Младший советник юстиции(Повесть) - Карелин Лазарь Викторович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
«Да только встречу ли я когда-нибудь такого — похожего? — нередко загадывала Марина, сердясь на себя за эту, как ей казалось, глупую бабью тоску. — Встречу ли?» — подумала она и сейчас. И, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, поспешно обернулась к Струнникову.
— Дмитрий Иванович, скажите, нравится ли вам Швецов?
Струнников, словно ожидая этого вопроса, нисколько не удивился ему, но ответил не сразу, подумавши.
— Знаете, Марина Николаевна, — тихо сказал он, — ведь я — одинок… Так сложилась жизнь… И вот иногда я по-стариковски мечтаю о несбыточном… О сыне! О большом, умном человеке! И знаете, Марина Николаевна… — Тут голос Струнникова дрогнул. — Швецовокому отцу, а он, кажется, жив, я признаюсь, завидую…
В молчании подошли они к дому Марины, молча распрощались и разошлись.
13
Рощин и Трофимов вышли на аллею перед театром, когда ни Марины, ни Швецова там уже не было.
— А где же Белова? — оглядываясь по сторонам, спросил Рощин у встретившегося им в дверях театра Чуклинова. — На концерте?
— Нет, ушла домой, — шепотом отозвался Чуклинов, не отрывая глаз от сцены, где в это время какая-то девушка прозрачно-чистым голоском выводила замысловатые трели алябъевского «Соловья».
— Да и нам пора, — сказал Рощин. — Только не домой, а в райком. Надо побеседовать с приехавшими из района товарищами.
Чуклинов с сожалением отвел глаза от сцены.
— Эх, до чего же хорошо поет наша Варя!.. Что ж, Андрей Ильич, пойдемте. И верно, надо поговорить.
Трофимов, не зная, что ему теперь делать, вопросительно посмотрел на Рощина, и тот, угадав ею невысказанное желание, предложил:
— Пойдемте-ка с нами, товарищ Трофимов. Думаю, что наш разговор будет интересен и для вас…
В здании районного комитета партии, несмотря на поздний час, царило деловое оживление, такое обычное, но всегда особенное для нового человека. И Трофимов, вслушиваясь в дробный перестук машинок, в обрывки фраз, вглядываясь в лица попадающихся навстречу людей, вдруг с внезапной ясностью представил себе весь свой первый день в Ключевом. Он еще и не кончился, этот день, а сколько уже вошло в него событий, встреч, разговоров!
В приемной секретаря райкома сидело несколько человек. Видно, все они хорошо знали Рощина, и каждый, здороваясь с ним, то обращением по имени-отчеству, то напоминанием о недавней встрече невольно и не без удовольствия подчеркивал это свое знакомство с новым секретарем.
В глубине приемной, у окна, одиноко стоял высокий, сутуловатый человек. Приглядевшись, Трофимов узнал в нем старика Лукина, которого видел сегодня в зале суда.
«Зачем он здесь?» — спросил себя Трофимов и решил, что старик пришел к секретарю поговорить о сыне.
Рощин между тем, поздоровавшись со всеми, кто был в приемной, сам подошел к Лукину.
— Наконец-то! Я, признаюсь, заждался тебя, Иваныч.
— Замешкался, Андрей Ильич, — морща в скупой улыбке губы, глухо отозвался Лукин. — Сам знаешь, дела какие…
— Знаю. — Рощин оглянулся на вошедшею в это время в приемную невысокого, но статного, с седой головой человека и, дружески кивнув ему, пригласил его и Лукина к себе в кабинет. — Пойдемте потолкуем, товарищи. Степан Егорович, Сергей Прохорович, прошу вас.
Первое, что увидел Трофимов, войдя в кабинет Рощина, была большая, во всю стену, карта района. Но не размерами своими привлекала она к себе внимание. Трофимова удивил и заинтересовал ее необычный вид. Выполненная от руки и ярко раскрашенная акварельными красками, карта сочетала в себе и физические, и топографические, и промышленные данные о районе. Это была как бы и не карта вовсе, а многократно уменьшенная цветная фотография со всего района — его поверхности, его недр.
Даже беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы почувствовать и мысленно представить всю огромность этих без конца и края хвойных лесов, многоводную силу рек и речушек, что разными путями стекались к широкой, бурливой Вишере, неизбытное богатство недр — то черневших нефтью и торфом, то желтевших драгоценной россыпью золотоносных жил, то белевших калийными солями.
Трофимов как подошел к карте, так обо всем и забыл, захваченный чудесной картиной, вдруг открывшейся его глазам.
— Надеюсь, вы не обижаетесь на меня? — подходя к Трофимову и усаживая его в кресло, лишь чуть-чуть смеясь глазами, спросил Рощин.
— За что же, Андрей Ильич?
— Да вот, не успели познакомиться, а уже затащил вас в райком.
— Нет, не обижаюсь, — серьезно сказал Трофимов. — Если бы оставили меня сейчас в парке, пожалуй, обиделся бы, а так — только поблагодарить могу.
— И то сказать! — усмехнулся Чуклинов. — Девушку увели, знакомых никого. Ну куда податься приезжему человеку? — Он наклонился к Трофимову и, сверкая озорными, цыганскими глазами, с заговорщицким видом зашептал: — Посидим здесь часок на приеме, а потом ко мне — тоже на прием, а там — какое-нибудь совещание подвернется. Вот, глядишь, свой первый вечер в Ключевом вы и скоротали.
Чуклинов откинулся на спинку кресла и громко расхохотался, очень довольный своей шуткой.
— Вижу, с вами скучать мне не придется, — рассмеялся и Трофимов, снова невольно потянувшись глазами к карте.
— Нравится? — перехватил его взгляд Рощин.
— Еще бы! И подумать только, что это всего лишь один район.
— Да, наш Ключевский район, Сергей Прохорович. Жаль, художник из меня неважный, а то бы я еще и не такое здесь изобразил.
— По-моему, Андрей Ильич, — искренне сказал Трофимов, — эта карта лучше иной хорошей картины.
— Ну, уж и лучше, — довольный впечатлением, которое произвела на Трофимова его карта, возразил Рощин. — Да тут, если хотите знать, и сотой доли богатств наших не показано. Где там! Вот хотя бы взять Ивана Ивановича Лукина или Семена Гавриловича Зырянова — они такое вам порасскажут, что и впрямь дух захватит. Кстати, познакомьтесь, товарищи, Трофимов — наш новый прокурор.
— Зырянов, директор строящегося в тайге бумажного комбината, — быстро и твердо пожал руку Трофимову седоволосый человек и неожиданно строго глянул на него ярко-голубыми глазами.
— Вот как — новый прокурор? — Лукин не сразу и как-то нерешительно поднял на Трофимова глаза. — Прокурор… — медленно и трудно разжимая губы, повторил он. — Да… хоть старый, хоть новый, а мне без вас теперь не обойтись. — Лукин печально развел руками. — Дожил!
Он отошел от Трофимова и внезапно, быстро шагнув к карте, громко, точно желая стряхнуть с себя невеселые свои думы, сказал:
— Э, да что там говорить о худом да о своем! Вот о чем надо говорить! — и старик осторожным, ласковым движением повел ладонью по карте. — О земле нашей, о лесах наших — вот о чем!
— Итак, каково же твое мнение о возможности прокладки новой дороги? — видно, хорошо понимая, как худо сейчас на душе у старика, нарочито деловым тоном спросил Рощин.
— Мое мнение? — Лукин поискал глазами нужное ему на карте место. — Прошу, товарищи, взглянуть.
Все придвинулись к карте.
— По поручению товарища Рощина я прошел по тем самым местам, по которым решено проложить новую шоссейную дорогу: от строящегося бумажного комбината до Ключевого. Три раза прошел весь путь — все сорок километров.
— И через болота? — спросил Чуклинов.
— Да, и через болота. Шел по прямой — так, как дорога должна лечь. И вот что я вам скажу, Андрей Ильич: дорогу строить вполне возможно. Верно задумали, верно.
— Ну вот! — воскликнул Рощин. — Выходит, Иваныч, Марьины болота не так страшны, как их малюют?
— С прежними годами ни в какое сравнение идти не могут, Андрей Ильич. Я так думаю, что и вырубки пятого и шестого лесоучастка и торфоразработки — все это их сильно подсушило.
— Добавьте к тому же три кряду жарких лета, — заметил Зырянов.
— Нет, нет, главное, конечно, торфоразработки, — сказал Чуклинов. — Солнышком такие болота не осушишь.
— Не скажи, Егорыч, — возразил Лукин. — Я-то знаю, какие солнце чудеса в лесу делает. Иной раз поутру с кочки на кочку прыгаешь, а к вечеру тем же местом — посуху идешь.
