Атлант расправил плечи. Книга 1 - Рэнд Айн (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– Да, но он потерял время. Сейчас он готов взяться за дело, но не может найти станков. Их нигде не купить, нигде и ни за какие деньги. Он не получает ничего, кроме обещаний и отсрочек. Он перешерстил буквально всю страну в поисках старого оборудования с закрытых заводов, которое мог бы использовать. Если он в ближайшее время не начнет производство…
– Начнет.
– Хэнк, – вдруг сказала она, – мы не могли бы съездить в одно место?
– Конечно. Куда угодно. Где это?
– В штат Висконсин. Во времена моего отца там была крупная компания по производству двигателей. Наша железнодорожная ветка обслуживала ее, но лет семь назад, после закрытия завода, мы ее закрыли. По-моему, это одна из кризисных зон. Может быть, там осталось какое-нибудь оборудование, которое пригодилось бы Теду Нильсену. Завод давно закрыт, там нет транспортного сообщения, – может быть, про него забыли.
– Мы найдем этот завод. Как он назывался?
– «Твентис сенчури мотор компани».
– Да, точно. Это была одна из лучших моторостроительных фирм в годы моей юности, пожалуй, самая лучшая. По-моему, они разорились каким-то странным образом… не помню, как именно.
Им потребовалось целых три дня, чтобы навести справки, но в конце концов они нашли заросшую и заброшенную дорогу и теперь ехали по отливающему золотом ковру из осенних листьев к «Твентис сенчури мотор компани».
– Хэнк, а вдруг что-нибудь случится с Тедом Нильсеном? – вдруг спросила Дэгни.
– Ас какой стати с ним должно что-то случиться?
– Не знаю… был же Дуайт Сандерс. Был и исчез. Компания «Юнайтэд локомотив» обречена, а другие заводы не в состоянии производить дизельные моторы. Я уже перестала выслушивать их обещания… А чего стоит железная дорога без двигателей?
– А чего стоит без них все остальное?
Листья деревьев сверкали, раскачиваясь на ветру. Играя огненными красками, они раскинулись на многие мили – кустарники, деревья. Казалось, они достигли своей цели и теперь торжествовали, пламенея несметным, нетронутым изобилием.
Реардэн улыбнулся:
– Все-таки в дикой природе что-то есть. Она начинает мне нравиться. Новая, никем не тронутая.
Дэгни весело кивнула:
– Хорошая земля – только посмотри, как все растет. Я бы расчистила эти кусты и построила здесь…
И вдруг улыбки исчезли с их лиц. В траве на обочине дороги они заметили ржавую цистерну и осколки стекла – все, что осталось от бензоколонки.
То, что когда-то было бензоколонкой, теперь поглотили кусты, а то, что еще можно было различить, лишь внимательно присмотревшись, должно было через год-другой полностью скрыться из виду.
Они отвернулись и поехали дальше. Им не хотелось знать, что еще поросло сорняком, раскинувшимся на много миль. Ехали молча; и Реардэн, и Дэгни удивлялись одному и тому же: как много всего поглотил сорняк и как быстро.
За холмом дорога резко оборвалась. От нее осталось лишь несколько островков бетона, торчавших из усеянной ямами и выбоинами длинной полосы смолы и грязи. Кто-то сорвал и увез практически все бетонное покрытие; на опустевшей полосе земли не хотела расти даже трава. Далеко на вершине холма, словно крест над огромной могилой, одиноко стоял покосившийся телеграфный столб.
Через три часа, тащась на самой малой скорости и проколов колесо, им удалось добраться до селения, находившегося за холмом с телеграфным столбом.
Внутри остова, бывшего когда-то индустриальным городком, все еще стояло несколько домов. Все, что могло двигаться, покинуло городок, но несколько человек все же остались. Пустые строения напоминали скелеты; их разрушило не время, а люди, которые поотрывали доски, кровлю, проломили дыры в опустошенные погреба. Создавалось впечатление, будто здесь вслепую хватали все, что отвечало потребности момента, даже не задумываясь о том, как жить завтра. Заселенные дома были беспорядочно разбросаны среди руин. Поднимавшийся из труб дым был единственным заметным движением в городе. На окраине стояла бетонная коробка – все, что осталось от школы. Она походила на череп – пустые глазницы, незастекленные окна и оборванные провода, свисавшие несколькими жиденькими волосками.
За городом, на отдаленном холме стоял завод «Твентис сенчури мотор компани». Стены, очертания крыш и трубы выглядели аккуратными и неприступными, как крепость. Могло показаться, что завод миновала участь городка, если бы не опрокинутая серебристая цистерна для воды.
На заросших деревьями склонах холмов не было никаких следов дороги, ведущей к заводу. Дэгни и Реардэн подъехали к дверям первого дома, из трубы которого, проявляя слабые признаки жизни, вилась тонкая струйка дыма. Дверь была открыта. На звук мотора, шаркая ногами, из дома вышла старая, сгорбленная, босая женщина, одетая в какое-то тряпье из мешковины. Она посмотрела на машину без тени удивления и любопытства, пустым взглядом существа, потерявшего способность чувствовать что-либо, кроме голода.
– Не могли бы вы объяснить, как проехать к заводу? – спросил Реардэн.
Женщина ответила не сразу; можно было подумать, что она не говорит по-английски.
– К какому заводу? – спросила она наконец.
– Вон к тому, – указал пальцем Реардэн.
– Он закрыт.
– Я знаю, что закрыт. Туда можно как-нибудь доехать
– Не знаю.
– Есть какие-нибудь дороги? – В лесу есть дороги.
– Есть такие, по которым можно проехать на машине?
– Может быть.
– А по какой дороге лучше всего проехать?
– Не знаю.
Через открытую дверь была видна обстановка дома, комнате стояла совершенно бесполезная газовая плита, духовка которой, забитая всяким тряпьем, служила комодом. В углу сутулилась каменная печь, в которой, подогревая старый чайник, тлело несколько поленьев. Вверх по стене тянулись длинные полосы копоти. На полу лежало что-то белое, придвинутое к ножкам стола: это оказался фарфоровый умывальник, оторванный от стены ванной комнаты в каком-то из домов. Раковина была доверху набита вялой капустой. На столе стояла бутылка с воткнутой в горлышко сальной свечой. От краски на полу не осталось и следа; его выскобленные доски служили как бы зримым воплощением ноющих костей человека, который, низко склонившись, мыл и скреб, но все же проиграл сражение с грязью, намертво въевшейся в доски.
У дверей молча, по одному собрался выводок оборванных детей. Они глазели на машину не с присущим детям любопытством, а с настороженностью дикарей, готовых исчезнуть при первом же признаке опасности.
– Сколько отсюда миль до завода? – спросил Реардэн.
– Десять, – сказала женщина. – А может, пять.
– А до ближайшего поселка?
– Поблизости нет поселка.
– Но есть же где-то другие города. Они далеко?
– Да, где-то есть.
Радом с домом на бельевой веревке, которой служил обрывок телеграфного провода, висело выцветшее тряпье. Трое цыплят грелись на грядках запущенного огородика. Четвертый съежился на насесте из водопроводной трубы. В груде отбросов рылись двое поросят. Через жидкий навоз и грязь вела дорожка, вымощенная кусками бетонного покрытия автострады.
Издали донесся скрежет. Дэгни и Реардэн обернулись и увидели мужчину, достававшего воду из колодца. Они смотрели, как он медленно идет по улице, неся два ведра, которые казались слишком тяжелыми для его тонких рук. Трудно было сказать, сколько ему лет. Мужчина подошел и остановился, глядя на машину. Он украдкой посмотрел на чужаков и тотчас отвел взгляд, подозрительный и пугливый.
Реардэн вытащил десятидолларовую банкноту и протянул мужчине:
– Не могли бы вы показать нам дорогу к заводу? Мужчина с полным безразличием смотрел на деньги, не двигаясь, не проявляя никакого желания взять их, по-прежнему держа в руках ведра. Если в мире есть человек начисто лишенный алчности, подумала Дэгни, то он стоит передо мной.
– Нам здесь деньги ни к чему, – сказал мужчина.
– Разве вы не работаете, чтобы жить?
– Работаем.
– И что же вы используете в качестве денег?
Мужчина поставил ведра на землю, словно до него только сейчас дошло, что незачем надрываться, держа их в руках.
