Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич (книги без регистрации txt) 📗

Но герой наш и без часов был в самом веселом расположении. Такое неожиданное приобретение было сущий подарок. В самом деле, что ни говори, не только мертвые души, но еще и беглые — и всего двести с лишком человек [и это превзошло всякие ожидания]. Он, конечно, ожидал, что от Плюшкина будет добрая пожива, но одна<ко ж>[Вместо “такое неожиданное ~ но одна<ко ж>”: Покупка ему показалась так выгодною, что он чуть не смеялся, хотя перед ним были только поля да дороги, в которых, как известно, ничего нет смешного. Даже неприятное свидание с Ноздревым и отчасти жидовский поступок Собакевича вышли у него из памяти Конец фразы в копии от слова Ноздревым очевидно ошибочно остался незачеркнутым. Вписанный взамен этого текст остался незаконченным, обрывается на слове: одна<ко ж>[

Он всю почти дорогу свистал и наигрывал губами совершенно так, как будто бы играл на трубе. Наконец, затянул какую-то песню, до такой степени необыкновенную, что сам Селифан слушал, слушал и, наконец, сказал сам себе, покрутивши слегка головою: “Ишь ты, как барин поет!” Были уже густые сумерки, когда они подъехали к городу. Пестрый шлагбаум принял какой-то неопределенный цвет. Усы стоявшего на часах солдата казались на лбу, гораздо выше глаз, а носа как будто вовсе не было. Гром и прыжки дали Чичикову заметить, что он въехал на мостовую. Фонари еще не зажигались, только кое-где начинались освещаться окна домов, а в переулках и закоулках происходили сцены и разговоры, неразлучные с этим временем во всех городах, где много солдат, извозчиков, работников и особого рода существ в виде дам в красных платках и башмаках без чулков, которые, как летучие мыши, шныряют по перекресткам. Чичикову было не до того, чтоб рассматривать эти группы. Он даже не замечал по временам попадавшихся тоненьких чиновников с тросточками, которые, вероятно, сделавши прогулку за городом, возвращались домой к своим хозяйкам, у которых имели квартиру со столом. Изредка только доходили до слуха какие-то, как казалось, жалкие восклицания: “Врешь, пьяница, я никогда не позволила ему такого грубиянства” или: “Ты не дерись, невежа, а ступай в часть, там я тебе докажу”. Впрочем, такие слова можно слушать и в столицах, когда доведет случай проходить мимо мест, в соседстве которых есть близко кабак.

Наконец, бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и Чичиков был встречен Петрушкою, который одною рукою придерживал полу своего сертука, ибо не любил, чтобы[Далее начато: он расходился] расходились полы, а другою помогал ему вылезать из брички, и половым, который выбежал со свечою в руке и салфеткой на плече и обрадовался необыкновенно. Неизвестно, много ли обрадовался Петрушка, по крайней мере, с Селифаном он перемигнулся и суровая обыкновенно его наружность на этот раз несколько как будто прояснилась.

“Долго изволили погулять”, сказал половой, освещая лестницу. [Вместо “Чичиков был встречен ~ лестницу”: трактирный слуга, ~ освещая дорогу (ЛБ1, стр. 327). ]

“Да”, сказал Чичиков, когда взошел на лестницу: “Ну, а ты что?”[Вместо “Ну, а ты что?”: “А ты здоров?”]

“Слава богу”, отвечал половой, кланяясь. “Вчера приехал военный поручик, занял шестнадцатый номер”.

“Поручик?”[Вместо “кланяясь ~ Поручик?”: поклонившись за это ~ Хорошо.(ЛБ1, стр. 327–328). ]

“Неизвестно какой-то из Рязани; гнедые лошади”.[лошади гнедые и на кучере бобровая шапка. ]

“Хорошо, хорошо, веди себя и вперед хорошо”, сказал Чичиков и вошел в свою комнату. Проходя переднюю, он закрутил носом и сказал Петрушке: “Ты бы, по крайней мере, хоть окна отпер”.

“Да я их отпирал”, сказал Петрушка, да и соврал. Да, впрочем, и сам барин знал, что он врет, но уж в таких случаях [не спорил] ничего не возражал. [Далее начато: Сделанная поездка давала однако ж сильно себя чувствовать бокам его. ] После сделанной поездки Чичиков чувствовал сильную усталость. Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только в поросенке и куске солонины, он разделся и, забравшись под одеяло, заснул чудным образом, как спят все те счастливцы, у которых нет[Вместо “сказал Чичиков ~ у которых нет”: сказал Чичиков, вошедши в свой номер ~ не имеют (ЛБ1, стр. 328). ] ни гемороид, ни блох, ни слишком больших умственных способностей.

[В начале зачеркнуто: Весело после томительной, длинной дороги, когда человек устал, и бока его натряслись и натолклись вдоволь, и нет мочи выносить более приятность дорожного путешествия, когда фигура его приняла самое жалкое положение и в глазах навертываются слезы, как после доброго приза русского табаку На этом текст обрывается. ] Весело после томительной длинной дороги, когда человек устал, бока его насиделись и натолклись вдоволь и вся фигура его приняла жалкое положение какого-то мокрого, нахохлившегося петуха, с слезою на глазах и непостижимою лению сходить в карман за платком; после холодов, слякоти и всяких гадостей, после холодных скучных станций, обклеенных бумажными обоями, за которыми гуляют стада разных станционных животных, после пошлого вида всех возможных сортов станционных смотрителей, надоевших нестерпимо, после оглушительных бряканий колокольчиков, перебранок, [колокольчиков, морозов] починок, мазания колес, ямщиков и кузнецов и всякого рода дорожных подлецов, [“и всякого ~ подлецов” вписано. ] — весело, когда после всего этого мелькнет знакомая крыша, под вечер, при посеревшем воздухе, при засыпающей умильно окрестности, и знакомый двор, и знакомые люди, при них же неслась наша жизнь, и ужин, и комната та же, та, с теми же часами, картинами тем же диваном, и веселый шум, и беготня детей, и тихие успокоительные речи, и та же самая старая нянька идет навстречу, и та же самая старая собака, уже с закрывшимся одним глазом, всё еще махающая хвостом! — Счастие тому, кого ждет такая радость, кто семьянин и которого целию впереди — родная крыша. Горе холостяку!

Счастлив писатель, который после характеров скучных, противных, поражающих печальною своею действительностию, приближается к явлениям и характерам, являющим высокое достоинство человека, к характерам, на встречу которым летишь с любовию, как будто к давним знакомым, почти родным, которых душа когда-то, в младенческие годы, не ведая сама где, в каких местах, во время святых своих отлучений от тела, встретила на пути. Боже, как живительно-свежо и полно отрады это чувство! и какие слезы! какие освежающие слезы! А писателю между тем слава. Он зажег энтузиазм, он заговорил прекрасными речами, он скрыл печальное, и увлеченные к нему несутся молодые души, страстные и нежные, и его имя произносят с огнем в очах и признательностию. Он бог. Его цель верна двояко: и сердечное наслаждение многолюдных его читателей, и сердечное наслаждение собственное. Но не та судьба и другой удел писателя, посягнувшего обнажить до глубины ничтожное и презренное в жизни, всю потрясающую пламенное сердце, всю противную страшную мелочь жизни. Ему не собрать рукоплесканий, не видеть благодарных слез и признательного восторга им взволнованных душ; к нему не полетит на встречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением. А собственное, а душевное его состояние[А в душе его, а внутри, а его собственное состояние — ] — увы, он не отдохнет сердцем в своем создании, он не уйдет в него от света и от того, чего желал бы бежать, он не услышит отрад самозабвения, [не услышит тех отрад прекрасного самозабвения] к которому так бы летела душа. Сурово его поприще и горько чувствует он свое одиночество.