Иностранка - Довлатов Сергей Донатович (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Зарецкий плакал и скандалил. Угрожал и требовал. Он клялся женщинам в любви. К тому же предлагал им заняться совместной научной работой. Порой ему уступали даже самые несговорчивые.
Так бывало ночью. В свете дня приемы часто оказывались недействительными.
Маруся сказала.
– Я скоро приду.
Через минуту появилась, одетая в строгий бежевый костюмчик.
Зарецкий, хмурясь, уложил магнитофон в портфель. Затем таинственно и мрачно произнес:
– Ты – сфинкс, Мария!
– Почему же свинство?! – рассердилась Муся. – Это что еще за новости! А если я люблю другого?
Зарецкий саркастически расхохотался, взял жетон на метро и ушел.
С этого дня Марусе уже не было покоя. Женихи и ухажеры потянулись вереницей.
Видимо, свободная женщина распространяет какие-то особенные флюиды. Красивая – тем более.
Мужчины заговаривали с ней всюду, где она появлялась. В магазинах, на автобусной стоянке, перед домом, около газетного киоска. Иногда американцы, чаще – соотечественники.
Они звонили ей по телефону. Являлись в дом с какими-то непонятными предложениями. Даже посылали ей открытки в стихах. Например, диссидент Караваев прислал ей такое стихотворение.
"Марусь! Ты любишь Русь?!"
С Караваевым Маруся познакомилась в аптеке.
Он пригласил ее на демонстрацию в защиту Сахарова. Маруся сказала:
– С кем я оставлю ребенка? Караваев рассердился:
– Если каждый будет заботиться только о своих детях, Россия погибнет.
Маруся возразила:
– Наоборот. Если каждый позаботится о своем ребенке, все будет хорошо.
Караваев сказал:
– Вы – типичная эмигрантка, развращенная Западом. Думаете только о себе.
Маруся задумалась. Один говорит – сама Россия, изнасилованная большевиками. Другой – эмиграция, развращенная Западом. Кто же я на самом-то деле?..
Караваев предложил ей сообща вести борьбу за новую Россию. Маруся отказалась.
Издатель Друкер тоже призывал ее к борьбе. Но – за единство эмиграции.
Он говорил:
– Нас мало. Мы разобщены и одиноки. Мы должны объединиться на почве русской культуры.
Друкер пригласил Марусю в свое захламленное жилище. Показал десяток редких книг с автографами Георгия Иванова, Набокова, Ходасевича. Пре– поднес ей злополучного "Фейхтвагнера". И вновь заговорил насчет единства:
– Нас объединяет многое. Язык, культура, образ мыслей, историческое прошлое…
Марусе было не до этого. Объединение с Друкером не разрешало ее жизненных проблем. Интересовало Марусю, главным образом, не прошлое, а будущее. Она предложила:
– Будем друзьями.
Друкер, криво улыбаясь, согласился.
А вот таксисты действовали более решительно. Перцович говорил ей:
– Летим во Флориду, о'кей? Беру на себя дорогу, гостиницу и развлечения, о'кей? Покупаю модельные туфли, о'кей?
– Но у меня ребенок.
– Это не моя забота, о'кей?
– Я подумаю…
Еселевский вел себя поскромнее. Действовал с меньшим размахом. Предложил ей дешевый мотель на Лонг-Айленде. А вместо туфель – развесной шоколад из деликатесного магазина.
Будучи отвергнут, Еселевский не расстроился. Кажется, даже вздохнул с облегчением…
Лучше всех повел себя Баранов. Оказался самым благородным. Он сказал:
– Я зарабатываю долларов семьсот в неделю. Двести из них систематически пропиваю. Хотите, буду отдавать вам сотню. Просто так. Мне это даже выгодно. Пить буду меньше.
– Это неудобно, – сказала Маруся.
– Чего тут неудобного, – удивился Баранов, – деньги есть… И не подумайте худого. Женщины меня давно уже не интересуют. Лет двадцать пять назад я колебался между женщинами и алкоголем. С этим покончено. В упорной борьбе победил алкоголь.
– Я подумаю, – сказала Маруся.
Евсей Рубинчик тоже предложил содействие. И тоже бескорыстно. Обещал ей временную работу. Он спросил:
– Вы рисуете?
– Смотря что, – ответила Маруся.
Рубинчик пояснил:
– Надо ретушировать цветные фотографии.
– Как ЭТО – ретушировать?
– Подкрасить губы, щеки… В общем, чтобы клиенты были довольны.
Маруся подумала – дело знакомое.
– А сколько мне будут платить?
– Три доллара в час.
Рубинчик обещал позвонить.
Религиозный деятель Лемкус тоже заинтересовался Марусей. Сначала он подарил ей Библию на английском языке. Затем сказал, что Бог предпочитает неустроенных и одиноких. Наконец, пообещал хорошие условия в иной, загробной жизни.
– Когда это будет! – вздыхала Маруся.
– На то Господня воля, – опускал ресницы Лемкус.
Он же любил повторять, что деньги – зло.
– Особенно те, – соглашалась Маруся, – которых нет…
Хозяин магазина "Днепр" Зяма Пивоваров иногда шептал ей:
– Получены свежие булочки. Точная копия – вы…
Торговец недвижимостью Лернер приглашал:
– Поедем как-нибудь в Атлантик-Сити. Выиграешь тысяч двадцать.
Реализовать свою идею Лернеру пока не удавалось. Он ленился даже записать Марусин телефон.
Так пролетело месяца четыре. Дни тянулись одинаковые, как мешки из супермаркета…
Тe же и Гонзалес
К этому времени я уже года полтора был натурализованным американцем Жил, в основном, на литературные заработки. Книги мои издавались в хороших переводах. Не случайно один мой коллега любил повторять:
– Довлатов явно проигрывает в оригинале…
Рецензенты мною восхищались, называли советским Керуаком, упоминая попутно Достоевского, Чехова, Гоголя.
В одной из рецензий говорилось:
"Персонажи Довлатова горят значительно ярче, чем у Солженицына, но в куда более легкомысленном аду".
Рецензии меня почти не интересовали. К тому, что пишут обо мне, я совершенно равнодушен. Я обижаюсь, когда не пишут…
И все-таки мои романы продавались слабо. Коммерческого успеха не было. Известно, что американцы предпочитают собственную литературу. Переводные книги здесь довольно редко становятся бестселлерами. Библия – исключительный случай.
Литературный агент говорил мне:
– Напиши об Америке. Возьми какой-нибудь сюжет из американской жизни. Ведь ты живешь здесь много лет Он заблуждался. Я жил не в Америке. Я жил в русской колонии. Какие уж тут американские сюжеты!
Взять, например, такую историю. Между прачечной и банком грузин Дариташвили торгует шашлыками. Какая-то женщина выражает ему свои претензии:
– Почему вы дали господину Лернеру большой шашлык, а мне – совсем крошечный?
– Э-э, – машет рукой грузин.
– И все-таки почему?
– Э-э-э, – повторяет грузин.
– Я настаиваю, я буду жаловаться! Я этого так не оставлю! Почему?
Грузин с трагической физиономией воздевает руки к небу:
– Почему? Да потому, что он мне нравится!.. По-моему, это готовый сюжет. Только что в нем американского?..
И вот однажды раздается телефонный звонок. Слышу голос Муси Татарович:
– Принеси мне сигареты. Можешь?
– Что-нибудь случилось?
– Ничего особенного. У меня синяк под глазом. На улицу стесняюсь выйти. Деньги сразу же верну.
– Откуда?
– Тебе какое дело? Шубу продала.
– Я не про деньги говорю. Синяк откуда?
– С Рафкой поругалась.
– Я сейчас приеду…
С Марусей я познакомился за год до этого. В дни знаменитой авантюры с русским телевидением.
Двое бизнесменов, Лелик и Маратик, сняли офис в центре города. Дали объявления в русских газетах. Пообещали установить в каждом доме специальные репродукторы. Короче, взялись дублировать на русский язык передачи американского теле– видения.
Затея имела успех, в особенности – среди пенсионеров. Старики охотно высылали деньги. Лелик и Маратик пригласили на работу шестерых сотрудников. Двух секретарш, бухгалтера, охранника, рекламного агента и меня как творческую единицу.
Я дописывал на работе свою книгу "Чемодан". Секретарши целыми днями болтали. Агент вымогал у рекламодателей деньги под несуществующее телевидение. Бухгалтер писал стихи. Охранник, бывший чемпион Молдавии по самбо, то и дело ходил за выпивкой.
