Пищеблок - Иванов Алексей (книги хорошего качества txt) 📗
Пацаны бессовестно заржали, и даже Лёва улыбнулся. У Титяпкина от обиды запрыгало лицо. Он ринулся к Валерке, сжимая кулаки.
В этот миг дверь распахнулась, и в палату шагнула Ирина Михайловна. На вид она была слабовольной тетёхой, пухловатая и близорукая, но внутри у неё – Валерка это уже уяснил – находился стальной стержень.
– Что за гвалт? – свирепо спросила она.
Пацаны молчали. Ирина Михайловна быстро оглядела всех.
– Титяпкин, не наглей! – сразу поняв ситуацию, жёстко сказала она. – Отцепись от Лагунова. Займи свободную койку. Я проверю!
Не сомневаясь, что ей подчинятся, Ирина Михайловна вышла.
Титяпкин чуть не заплакал.
– Нечестно это! – уже без всякого озверения пожаловался он. – Вы все выбирали себе койки, а мне как чушману последняя осталась!
– Ладно, – смилостивился Лёва. – Давайте как в футболе жребий кинем: кому пустое место выпадет, тот на него и пойдёт, а Титяпа – на его место.
– Может, лучше посчитаемся? – предложил Колька Горохов.
– Считай, – согласился Лёва.
Колька начал считать, тыча пальцем. Лёву он исключил из розыгрыша, признавая право командира лежать там, где хочется.
– За сто-лом си-дели гости, из баш-ки тор-чали гвозди, – затараторил Колька, вращаясь вокруг себя с вытянутой рукой и выставленным пальцем. – Э-то я зако-лотил, чтоб ни-кто не у-ходил! Ты!
Колька указал на безымянного мальчика. Этот выбор всех устроил.
– Тебя как зовут? – спросил Лёва.
– Юра Тонких, – едва слышно пролепетал пацан.
– Переложись, Юрик, туда.
– Я уже вещи в тумбочку засунул…
– Перекладывайся! – яростно закричал Горохов. – Закон не уважаешь?!
– Титяпа, занимай койку, – распорядился Лёва.
Титяпкин был удовлетворён, хотя получил, в общем, то же самое место, против которого так бунтовал. Направляясь к своей новой койке, Титяпкин обернулся и бросил на Валерку огненный взгляд.
– А с тобой, очкастый, сёдня вечером махач будет, понял?
– Закрой рот – кишки простудишь, – неустрашимо ответил Валерка, как полагалось у пацанов, хотя угроза ему очень и очень не понравилась.
Из коридора донёсся зов Ирины Михайловны:
– На сбор! Всем на отрядный сбор!
Глава 6
Всем о себе
Подъём, зарядка, утренняя линейка. Завтрак, обед, полдник, ужин. «Трудовой десант», тихий час, вечерняя линейка, отбой. Занятия в кружках, соревнования, конкурсы, смотры. Родительский день, итоговый концерт, последний костёр. Купания, игры, кино… Ирина Михайловна подробно разъясняла порядок жизни в лагере, но Валерка не слушал. Он и так всё знал. Щурясь, он читал список отряда, прикнопленный к стенду, вернее, список девочек: Бояркина, Вишнёва, Гуляева, Завьялова, Касимова, Лебедева, Сергушина, Стяжкина… Знакомых нет.
Отряд сидел на веранде на скамеечках вдоль стен. Все были одеты для торжественной линейки: светлый верх, тёмный низ, пионерские галстуки.
– Так, ребята, теперь нам нужно выбрать командира, – деловито сказала Ирина Михайловна. – Есть предложения?
Предложений не было. Ребята ещё не перезнакомились, зато по школе помнили, что командир – это не тот, кто командует сам, а тот, кто заставляет остальных выполнять команды учителей или вожатых. Нафиг кому надо?
– Кто в школе был командиром отряда?
– Я была! – вдруг заявила какая-то девочка.
В голосе её звучали и гордость, и желание, чтобы ею восхищались.
– Иди сюда, Сергушина, – распорядилась Ирина Михайловна.
Сергушина вышла перед отрядом как-то по-балетному, мягко ступая на цыпочках, повернулась, показывая себя, и улыбнулась, будто киноактриса. У неё были чёлка и два хвостика с жёлтыми пластмассовыми бабочками; губы она накрасила помадой, глаза и брови подвела чёрным карандашом.
– Как зовут? – спросила Ирина Михайловна.
– Анастасийка! – пропела девчонка.
Ирина Михайловна оглядела эту расписную кокетку и вздохнула. Не дело командиру отряда быть такой размалёванной, однако учителя в школе ведь утвердили Сергушину на ответственном посту командира – значит, есть за что. Следует доверять мнению коллег и потерпеть девчачьи глупости.
– Отряд согласен выбрать Настю? – спросила Ирина Михайловна.
– Я не Настя, я Анастасийка!
Девчонки зашушукались, а пацаны засмеялись.
– Все согласны, – подвела итог вожатая. – Сядь, Сергушина.
Анастасийка, красуясь, поплыла обратно.
– Но перед линейкой умойся, – сверкнула очками Ирина Михайловна.
Анастасийка, не оглядываясь, фыркнула, что означало: «Я так и знала!»
– Ещё нам нужен высокий мальчик в знаменосцы, – продолжила Ирина Михайловна. – Веня Гельбич, как раз для тебя задание.
Гельбич был на полголовы выше всех.
– Не, я не хочу, – отпёрся он.
– Давай не возникай! – одёрнула его Ирина Михайловна. – У Игоря Александровича в комнате возьмёшь флаг, пилотку и ленту через плечо.
– Да бли-ин!.. – расстроился Гельбич.
– А ещё надо название отряда, девиз и речёвку.
Валерка подумал, что есть колдовство детей: Чёрная комната, Беглые Зэки, разные там Гробы-на-Колёсиках, Автобусы-Мясорубки и Синие Ногти. А есть колдовство взрослых: командиры отрядов, знамёна, звёзды, девизы. Детское колдовство – оно, наверное, для страха: чтобы не открывали дверь кому попало, чтобы не уходили куда-нибудь с незнакомцами, чтобы не ели неизвестную еду. А для чего колдовство взрослых? Чтобы сделать вид, будто все дети – пионеры, «всегда готовы», «дружные, умелые, честные и смелые»?
– У кого какие варианты названия? – Ирина Михайловна встряхнула отряд строгим взглядом. – Ну, где инициатива?
– Да ваще никак не надо называть! – Гельбич в досаде дёрнул плечом. – Четвёртый отряд – и всё понятно! Всё равно название никто не запомнит!
– А если бы тебя самого никак не назвали, тебе бы это понравилось? – с назиданием поинтересовалась Анастасийка.
Пионеры засмеялись, а Гельбич презрительно скривился: видимо, такой вариант его вполне устраивал.
– Будут предложения поумнее? – недовольно спросила вожатая.
– Давайте назовём «Роза Экстаз», – сказала Анастасийка.
– Розовый унитаз, – тотчас сказал кто-то из пацанов.
– Это что такое? – удивилась Ирина Михайловна.
– Очень красивый цветок, – мечтательно объяснила Анастасийка. – Его на Восьмое марта девушкам дарят.
– У нас не Восьмое марта, – отвергла вожатая. – Короче, отряд будет называться «Данко». Девиз – «Гори так ярко, как сердце Данко!».
– В прошлую смену отряд так назывался, – напомнил Серёжа Домрачев.
– И чем плохо, Домрачев?
– Да хоть как назовите! – Серёжа почему-то обиделся и отвернулся.
– Речёвка такая, запоминайте: «Возьми своё сердце, зажги его смело, отдай его людям, чтоб вечно горело!» Итак, давайте потренируемся…
Эту дурацкую речёвку они настойчиво повторяли всем отрядом, пока шли от своего корпуса к Дружинной площадке. Ирина Михайловна следила за девочками, Игорь Александрович контролировал мальчиков. Анастасийка вышагивала впереди, словно была невестой, а отряд нёс её длинную фату. Венька Гельбич уныло плёлся за Анастасийкой, будто жених поневоле; он был в пилотке и с алой лентой через плечо; знамя он нёс, как весло.
Дружинная площадка на самом деле была волейбольной площадкой, по периметру её окружали гравийные беговые дорожки. Шесть пионерских отрядов выстроились на гравии ровными прямоугольниками. Небольшая группа взрослых во главе со старшей пионервожатой расположилась так, чтобы не быть ни к кому спиной. Парень-радиотехник подтащил стойку с микрофоном. Провода тянулись к ящикам с дискотечными колонками.
– Здравствуйте, ребята! – грянул из динамиков бодрый голос Свистухи. – Приветствуем вас на лучшей смене этого года – на Олимпийской смене!
По отрядам прошелестело лёгкое волнение.
– Расскажите всем о себе! – призывно прогремела Свистуха.
Вожатая первого отряда тихо скомандовала:
– Три… четыре!
– РИТМ! – гаркнул первый отряд.
