Брюки мертвеца (ЛП) - Уэлш Ирвин (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Голос Майки остается тихим:
— Никого. Теперь, когда Толстый Тайрон умер. Нелли не пойдет против него, и Дойлы тоже. Они просто поделили маленькую империю Тайрона между собой. Молодая команда еще не успела подготовиться со смерти Энтони Миллера.
У Больного лишь элементарные знания криминальной сцены Эдинбурга, также он выбрался и с лондонский сцены. В душе он не любил гангстеров. Как заинтересованному исключительно женщинами, ему сложно общаться с другими мужчинами. И те, кого больше интересует иерархия власти, а не сладкая музыка романтики, безумно надоедают ему, хоть он и слишком вежлив, чтобы это показывать.
— Я больше думал о конкретном психопате из Лита, которого мы оба хорошо знаем.
— Бегби? — Форрестер смеется, прежде чем снова притихнуть. — Он в Америке, теперь ебаный художник, оставил эту жизнь, — он смотрит вокруг, отмечая, что пухлый скинхед выпил и ушел, — они с Саймом, наверное, в хороших отношениях.
— Сайм — западная сторона, Бегби всегда был из Лита, с Тайроном, Нелли, Донни Лингом, со всей этой толпой. Другой круг. Сайм был скруббером и никогда не был интересен Тайрону. Он был ростовщиком и вымогателем, — объясняет Больной, думая: это очевидное дерьмо; идиоты всегда знают друг о друге, и обычно объединяются вместе, чтобы охотиться на простых людей.
Но это достаточно убедительное доказательство для Майки, чтобы его принять, и он заговорщически кивает головой.
— Бегби возвращается в Эдинбург из-за аукциона и выставки его работ, — продолжает Больной. — Вы с Рентоном никогда не были друзьями, верно?
Исторически Майки Форрестер не ладил с Марком Рентном. Причина была достаточно банальной. Майки давно нравилась девушка, разводившая его на бесплатные наркотики, с которой Рентон насладился бездумным перепихоном. Это дерьмо сильно раздражало Майки, и его неприязнь не пропала с годами. Возраст, тем не менее, дал ему перспективу и теперь он не держал зла на Марка Рентона. Наоборот, ему стыдно, что он все так раздул.
— Он помог нам в Берлине.
— Это не делает вас лучшими друзьями.
Форрестер несчастно смотрит на Больного. Ты не можешь забрать слова, сказанные годы назад. Это только сделает тебя слабее, чем тогда, когда ты все это сказал.
— Он предатель, который ворует у своих.
Больной заказывает еще выпивки и присоединяется к Майки с водкой и тоником.
— Что, если я скажу тебе, что знаю, как разозлить Рентона и попасть в белый список Бегби? — мурлычет он. — До той степени, что это купит еще больше уважения от Сайма и тот вернет тебя сразу на легкую улицу. В место, где вы будете равноценными партнерами. Что скажешь?
Майки слушает. Конечно, они с Саймом никогда не были равными партнерами, но Больной знает, что его тщеславие всегда упорно создает возможности.
— Что ты предлагаешь?
Больной пытается игнорировать отвращение от кислого дыхания Майки. Будто он прополоскал горло менструальной кровью. Ему интересно, любит ли Майки лизать киску, и если да, чистит ли зубы после этого.
— Рентон может узнать, что искусство Бегби будет стоить ему больше, чем он думал, особенно, если какой-то уебок будет делать ставки против него. И он очень хочет этого, так что он никому не позволит выиграть.
— И...
— И ты будешь делать ставки против этого уебка. Обчистишь мудилу. Бегби получит большие деньги, из-за этого Рентон полностью останется на мели, переплатив разницу. Все благодаря Майклу Джейкобу Форрестеру, — он тычет в Майки. — Когда Сайм увидит, что ты ебаный мужик, причем со злобным Франко Бегби, он начнет обращаться с тобой с чуть-чуть большим у-в-а-ж-е-н-и-е-м. Понимаешь, о чем я?
Майки медленно кивает.
— Ну, у меня нет денег для ставок на искусство.
— Ты проиграешь Рентону.
— Да, но что, если он сдастся, а я выиграю?
— Я все решу, — говорит он, думая о деньгах, которые дал ему Рентон, — но если ты остановишься на цифре, на которую мы договоримся, этого не произойдет.
Майки поднимает стакан и делает глоток. В этом есть смысл, или нет. Но почему бы этого не сделать, да и Больной рассуждает правильно, место Майкла Джейкоба Форрестера — в середине надвигающегося беспорядка, и криминальный мир города будет говорить об этом годами.
Аукцион проходит внутри четырехколонного псевдоафинского храма из серого камня с арочными окнами. Считается самым красивым торговым залом в Великобритании, спрятанным в лабиринте переулков между Ист Нью Таун и верхним концом Лит Валк.
Внутри — смесь старой церкви и театра. Сцена с экспонатами для аукциона, центральная часть перевернутого изгиба U которого окружает зал. Деревянный пол частично покрыт гигантским рубиновым ковром с узором, полсотни людей сидят в аккуратно расставленных красно-золотых стульях. Сверху балконы, поддерживаемые черными чугунными колоннами, под ними сидят секретари, ведущие протокол.
Комната — центр болтовни и суматохи. Присутствуют некоторые серьезные коллекционеры, о чем свидетельствуют приглушенные комментарии и почтительные взгляды. Воздух — слегка душный и густой, будто некоторые стареющие экспонаты и коллекционеры прошлого хранят томительный аромат. Рядом с теми, кто одевается и пахнет хвастливым богатством — несколько бритоголовых психов разной степени статусности местного криминального мира. Джим Фрэнсис, художник, которого раньше знали, как Фрэнка Бегби, стоит в конце комнаты с его агентом Мартином Кросби, смотрит на них немного презрительно.
— Ребята. Пришли глянуть, сколько денег старый Франко сделает на этой игре!
Мартин кивает, хотя понимает только малую часть того, что говорит Джим. Ближе к дому акцент его клиента становится сильнее. Мартин прилетел из Лос-Анджелеса вчера. До сегодняшнего дня он никогда не страдал от джетлага.
Потом Фрэнк Бегби не может поверить своим глазам, когда видит Марка Рентона, сидящего спереди. Он подходит и садится рядом с ним.
— Что ты тут делаешь? Я думал, тебя не интересует искусство.
Рентон поворачивается к нему.
— Я решил сделать пару маленьких ставок на «Главы Лита».
Фрэнк Бегби молчит. Он поднимается и возвращается к Мартину, который общается с Кеннетом Пакстоном, главой Лондонской галереи, к которой он прикрепил Джима Фрэнсиса. Франко врывается, нарушив все правила приличия.
— Кто тут главный?
Мартин Кросби кидает быстрый извинительный взгляд главе галереи, который с говорит художником... но откладывает Пакстона.
— Тот парень, Пол Страуд, — спокойно произносит владелец галереи, указывая на лысого, сильно бородатого толстого мужчину, который потеет в льняном костюме и обмахивается шляпой. — То есть, он не коллекционер, но он — представитель Себастьяна Уиллера, который большая шишка.
— Себ — главный коллекционер работ Джима, — говорит Мартин Пакстону и художнику, чтобы напомнить ему. — Если он хочет «Главы Лита», то они его.
Фрэнк Бегби жутко удивлен, увидев Майки Форрестера, стоящего рядом. Он смотрит на Рентона и Майки, оба выглядят смущенными; Майки, очевидно, осведомлен о присутствии Рентона, но не наоборот. Что, блять, тут происходит?
Аукционист, щуплый мужчина в очках и с конической бородой, указывает на четыре головы на дисплее.
— Наш первый лот сегодняшнего аукциона — «Главы Лита», известного художника из Эдинбурга, Джима Фрэнсиса.
В первом ряду Марка Рентона душит гогот откуда-то изнутри. Он смотрит на толпу психов; некоторые из них смутно узнаваемы. Рентон смотрит на голову Больного. На него похоже совсем немного, но глаза слишком безмятежные. Он оглядывается, проверяя, пришел ли его старый друг, несмотря на заявление, что не придет, и сомневается, что Больной сможет воспротивиться соблазну увидеть свое изображение на дисплее.
— Одна из них — автопортрет, — продолжает аукционист, — три другие представляют его друзей детства. Все вылиты из бронзы. Продаются все вместе, по отдельности нельзя, и меня проинструктировали, что начальная цена — двадцать тысяч фунтов стерлингов.
