, чтобы она не могла больше ползать по земле, изрыгая смертоносный яд!
Ваша честь, одна необходимость рассказать об этом гнусном преступлении заставляет меня содрогаться. Мне кажется, что, даже передавая его на словах, уже как-то оскверняешься. Такова сила подобных преступлений! От них так и веет смрадной заразой!
Богатый великодушный белый человек, более сорока лет проживший в Чикаго, обращается в Бюро помощи безработным и предлагает взять к себе на службу в качестве шофера молодого безработного негра. При этом он подчеркивает, что желал бы предоставить работу такому юноше, который в силу своей расовой принадлежности, бедности или наличия большой семьи поставлен в особо тяжелые условия. Работники Бюро просматривают свои списки, и выбор их падает на одну негритянскую семью, достойную, по их мнению, такой помощи, – это семья Томасов, проживавшая тогда, как и теперь, на Индиана-авеню, 3721. Представитель Бюро является туда и сообщает матери, что ее старшему сыну будет предоставлена работа у частного нанимателя и семья снимается о пособия. Мать, честная и трудолюбивая христианка, соглашается. В положенный срок Бюро посылает Биггеру Томасу, тому самому бешеному псу, что сидит здесь сейчас перед вами, повестку с предложением явиться на работу.
Как же реагировал этот черный бандит на известие о том, что ему предоставляется возможность прокормить себя, мать, младших братишку и сестренку? Обрадовался? Оценил предложение, за которое десять миллионов людей в Америке на коленях благодарили бы бога?
Ничуть! Он осыпал свою мать ругательствами! Он кричал, что не желает работать! Ему гораздо больше нравилось слоняться по улицам, грабить лавки, обворовывать газетные киоски, приставать к женщинам, шататься по пивным и второразрядным кинематографам и обхаживать проституток. Вот как реагировал этот бесчеловечный убийца на истинно христианский поступок человека, которого он даже и не видел никогда!
Мать настаивала, уговаривала, умоляла; но мольбы матери, состарившейся прежде времени от тяжелой трудовой жизни, не трогали это черствое сердце. Будущность девочки-сестры нимало не заботила его. Мысль о том, что, поступив на работу, он даст брату возможность продолжать учение, не казалась заманчивой Биггеру Томасу.
