Пузыри славы (Сатирическое повествование о невероятных событиях, потрясших маленький городок Яш - Гирфанов Агиш Шаихович

Агиш Гирфанов

ПУЗЫРИ СЛАВЫ

Сатирическое повествование о невероятных событиях, потрясших маленький городок Яшкалу

Часть первая

ТАИНСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ

РАЗРЕШИТЕ ПРЕДСТАВИТЬ: ЯШКАЛА!

До чего же хорошо и привольно в маленьком городке районного масштаба! Это вам и не глухая деревушка, и не шумный город. Тут к вашим услугам все блага городской культуры, но без надоедливого трезвона трамваев, без выхлопных газов нескончаемого потока автомашин, без дыма и копоти фабрично-заводских труб. Словом, атмосфера маленького городка, очищенная от вредоносных микробов и шума, — благодатная почва для серийного выращивания образцово-показательных долгожителей. К ним мы смело относим Шагей-бабая [1] — одного из активных героев нашего повествования, с которым познакомим вас чуточку позже.

Экскурсию по городку советуем начать с центральной магистрали, крытой асфальтом и потому названной Асфальтовой. Расплавленный нещадным солнцем асфальт назойливо липнет к обуви, и вы невольно замедляете и без того неторопливый шаг. На углах и перекрестках улиц вам любезно предложат газированную воду. Пестрые вывески пригласят в предприятия коммунально-бытового обслуживания и в торговые точки, где вы легко убедитесь в том, что на прилавках магазинов порой можно найти то, о чем модницы в столице могут только мечтать, а в дамских залах парикмахерских делают модные прически.

Вечером на Асфальтовой зажигаются фонари. В меру своих сил они помогают полноликой луне освещать городок. Но если вам лунно-фонарный свет режет глаза и вы предпочитаете более укромные уголки, отправляйтесь в местный парк культуры и отдыха. Он отсюда совсем близко. У конца Асфальтовой улицы осторожно сверните на улицу с довольно звучным на башкирском языке названием — Баткаклы. (При переводе на русский оно, к сожалению, теряет поэтическое очарование и превращается в прозаическую Грязевую улицу.) Здесь уже не асфальт, а грязь прочно прилипает к грубой мужской обуви и изящным дамским туфелькам. Пройдете еще один квартал и, сделав несколько шагов, очутитесь в парке культуры. Занимайте любую свободную скамью и располагайтесь, как у себя дома. Одно только дружеское предупреждение — если неподалеку завоют собаки, не смущайтесь: вой бродячих собак, конечно, не заменит концерта духового оркестра, но ничего не поделаешь — это неизбежное бесплатное приложение к культурному обслуживанию местного населения.

За парком культуры — ходьбы минут десять — пятнадцать — синеватые горы, луга, усеянные цветами неповторимых красок — хоть тут же, не отходя от них, рисуй и налаживай массовое производство пейзажей и натюрмортов. А какие в окрестностях прозрачные речки! Какие леса и рощи! Одним словом — все сто удовольствий: и работа в здоровой атмосфере, и отдых — никем и ничем не регламентированный: хочешь — рыбалка, хочешь — охота, а не хочешь ни того, ни другого — прогулка для души и тела!

Вам не терпится узнать, как называется городок, который мы так усердно расхваливаем. Да разве в названии суть? Называйте его, как вам угодно, хоть, ну хоть X — сюжетная линия нашего повествования от этого ничуть не изменится. Однако, во избежание недоразумений и кривотолков, давайте окрестим географический населенный пункт, где развертываются описываемые нами события, Яшкалой — молодым городком.

Яшкала делится на две дополняющие друг друга части: на собственно Яшкалу, где бессменно, круглые сутки, стоят на трудовой вахте длинноногие краны-аисты, приносящие населению трех- и пятиэтажных близнецов, и на Старый поселок, являющийся неотъемлемой частью Яшкалы, с выцветшими на солнце стандартными домиками. Их построили и вскоре покинули непоседы нефтяники, — они ушли на новое, более перспективное месторождение черного золота.

В Яшкале, в том числе в Старом поселке, живут простые, скромные труженики: никакими особыми доблестями они не выделяются. По мере своих сил и способностей принимают долевое участие в сводках Центрального статистического управления о выполнении государственных планов. Не обогащают они и милицейских сводок. Все здесь, так сказать, на соответствующем уровне и в пределах приличествующей нормы.

У каждого города свои пути-дороги к вершинам славы. Один город знаменит тем, что у него все самое большое, самое высокое, у второго хоть пруд пруди памятников — исторических и современных. А у третьего… Словом, кто как может привлекает к себе внимание и завоевывает популярность.

ПОЗНАКОМЬТЕСЬ: ШАГЕЙ — СЫН ШАХМАНА!

Именно эти соображения и побудили Шагей-бабая, в недалеком прошлом кузнеца из деревни Талтубяк, наотрез отказаться от переезда на постоянное жительство к сыну в большой, слишком большой город — в столицу Уфу. С такой же категоричностью он отверг предложение и средней дочери поселиться у нее в Стерлитамаке: там, мол, слишком много заводов. Бабай предпочел обосноваться у младшей дочери Гульгайши, работницы консервного комбината, в Старом поселке, в доме № 19 по Яблоневой улице. Шагей рассудил трезво и расчетливо: Яшкала тем именно и привлекала его, что здесь мирно сосуществовали домашний скот, гуси, куры и коммунальные удобства большого города — газ, горячая, холодная вода, а также прочие компоненты городского благоустроенного быта.

Вам наверняка захочется узнать фамилию Шагей-бабая? Боюсь, что и сам он едва ли удовлетворит ваше любопытство. Когда его спрашивают об этом, он отделывается коротким ответом: «Шагей — сын Шахмана!» И все. Так же неопределенно обходит и другой каверзный вопрос: сколько ему лет?

— Больше чем достаточно!

По приблизительным подсчетам земляков Шагею — сыну Шахмана, должно быть, лет под семьдесят.

На свою жизнь Шагей-бабай не жалуется. А чего жаловаться?! Все, что нужно, всегда под рукой: в домашнем хозяйстве, в магазинах, на рынке. Вчера, говорит он, жили на «четверку», сегодня живем на «пятерку». Завтра, слава аллаху, заживем, быть может, и на «шестерку». Бабай любит повторять слова, вычитанные им на транспаранте у входа в школу-семилетку: «Лет до ста расти нам без старости!»

Много ли надо ему, старику вдовцу? На скромную пенсию плюс то, что аккуратно присылали ему дети, он жил, не зная забот, не тревожась за завтрашний день. Никакие мрачные мысли не одолевали его, да и откуда им было взяться, мрачным мыслям, ежели жизнь старика текла по спокойному, привычному руслу.

Вот и сегодня, утро 23 мая, Шагей-бабай встретил приподнято, бодро. Проснулся чуть свет и подал положенную порцию кормов своим пернатым и четвероногим питомцам, проводил на работу Гульгайшу и снова прилег малость подремать. В течение короткой утренней дремы он мысленно обозревал пройденные годы, с удовлетворением отмечал, что прожиты они не напрасно: вырастил хороших, работящих детей и сам оставил в жизни какой-то след — трудился так, что краснеть не приходится. Сознание этого придавало ему каждый раз новые свежие силы.

Согрев на плите воду, он намыливал лицо и, ловко орудуя бритвой-самоделкой из куска Златоустовской косы, наводил красоту. Бритье узкой каймы бороды и усов не доверял никому. Косметическая процедура продолжалась не менее получаса. Освежив дочкиным одеколоном «Кармен» бороду и усы, он, крякнув от удовольствия, приступал к наиболее приятной его сердцу операции — разжигал самовар…

Никто во всей округе не мог сравниться с Шагеем в искусстве заваривать чай. Искусство же это заключалось в том, что Шагей знал, когда именно, на какой секунде следует бросать в чайник щепотку индийского чая.