Брюки мертвеца (ЛП) - Уэлш Ирвин (книги регистрация онлайн .txt) 📗
— Я схожу за парой бутылок, — говорю ему, — куплю хорошее вино; я теперь разбираюсь в нем, Мел всегда посылает меня, — подмигиваю я ей.
Поэтому я иду в магазин. Неплохой, блять, магазин в подвале. Я выбрал Напа Вэлли каберне, которое выглядит неплохо — это то, что Мел и ее друзья пьют в Калифорнии. Пока я в магазине, слышу маленькую заварушку на улице. Я расплачиваюсь и выхожу на улицу, прямо по ступенькам на темную дорогу, вижу двух приятелей в районе двадцати, орущих друг на друга. Один парень рычит:
— Я отпизжу тебя в любой момент! Думаешь, я тебя, блять, боюсь?
Другой приятель более спокоен, больше себя контролирует и менее пьян.
— Давай тогда прямо здесь, — он указывает на маленький переулок. Потом они заходят туда, а я думаю: да, ебаная красота... две сочные мухи залетают прямо в ебаную паутину...
Я следую за ними и, конечно, они бьют друг друга, а потом менее пьяный приятель заваливает говоруна. Он заскакивает сверху и пиздит его, бьет его прямо по лицу. Говорун поднимает руки вверх и кричит:
— БЛЯТЬ ОТПУСТИ МЕНЯ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ТЫ, ПИЗДА!
Я кладу пакет с вином рядом со стеной, и встаю за ними:
— Нет ему смысла тебя отпускать, если ты собираешься его убить, ты, тупая пизда.
Более трезвый парень поворачивается ко мне, смотрит на нас и говорит:
— Тебе какое дело? Отъебись или тоже получишь!
Я улыбаюсь ему, и вижу, как лицо уебка меняется, когда я прохожу мимо и бью его друга на земле в лицо с ноги. Парень кричит. Другой спрыгивает с него, вставает на ноги и готовится драться со мной.
— Какого хуя ты делаешь? Это не твое де...
Я пинаю его по яйцам, пиздюк начинает тявкать. Он сгибается и пытается выползти из темного переулка на свет уличного фонаря.
— Э-э-э-э, ты никуда не пойдешь... — я хватаю его за волосы и тащу к лежащему на мостовой уебку, — извинись перед другом.
— Но ты... ты пнул его в лицо!
Я бью мудилу лицом об стену дважды, его голова разбивается после второго удара.
— Извинись.
Уебан полностью окровавлен, я выкручиваю волосы, чтобы кровь не попала мне на одежду.
— Дарен... прости меня, друг... — стонет он.
Парниша Дарен пытается встать, опираясь на стену:
— Что, блять, происходит?..
— Въеби этой пизде по лицу, — говорю я ему, все еще держа за волосы другого приятеля.
— Неа...
Я бью другого парня лицом об стену еще раз. Уебок пересирает. Он умоляет парня, которого избивал всего минуту назад:
— Давай, Дарен... просто сделай это!
Дарен просто стоит. Он смотрит в конец переулка.
— Даже и не думай, блять, убежать, — предупреждаю я приятеля, — ударь мудака!
— Бей! И мы просто потом уйдем! — умоляет другой парень.
Дарен бьет своего друга. Слабо. Я подхожу ближе и бью Дарена в лицо. Красиво; он падает на жопу.
— Вставай! Вставай и ударь его хорошенько, ты, ебаный монгол! — Дарен встает на ноги. Он шатается, его челюсть опухла. Чувствую, что другой парень дрожит, как ебаный лист, я все еще держу его за волосы. Я смотрю на Дарена. — Давай, уебок, у нас нет времени! — Дарен смотрит на своего друга грустно и виновато. — Бегом, у меня кончается ебаное терпение!
Я ослабляю хватку, когда Дарен бьет своего друга по-нормальному, а потом хорошенько въебываю другому парню в лицо. Прыгаю вперед, и, блять, тараню уебка Дарена его другом, они падают рядом. Я пинаю этих уебанов:
— Можете возвращаться друг к другу, вы, ебаные пидорасы! — тут я моментально думаю, что не должен был этого говорить, потому что это можно рассматривать как гомофобию. Нет времени на бессмыслицу в эти дни. Тонна друзей-геев в Калифорнии. Плохие привычки тут возвращаются, это точно.
Они лежат, стонут разбитыми ртами, и я вижу, как другой парень смотрит окровавленными глазами на Дарена.
— Миритесь, — говорю я, — ненавижу, когда друзья ругаются. Пожмите друг другу руки.
— Окей... пожалуйста... прости... — говорит менее пьяный мудила. Его рука тянется и берет руку Дарена. — Прости, Дарен... — говорит он.
Оба закрытых глаза Дарена превратились в фиолетовые опухоли, он не знает, это я или его друг; стонет:
— Все окей, Льюис, все окей, друг... просто пошли домой...
— DMT, парни, если вы не пробивали, то пора. Это ничего не значит, просто эксперимент, — говорю я пиздюкам.
Когда я покидаю переулок, их стоны пропадают; они пытаются помочь друг другу встать на ноги. Снова друзья! Это — мой хороший поступок на сегодня!
Как только выхожу из переулка, я беру пакет с вином, дышу медленно и размеренно. Недавно был дождь, кусты все еще мокрые, так что я вытираю кровь о них, вытираю как можно тщательнее. Я — знаменитый художник Джим Фрэнсис, и я возвращаюсь в роскошный дом в Нью Таун моих друзей Иена и Наташи. К моей жене, Мелани.
— Вот и ты, интересно, что тебя задержало, — говорит Мел, когда я вхожу.
— Знаешь, просто не мог решить, — и я ставлю бутылки на столешницу на кухне и смотрю на Иена с Наташей. — У них замечательная коллекция, несмотря на то, что это местный магазин.
— Да, парень, который открыл его, Мердо, владеет еще одним магазином в Стокбридже. Они с женой Лиз ездят на пробы вина каждый год и набирают вино из тех виноделен, где лично побывали, — говорит Иен.
— Правда?
— Да, и такое отношение к деталям все меняет.
— Поверю тебе на слово. Я достаточно скучный сейчас, бросил все свои пороки.
— Бедный Джим, — говорит эта пьянющая шлюха Наташа. Если бы я не любил своих жену и дочек, трахнул бы ее. Но я себя так не веду, особенно после того, как женился. Для некоторых людей это нихуя не значит. Для меня это значит многое. Я обнимаю Мелани, как бы показывая Наташе, чтобы она съебала.
Потом иду поссать и хорошо помыть свои руки на всякий случай. Костяшки немного поцарапаны, но это не проблема. Я возвращаюсь обратно и сажусь на диван, удовлетворенный моей дозой. Единственное, чего я хочу — вернуться в свою ебаную студию, обратно к работе. Потому что нельзя все время ебашить уебков. Это не очень хорошо и можно попасть в неприятности.
Художественный конгресс Эдинбурга — нехарактерно нервный и застенчивый, он заполняет престижные галереи Старого Города. Внутри выпотрошенного викторианского здания с декоративным фасадом это — трехэтажное функциональное пространство с высокими потолками, белыми стенами и сосновыми полами, центральным лифтом и стальными пожарными лестницами, абсолютный комфорт. Но его посетители, а не помещения, неприятны художественной толпе. Они находятся в новой для себя ситуации, плечом к плечу с бритоголовой, татуированной, одетой в «Стоун Айленд» ордой, которая больше принадлежит «Ист Роуд» и стадиону «Тайнкасл».
Эти две группы Эдинбурга редко попадают в одно пространство надолго, что позволяет избежать кросс-культурных перепалок; но вот они, движутся через галерею на второй этаж все вместе, лицезрея работы самого скверного сынка Лита, Джима Фрэнсиса, которого местные больше знают как Франко Бегби. К их удивлению, на их родной земле именно сливки общества первые направляются к бесплатным напиткам, а те, что в кепках, стоят сзади, наверняка, не до конца уверенные в протоколе. Потом Десси Кингхорн, ветеран CCS («Капитал Сити Сервис», шотландской хулиганской фирмы, связанной с футбольным клубом «Хиберия»), добирается до бара, смотрит на нервного официанта и спрашивает:
— Это бесплатно, друг?
Студент, по уши в долгах и с дюжиной работ, не собирается обсуждать детали и утвердительно кивает. Кингхорн берет полную бутылку вина и охапку пива, поворачивается к группе зависших лиц и кричит:
— Бесплатное бухло, уебки!
Затем — паническое бегство, буржуазная толпа тает в комнате на стороне в манере, которую некоторые ветераны CCS не видели с девяностых. Будто по команде, человек часа, художник Джим Фрэнсис, заходит со своей женой Мелани. Арт-толпа набрасывается на них, поздравляя, головорезы смотрят на головы и картины Бегби с сомнительным потрясением, проверяя цену и позиции камер наблюдений с охраной.
