Т. 4. Сибирь. Роман - Марков Георгий Мокеевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗

— Пора, правда, Степан Димитрич. Увлекся я… — Акимов уложил связки в мешке удобнее и затянул шелковый шнур.

— Ну что, Ваня, возьмешь тюк? Как решил? Не раздумал? — спросила Катя, заметив, что Акимов стал вдруг сам не свой — растерянный, задумавшийся, со взглядом, обращенным куда-то вдаль.

— Рискну, Катя. — Он помолчал, невесело засмеялся. — Двум смертям не бывать, а голова на плечах все равно одна. — Пройдясь по избе, он остановился возле тюка, искоса глядя на брезентовый мешок, мечтательно воскликнул: — Только б довезти! Довезти бы!

— Довезешь, Ваня!

— Все обстроено, Иван Иваныч, как нельзя лучше. До города домчит вас Катин знакомец — Петька Скобелкин. Парень бедовый, ямщик отменный. А там небось тоже не олухи к делу приставлены, — успокаивая Акимова, рассудительным тоном сказал Лукьянов.

Рассвело. В окна Окентьевой избы потек нежный багряный свет ядреного зимнего утра. Катя собрала на стол завтрак: свежие шаньги, соленые чебаки, мороженую бруснику в туеске. Ели молча, торопливо.

Потом Лукьянов вышел на волю, понимая, что в последние минуты Ивана и Катю нужно оставить одних.

Минут через десять он вернулся.

— Ямщик подъехал, Иван Иваныч. Кони стоят у стогов.

— Иду, Степан Димитрич.

Акимов и Катя быстро оделись, вышли вслед за Лукьяновым. Прямиком по снежной целине Лукьянов повел Акимова к стогам, возле которых, сгорая от желания скорее приступить к исполнению порученного дела, топтался в дохе, в высоких пимах и мохнатой шапке из собачины Петька Скобелкин — верный лукьяновский связчик.

Катя отстала сразу же неподалеку от избы. Акимов, встряхивая на плече тюк с бумагами Лихачева, шел, то и дело оглядываясь. Катя прощально махала рукой. Когда Акимов скрылся за деревьями, она всхлипнула и медленно побрела в избу Окентия.

Был уже поздний вечер, когда на окраине города Акимов молча пожал руку Петьке Скобелкину и зашагал по узкому, темному переулку. Возле деревянного дома с закрытыми ставнями Акимов остановился. С минуту он вглядывался в сумрак, перемешанный со снегом, падавшим на землю крупными хлопьями, и, убедившись, что поблизости никого нет, вошел в продолговатый двор, обнесенный высоким тесовым забором.

На стук в дверь ответили быстро, вероятно, его ждали здесь.

— Кто там? Что вам угодно? — послышался женский голос.

— С пасеки я. Мед привез, — сказал Акимов.

— Сейчас, одну минутку. Бронислав выйдет. — Хлопнула дверь, а через минуту перед Акимовым стоял высокий мужчина, с вислыми усами, с ежиком на голове, в пальто, наброшенном на плечи.

— С пасеки к вам, дядюшка Бронислав. Хозяин послал.

— Давненько поджидаю. Все ли там у вас здоровы?

Высокий мужчина пропустил Акимова мимо себя, задвинул засов и, свободно ориентируясь в темных сенях, распахнул дверь в дом. Здесь высокий мужчина обнял Акимова.

— Здравствуй, товарищ Гранит! Ну, наконец-то встретились!

— Здравствуй, товарищ Бронислав! Давно не виделись!

— Если память не изменяет, с июля четырнадцатого года, товарищ Гранит. Помните нашу встречу у Ленина в Поронине?

— Как же не помнить! Такие встречи не забываются.

— А что это у вас за груз? Я думал, что вы налегке, — ткнув ногой в тюк с бумагами Лихачева, обеспокоенно сказал Насимович.

Акимов объяснил происхождение груза, который во что бы то ни стало следовало довезти до Стокгольма. Насимович задумался, разведя длинными руками, сказал:

— Эта неожиданность вносит серьезную поправку в наш план.

— Почему?

— Ради безопасности мы решили посадить тебя в поезд на площадке Предтеченская, верстах в семи от города. Не потащишь же этот тюк на спине.

— Унесу.

— Приметно.

— Как же поступить?

— Придется вариант переиграть. Есть еще одна возможность. В течение ночи подготовим. Раздевайся, товарищ Гранит, попей чаю. Маша, угощай, пожалуйста, гостя. Он, поди, проголодался с дороги.

Из другой комнаты вышла русоволосая, круглоглазая девушка. Окинув глазами Акимова с ног до головы, кивнула ему и принялась собирать на стол. Девушка то уходила за перегородку, где, по-видимому, размещалась кухня, то возвращалась оттуда с чашками и тарелками в руках. Всякий раз, посматривая на девушку, Акимов чувствовал, что она кого-то ему напоминает, и не столько внешностью, а манерой ходить, говорить, улыбаться.

Едва Насимович и Акимов сели к столу, чтоб не только попить чаю, но и поговорить, в ставню окна, выходившего во двор, постучали. Судя по стуку — три удара и еще три удара, — кто-то пришел из своих.

— Дуся пришла! — воскликнула Маша, устанавливая на стол горячий самовар.

— Я сам, Маша, встречу. — Насимович накинул пальто на плечи и вышел.

— А я вас видела. На карточке у папки. С такой огромной щукой. Там вы другой — без бороды, совсем молодой, — сказала Маша и, взглянув на Акимова исподлобья, подарила ему чистую, кроткую улыбку.

— На карточке у папки… У какого папки? — недоумевая спросил Акимов.

— У моего папки. У Лукьянова Степана Димитрича, — усмехнулась Маша и, прищурив глаза, внимательно посмотрела на Акимова.

— Да вон вы кого мне напоминаете! — повеселел Акимов. — А я смотрю на вас и никак не могу припомнить, на кого вы походите… Ну, рад, очень рад познакомиться с вами. Степан Димитрич — давний мой друг…

Дверь открылась, и Насимович, поддерживая под локоть, ввел еще одну девушку.

— А это Дуся, моя сестра, — сказала Маша и, подскочив к сестре, приняла от нее платок, закрывавший голову, и суконное синее пальто с белым заячьим воротником. Повесила на гвоздь в уголке.

Дуся очень походила на Машу. Тот же рост, такое же круглое лицо, такие же большие, настороженные глаза. Даже волосы и те были туго собраны в толстые косы, как у сестры. И одета Дуся была в точности как сестра: на ногах черные валенки, платье из бумазеи — желтая полоска на светло-коричневом фоне, желтый воротничок из крашеной нитки.

— Ну, Дусенька-лапушка, спасибо, что прибежала. Вдвоем с Машей вы быстро со всей работой справитесь, — не скрывая удовлетворения, говорил Насимович.

Дуся как-то испуганно посматривала на Акимова, явно стесняясь его. Она прошла в другую комнату возле него боком и весьма поспешно. И в этой ее стеснительности и было, вероятно, единственное различие с Машей.

— Наша наборщица, — шепотом сказал Насимович, провожая Дусю благодарным взглядом. — А кстати, товарищ Зося не переправила нам текст листовки?

— Привез. Вот она. — Акимов достал из кармана листок бумаги, подал Насимовичу.

— Посмотрим, посмотрим, — с живым интересом сказал Насимович, быстро надел очки и принялся читать. — Дельно… удачно… в точку… — изредка произносил он и взмахивал крупной стриженой головой.

Дочитав листовку, заторопился в другую комнату, откуда слышался приглушенный говор сестер. Затем там все стихло, через минуту раздались тяжелые и глухие звуки, которые возникают, когда открывается у входа в подполье тугая крышка.

«Э, да у них тут типография», — мелькнуло в голове Акимова, и он навострил уши, чтоб поймать хоть какой-нибудь признак предприятия. Но в доме вдруг стало так тихо, что у него зазвенело в ушах.

Вскоре Насимович вернулся. Он достал из тайника паспорт Акимова и конверт с деньгами.

— Это, товарищ Гранит, ваш вид и ваш капитал. Все тщательно осмотрите.

Акимов развернул паспорт. Надо было приучить себя к мысли, что он отныне не Акимов Иван Иванович и уж тем более не товарищ Гранит, а Константин Константинович Побельский, работающий в Иркутске доверенным Шведско-датской телефонной компании, выполняющей в ряде городов России контракты по сооружению телеграфных пунктов и телефонных станций.

Акимов знакомился с документами не спеша, обстоятельно. Особенно тщательно рассматривал он штамп визы на выезд. Не всплывет ли подделка? Пристально осмотрел он шведские деньги — изрядно уже потертые казначейские билеты с изображением одного из королей Швеции — нелюдимого, мрачного старика, довольно подозрительно смотревшего из-под нависших бровей на каждого, кто пытался брать его в руки.