Удивительные звери(Повесть, рассказы, очерки) - Сысоев Всеволод Петрович (список книг .TXT) 📗
Бианка видел бегство быка и хорошо понимал, что так легко прыгать могло животное, которого не коснулась пуля. Ушли из рук ценные панты. Сокрушаясь, Бианка выплыл из залива и заскользил вниз по течению быстрой реки, а изюбр, поднявшись на сопку, остановился. Поводя мокрыми боками, он долго прислушивался к тишине ночи. Звенели комары, и откуда-то издалека доносился монотонный крик сплюшки.
Быстро забывают звери свои страхи, помнят они лишь об опасности, поэтому всегда держатся настороженно. Вскоре к герою нашего рассказа вернулось хорошее настроение. В анюйских лесах даже самое взыскательное травоядное животное могло в изобилии иметь излюбленную пищу. Короткая красновато-рыжая шерсть изюбра лоснилась на солнце, а его упитанное стройное тело было как налитое. И все же организм быка испытывал иногда недостаток минеральных солей. И тогда изюбр направлялся к далеким солонцам, дорогу к которым проведал еще будучи теленком.
Сперва изюбр шел длинным пологим увалом по кабаньей тропе, затем брел густыми непроходимыми пихтачами. Здесь росли папоротники, и бык срывал и поедал их на ходу. Он даже съел несколько пахучих веток пихты. Пихтач рос так густо, что если бы не вековые, ежегодно подновляемые кабаньи тропы, то оленю бы здесь не пробраться. Наконец кабанья тропа привела быка к главной «магистрали». Чем дальше брел изюбр, тем проторённей становилась тропа. На нее все чаще и чаще выходили одиночные следы и узенькие побочные тропинки. Вскоре показался и сам солонец — крохотный ручеек с редко стоящими по берегам деревьями. Но как основательно была перемешана здесь вязкая почва копытами оленей, косуль и лосей! Местами виднелись старые отпечатки медвежьих и волчьих лап и следы охотников-пантовщиков. Многие интересовались солонцами.
Одних привлекала богатая солями вода и земля, других — те, кто бывал здесь. Чаще всех приходили на солонец изюбры. Не одну тонну влажной солоноватой земли съели они, обнажив корни многих деревьев, ныне гниющих в траве.
Об этом хорошо знали пантовщики. Заблаговременно ставили они невдалеке примитивные срубы с одним окошечком — бойницей или строили на деревьях сидьбы, на которых и поджидали изюбров.
Очень осторожно подходил к солонцу бык. Его пугал деревянный сруб, притаившийся под дряхлой лиственницей и прикрытый гнилыми корнями и валежником. Он уже готов был повернуть обратно, как вдруг увидел ланку, стоявшую с теленком недалеко от сруба и поедавшую жидкую землю. Значит, поблизости нет человека и можно спокойно полакомиться. Изюбр припал к ручью. Напившись, он подошел к ланке и принялся вместе с ней грызть вязкую глину: она была солонее воды. Пережевывая скрипевшую на зубах землю, изюбр не спускал глаз со сруба. Его внимание привлекло маленькое стекло, блестевшее при лунном свете и закрывавшее бойницу. Вдруг стекло, слегка звякнув, исчезло, а из бойницы осторожно высунулся ружейный ствол.
Бык вздрогнул и замер на месте. Запахло человеком. Изюбр не доверял своему зрению: сколько раз он принимал обгоревшие пни в лесу за охотников! Подводили его и обычно чуткие уши, ибо звуки лопающихся деревьев зачастую походили на выстрелы, а шорох, производимый белкой, был иногда похож на шорох шагов человека. Только обоняние никогда не подводило быка. И когда его ноздри уловили запах охотника, он толкнул свое послушное тело вперед и, перемахнув через валежину, скрылся в сумерках леса. Ланка последовала за ним. Отбежав подальше от солонца, бык остановился. Прислушался. По-прежнему было тихо. Но когда он вспомнил противный запах смертоносного оружия, нос его сморщился и изюбр издал громкий отрывистый кашель, по звуку напоминающий лай собаки.
— Ушел, — с разочарованием проронил промысловик, вылезая из сруба и разряжая ружье. — Ишь, разбявкался. Теперь уж на солонец не придет. — Смирившись с неотрадной мыслью, охотник зашагал к речке, где в палатке его дожидался напарник.
Уйдя с солонца, изюбр направился на горелую сопку. Там в изобилии росли любимые им травы, было много грибов.
Быстро катились дни щедрого лета. Закончился рост пантов у изюбра. Теперь его рога имели четырнадцать концов — на два отростка больше, чем в прошлом году. И хотя рога окостенели, их еще покрывала полузасохшая кожа. Мучительный зуд одолевал зверя, и он с удовольствием чесал рога о кустарник, бодал ими молодые деревца. Облюбовав елочку или кедринку, изюбр подолгу терся рогами о податливый ствол, лишая его коры, а следовательно, и жизни. Вскоре они оголились полностью и угрожающе поблескивали белыми острыми концами, словно пиками.
Изюбра тянуло в общество ланок, и он охотно бродил с ними, горделиво забрасывая свое великолепное украшение на спину, будто готовясь к быстрому бегу. Но стоило только показаться поблизости сопернику, как из миролюбивого оленя наш знакомец превращался в злобное чудовище. Глаза его наливались кровью и выкатывались из орбит. Шерсть на загривке дыбилась, шея раздувалась. Он опускал голову к земле, издавал фыркающие звуки ноздрями и смело бросался на пришельца. Если тот не уходил, завязывалась жестокая драка. Далеко по лесу разносились тогда стук рогов, треск ломаемых сучьев и кустарника, сопение и рев быков. Наш герой находился в расцвете сил и всегда выходил победителем из таких схваток. Как бы желая оповестить весь мир о своем мужестве, он высоко вскидывал голову, оглашая склоны сопок страшноватым протяжным ревом. Особенно охотно и подолгу ревел он на утренней и вечерней зорях. Когда прохладный сентябрьский воздух был чист и плотен, эхо долго повторяло эти тоскующие звуки первобытного леса.
Около изюбра постоянно держались пять ланок. Соперники, испытав остроту его рогов и силу мускулов, близко не подходили и ревели на почтительном расстоянии. Но однажды, когда утро выдалось особенно звонким и первый иней посеребрил зеленые полегшие травы, изюбр услышал неуверенный далекий рев молодого быка. Не подозревая в в нем грозного бойца, новичок смело приближался. Ревел он неумело и часто, как и полагалось молодому быку. Это раздражало изюбра. Сперва он отвечал неохотно и глухо, как бы не желая связываться с юнцом, но когда тот подошел чересчур близко и, спрятавшись за увалом, стал настойчиво манить к себе ланок, изюбр вскочил и решил отвадить дерзкого пришельца. С протяжным ревом ринулся он ему навстречу. Перемахнув через увал, изюбр осмотрелся, но молодого быка нигде не было видно. Может, он убежал в страхе или притаился за кустами, высматривая ланок? Перебежав поляну, изюбр остановился и снова огласил ревом притихший лес. Не успела заглохнуть последняя нота боевого клича, как сильный удар в левый рог чуть не свалил быка на землю. Словно гром, прогрохотал выстрел браконьера. Тряся рогами, изюбр мгновенно развернулся и, не дожидаясь второго выстрела, скрылся в лесной чащобе. А браконьер, принятый изюбром за неопытного быка, сложил берестяную трубу, на которой он подражал изюбриному реву, и пошел искать другую жертву.
Долго бежал испуганный изюбр. Пуля, попав в рог, сделала в нем едва заметное отверстие, но от сильного удара шумело в голове, звенело в ушах. Несколько дней не мог прийти в себя потрясенный бык, а когда поправился и вернулся к своим ланкам, с ними уже ходил знакомый соперник, которого он раньше не раз обращал в бегство. Соперник был старше. Его рога утеряли симметрию: на правом было восемь отростков, на левом — шесть. Ему ни за что не хотелось уступать ланок.
И вот враги сошлись на поляне и скрестили свои ветвистые рога.
Долго длилась упорная битва. Быки то расходились, то снова яростно бросались друг на друга, стремясь вонзить острые концы рогов в бок противника. Они выбили до самой земли траву, поломали кустарник. Арена поединка напоминала теперь круглый цирковой манеж. Израненные бока у обоих были испачканы кровью, с высунутых языков капала пена, оба задыхались от изнеможения, но никто не хотел уступать.
Молчаливо смотрели издалека на затянувшуюся битву присмиревшие ланки. Усталые быки разошлись было в стороны, но тут же развернулись и на всем скаку, опустив низко головы, сшиблись лбами так сильно, что рога, раздавшись, плотно переплелись между собой. Сперва разъяренные быки не поняли, в какую смертельную ловушку они оба попали, и продолжали бодать друг друга, но когда захотели разойтись, не смогли разъединиться. Страх охватил бедных животных. Беспорядочно заметались они по поляне. Когда один из них падал, другой волочил его по земле, пока не наступал на лежащего и не валился с подвернутой головой. Отдохнув, оба вставали и снова прилагали огромные усилия, чтобы освободиться. Но не было силы, которая могла бы разорвать их заклинившиеся рога.
